Сердце пустыни - Габриэль Коста
– Прости… Я сделала все что могла, – прошептала Марил.
– Я знаю, – ответил ей Саргон и посмотрел на нее глазами, что светились голубым. – Почему я ничего не вижу.
– Потому что в ней сердце Ора-Ли-Ра… – объяснила Марил.
– Ты не могла бы оставить нас ненадолго? – попросил ее Саргон.
Марил ничего не ответила. Она удалялась быстро, чувствуя, как стыд гонит ее прочь. Она оглянулась лишь раз, чтобы проверить, не собирается ли Саргон уничтожить всех снова. Нет. Он сел в воду и оперся спиной о ритуальный пьедестал.
Все, чего хотели Саргон и Саяра, – стать семьей и жить, никому не мешая. Защитить друг друга. Защитить любовь. Защитить мир от надвигающейся угрозы. Марил знала, что для Саргона это первое поражение. Даже на Великой Войне он не позволил никому поставить себя на колени. Сейчас же сокрушительно проиграл. Саяра выбрала за него, кому жить. Он винил ее. Он благодарил ее. Их чувства и судьба непостижимы простому человеку. Марил удалялась в лабиринты Короля Сорокатысячи Ног с новой целью – стать настолько могущественной, чтобы не понадобилась сила архитектора для окончательного запечатывания седьмого материка. Она не позволит дочери Саяры вступать в смертельную битву ради Виарума.
– Я сделаю все сама.
048
– Пришлось замедлиться из-за появления Леи, – фыркнул Саргон. – Она никогда ни о чем не предупреждает. Если бы она не использовала свой костер для перемещения… Хорошо, когда так много магической силы, что тебя можно почувствовать сразу на всем материке, да? – он будто бы разговаривал с Дэвлином, но его сложно было понять. – Во всяком случае ты неплохо развил команду Айона. Но тебе придется отпустить их. Иначе ты умрешь здесь и сейчас. Вместе с твоими оруженосцами.
– Если я вернусь назад, на первый материк, и скажу, что провалил задание, – все равно умру, – без эмоций сказал хранитель. – Если честно, мне плевать на Айона. Нас не посвящали ни в какие секреты. Принц Айон – угроза первому материку, и его надо уничтожить любым способом.
– А в ваших справочниках не говорят о том, кто его сопровождает? – Саргон ухмыльнулся. – Фактически это был твой единственный шанс их убить. Но теперь пришел я и предоставляю тебе выбор: умереть сразу или побегать по второму материку и, скорее всего, умереть от жажды. Я не дам тебе дотронуться до них.
– Всегда хотел сразиться с самим Саргоном – Королем Сорокатысячи Ног, – глаза Дэвлина загорелись безумием. – Мы стали сильнее с последнего сражения. Я знаю, что ты убил сразу шесть хранителей, но меня бы не направили сюда просто так, – он сделал шаг назад. – Думаешь, никто не предполагал встречу с тобой?
– Будто для меня твое появление – неожиданность! – Саргон блеснул своими голубыми глазами. – Все происходит так, как должно. И никак иначе. Я не мог повлиять на развитие Илая. Даже слеза второго материка не в силах раскрыть его потенциал солнцеподобного. На это осталась способна лишь Леа со своей пыльцой единорогов. В конце концов, там, где она сейчас, их много, – Саргон оглянулся и посмотрел на ошеломленную команду. – Илай потом вам расскажет, как познакомился со своей мамой…
– А Гилем, видимо, расскажет уже обо мне, – Саргон выдохнул обреченно. – Простите, что утаил от вас правду. Есть некие обстоятельства, которые не позволяли мне этого сделать. Теперь картина сложилась воедино, – он посмотрел на Дэвлина. – Если хочешь сражаться, я с радостью разомну свои мышцы.
– Я не так прост, как твои подчиненные! – бросил Дэвлин.
Гилем уже исчерпал не только пламя, но и терпение. Он посмотрел на своего лучшего друга. Тот сидел с отрешенным лицом. Такое складывалось ощущение, что Саргон не про него сейчас говорил. Уровень загадочности достиг своего максимума, а у него, как назло, закончилась татуировка. По итогу сражения с оруженосцами они имели Рису, которая обрела костер. И стоило признать, именно он и победил оруженосцев. Она стала связующим звеном между ними. Да и степень разжигания первичного пламени искр выросла. Потом появился Илай со своим костром, но против хранителя Дэвлина он мало что мог противопоставить. И как венец немыслимого ужаса – Сина. Одно название ее костра вгоняло книгописца в оцепенение. Силы богов очень редки в Виаруме, а учитывая полную неизвестность в вопросах костров, тем более. В совокупности то, что ее татуировка в виде цифры одиннадцать стала единицей, окончательно запутало Гилема. Книгописец понадеялся, что Саргон прольет свет хоть на часть знаний. Учитывая его перемещение по пустыне, он специально выжидал момента, и книгописцу нестерпимо хотелось узнать почему.
Главным же неразрешенным вопросом стало не неожиданное появление Саргона, а его слова. Он пришел, чтобы защитить свою дочь. Родителей Рисы он знал лично уже очень давно и не сомневался в их непричастности к стражам. А вот Сина… Вся ее жизнь состояла из переплетения секретов, обязанностей и связей с серьезными людьми. Один слух о том, что Марил пригрозила уйти от короля вместе со всеми знаками, если они посмеют превратить подругу в оружие, уже о чем-то говорил. Сама заклинательница не воспитывала ее, держалась на расстоянии, но всегда обеспечивала Сину самым лучшим. И наиболее дорогой подарок из всех – спасение от службы у хранителей. По всей видимости, каждый оруженосец владел костром, а хранитель – тем более, и, скорее всего, пожаром в придачу. Марил не просто так наложила на ее татуировку знак, сдерживающий силу. Как минимум, из-за ее внешнего вида. Даже дурак заподозрил бы Сину в связи с насекомыми. Кроме того, Марил еще и скрыла ее истинную силу, связанную с богами. Гилем выдохнул.
– Как хорошо, что у меня родители… нормальные, – сказал еще не до конца пришедший в себя после потери сознания книгописец.
Но стоило Гилему произнести это, как Саргон медленно повернул к нему голову, посмотрел своими пугающими глазами и усмехнулся. Такие существа, как Король Сорокатысячи Ног, и слова не скажут просто так. Но эта ухмылка продержалась на его лице всего мгновение, потому что в следующую секунду Дэвлин ударил Саргона в живот, и его кулак следом взорвался.
Весь песок позади хранителя волной полетел вниз, вновь поднимая столб пыли, а вот вперед распространилась лишь легкая вибрация. Черный густой дым сразу скрыл сражающихся, не позволяя остальным наблюдать. Гилем не мог даже
