Стефан Корджи - Ночные клинки
У парадных ворот дворца Лиджена на миг приостановилась. Она чувствовала себя необычно сильной. Здесь, вблизи от самого Пелия, наложившего свое заклинание, чары были особенно мощны. Сейчас девушка могла, наверное, пройти сквозь каменную стену и даже не заметить. Но человеческое, никуда не исчезнувшее, разумеется, направило ее к воротам…
* * *Каменная лестница вывела Конана, Хашдада и Ану в просторный купольный зал. Он был расположен не слишком глубоко — свод его выложили руки каменщиков, а не проточили подземные воды. В зале царил тот же самый яркий, невесть откуда льющийся свет. Вдоль стен, по круту стояли резные скамьи черного камня, Стены покрывали мозаики — насколько успел понять Конан, картины посвящены были прославлению некоего божества, показу его триумфов над бесчисленными и непонятно какого происхождения врагами. В середине зала, как и положено в любом уважающем себя храме, имелся алтарь — здоровенная отполированная каменная глыба сложной формы, чем-то напоминавшая раковину улитки. Высотой эта раковина была в два добрых человеческих роста. Наверх, к овальному углублению, вела спиральная каменная лестница.
— Там они приканчивают жертвы, — шепнула Ана.
— А почему они пропустили нас так далеко? — шепотом осведомился Конан. — Как ты полагаешь, что они могли замыслить?
— Ночные Клинки очень любят острые и кровавые развлечения, — еле слышно отозвалась Ана. — Я помню… меня стравили с пятью пленниками… а до этого не кормили три дня… Я помню смех… они смотрели, как я… ox!.. пожираю людей… и смеялись…
— Развлечения… — прорычал Конан, покрепче стискивая меч. — Посмотрим еще, во что им обойдутся эти развлечения!
В дальнем конце зала в стене виднелся широкий черный проем. Оттуда медленно и лениво выплывали вьющиеся ленты голубого дымка. Ана внезапно задрожала вся, от усов до кончика хвоста.
— Там! Это — там! Сердце — там! Оно зовет меня! Зовет! Зовет!..
Совладать с собой девушка-оборотень на сей раз не смогла. Конан рухнул ей на спину, обхватывая шею могучими руками, пригибая, к полу мохнатую голову — напрасно. Даже его исполинская сила не могла здесь помочь. С легкостью стряхнув его руки, Ана стремительными упругими прыжками устремилась вперед, к разверстой пасти черного тоннеля — и пропала из глаз.
И тут началось самое веселое. Контуры черных скамей дрогнули, начав таять и расплываться. Каждая из них оказалась группой тесно сжавшихся друг с другом воинов. Заблестели доспехи. Широкие наконечники копий наклонились, приняв боевое положение. Конан и Хашдад оказались в плотном кольце.
Но этого было мало. За спинами копейщиков появились лучники. Вскоре на северянина и его спутника было нацелено никак не меньше полусотни смертоносных наконечников. Киммериец услышал, как Хашдад легонько вздохнул.
— Ну, вот и все… Надоело им играть, как я погляжу… Конан сцепил зубы и поднял меч. Живым они его все равно не получат. Все чувства варвара напряглись до предела — он старался угадать тот момент, когда стрелки могут спустить тетивы…
Из черного тоннеля, оттуда, где скрылась Ана, неспешно появились трое. Одеты они были чрезвычайно сложно и вычурно — сложной формы алые накидки, расшитые замысловатыми узорами, фиолетовые плечевые повязки, изукрашенные золотом, широкие пояса, все так и сверкающие от украшавших их самоцветных камней. Возрастом это были люди в годах, но еще не старики. Смуглокожие, они тотчас напомнили киммерийцу обитателей Стигии, проклятой страны, бывать в которой он терпеть не мог. Мрачный культ Сета, Великого Змея, повелителя мрака и смерти, который исповедовали стигийцы, Конан считал отвратительным. Кроме того, в Стигии существовал весьма неприятный обычай приносить чужеземцев в жертву своему жестокому богу…
Троица остановилась шагах в десяти от Конана и Хашдада, разглядывая их с явным любопытством. Никто не произнес ни звука; кузнец спокойно стоял рядом с Конаном, обнажив оружие, хотя и должен был понимать, что спасения нет. Быть может, если бы рядом с ним не оказался бы сейчас Хашдад, Конан и попытался бы сыграть в опасную игру — рвануться первым, вызвать стрелы в пустое место, а там… как будет угодно жестокому Крому, любящему кровавые поединки. Однако недотепа-кузнец болтался рядом — уж он-то, конечно, не сообразит, что делать, и его враз утыкают стрелами… В иное время киммерийцу было бы наплевать на это — но, когда позади остались столько пройденных вместе дорог и пережитых опасностей, что-то не давало северянину поступить столь естественным для варвара образом.
Молчание затягивалось; и тут Конан внезапно увидел, как Хашдад изменился в лице, вглядевшись попристальнее в черты одного из явившейся троицы. Кузнец сперва побелел, затем побагровел; на скулах его заиграли желваки. Хозяева же Клинков Ночи по-прежнему молчали, наслаждаясь, судя по всему, беспомощностью окруженных воинов.
— Это ты командовал, когда твои демоны сожрали мою семью! — внезапно взвыл Хашдад. В голосе его не осталось почти ничего человеческого — это был рев смертельно раненного зверя, умирающего, но еще способного прихватить с собой и удачливого охотника; Забыв обо всем, кузнец ринулся вперед. Конану ничего не оставалось, как последовать за ним.
— На пол! — успел проорать Конан, повисая на окаменевших плечах Хашдада, когда воздух вокруг них весь оказался прошит белооперенными стрелами.
Случилось чудо. Скомандуй Конан мигом раньше — и лучники успели бы снизить прицел. Скомандуй секундой позже — но тогда им обоим уже не пришлось бы ничего командовать, их пронзило бы насквозь. А так — волею сурового Крома их не задело.
«Знать бы, действует ли тут заклятье, отводящее удар от этих злодеев, так чтобы погибали бы слуги и рабы, как на галере?» — успел подумать Конан. В следующий миг Хашдад нанес удар — лезвие вспороло грудь крайнему слева из трех заправил, однако тот и ухом не повел. Хашдад вырвал клинок, ошалело уставившись на холодно улыбнувшегося ему врага. Конан выругался. Заклятье действовало.
Однако, сцепившись с троицей начальствующих, Конан и Хашдад обезопасили себя от лучников. Те не осмеливались стрелять — очевидно, от оружия своих таинственное чародейство не защищало.
Конан бросился на пытавшегося сохранить невозмутимость Ночного Клинка, точно тигр на добычу. Киммериец не рубил мечом и не бил кулаками. Вместо этого он сгреб жертву в охапку и потащил за собой к тому самому черному проходу, в котором исчезла Ана.
Хашдад последовал его примеру. Единственный оставшийся колдун молча взмахнул руками. Наставив копья, воины Ордена сплошной стеной двинулись вперед. Похоже, они решили справиться с пленниками голыми руками.
