Украденный наследник - Холли Блэк

Оук вытаскивает меч, но на него тут же налетают еще три палочника, давая четвертому возможность схватить его за горло. На этот раз стражники заводят его руки за спину и связывают их серебряной веревкой.

Когда наши взгляды встречаются, я вижу на его лице боль. Он ничем не может мне помочь.

Я пытаюсь отбиться от стражников, но они все равно прижимают меня к полу. Я кусаю их, когда они пытаются силой открыть мне рот.

Однако все это бесполезно. Двое солдат держат меня за запястья, а третий прокалывает кончик моего языка каким-то шипастым инструментом. Он затягивает его.

Четвертый солдат подносит к моему рту изогнутый нож.

Острая, жгучая боль пронзает меня. Я хочу закричать, но не могу, потому что мой язык надежно удерживают на месте. Пересохший рот наполняется кровью. Она течет рекой. Я давлюсь ею. Тону в ней. Меня отпускают, и я кашляю, чтобы не захлебнуться. Крик застревает в моем горле.

По моему подбородку струятся алые потоки. Когда я двигаюсь, во все стороны разлетаются красные хлопья.

Боль поглощает меня целиком, так что я почти теряю способность думать. Но понимаю, что теряю слишком много крови. Она вытекает из моего рта и льется по шее, обагряя воротник платья. Я умру здесь, прямо на ледяном полу Цитадели.

Леди Ноури неторопливо подходит к моему скрюченному телу, достает из сумки кусочек кости и просовывает его между моими губами и зубами. Я чувствую, как рана начинает затягиваться.

– Это пойдет тебе на пользу, пусть сейчас ты этого не понимаешь. Как твоя мать и преданный вассал, в отсутствие прямых указаний я вынуждена руководствоваться собственной мудростью.

От шока и потери крови у меня кружится голова. Покачиваясь, поднимаюсь на ноги и серьезно задумываюсь опуститься обратно на пол. Серьезно задумываюсь о том, чтобы потерять сознание.

Леди Ноури не может лгать, а значит, в каком-то извращенном смысле она искренне верит, что я должна хотеть того же, чего и она сама.

Однако мне не нужен язык, чтобы передать всю ярость, которую я испытываю. Леди Ноури может прочитать ее в моем взгляде.

Она улыбается уголками губ, и я замечаю, что за все это время она не так уж сильно изменилась. Она не хочет убивать меня, потому что если я умру, то не смогу больше страдать.

– Принц ведь даже не знает, что ты такое на самом деле, – произносит леди Ноури, бросая взгляд на Оука. – Ты ведь даже не фейри. Лишь манекен, мало чем отличающийся от зачарованного полена, которое оставляют на месте похищенного ребенка. Существо, обреченное зачахнуть и умереть.

Помимо своей воли поднимаю глаза на Оука. Понимает ли он, что она имеет в виду? Но я не вижу на его лице ничего, кроме жалости.

Пусть я состою из палочек, снега и ведьмовской магии, по крайней мере, я родилась не от нее.

Я ничей ребенок.

Эта мысль заставляет меня улыбнуться, обнажая окровавленные зубы.

– Миледи, – произносит король Хурклоу. – Чем быстрее принц Оук увидит своего отца на свободе, тем скорее мы получим желаемое.

Леди Ноури, прищурившись, смотрит на него. Я задумываюсь, знает ли король троллей, какой жестокой она может быть и какой жестокой станет по отношению к нему, если он не проявит осторожность.

Но пока она послушно делает стражникам знак рукой.

– Заприте эту непослушную девчонку в темнице, чтобы она хорошенько подумала о своих решениях. Нам с принцем Оуком нужно многое обсудить. Возможно, он согласится присоединиться к нашему пиршеству.

Один из бывших соколов подходит ко мне сзади.

– Давай, пошевеливайся.

Я, пошатываясь, направляюсь к дверям. Рана в моем рту пульсирует ужасной болью, но кровотечение остановилось. Сглатывая слюну, по-прежнему чувствую металлический привкус, но, по крайней мере, мне больше не кажется, что я вот-вот захлебнусь.

– Я бы сказала, что ты потеряла себя по пути сюда, но на самом деле это случилось гораздо раньше, – произносит Грозовая ведьма, когда я прохожу мимо. – Проснись, птичка.

Открываю рот, чтобы напомнить ей, что я потеряла язык, а вместе с ним, быть может, и надежду.

Богдана кривит лицо, и на мгновение меня охватывает новая волна страха и головокружения. Заставлять ее морщиться от неудовольствия – очень опасная затея.

– Шевелись, – повторяет стражник, пихая меня в спину между лопатками.

Только оказавшись в коридоре, я оглядываюсь и встречаюсь взглядом с фиолетовыми глазами Гиацинта.

Глава 16

Несколько секунд мы молча смотрим друг на друга.

– Я говорил вам, что отправить меня сюда было бы мудрым решением. И поскольку вы не отдали мне приказа, который бы напрямую этому противоречил, я пришел по своей воле, – говорит Гиацинт так тихо, что только я могу слышать.

Я не могу ему ответить. Покачнувшись, прислоняюсь к стене. Из-за охватившей все тело боли мне тяжело думать, и я не до конца уверена, на моей ли он стороне.

– Радуйтесь, что я принял это решение, – продолжает он и направляет на меня копье так, что острие замирает в нескольких дюймах от моего горла. – На нас смотрят. Идемте.

Я поворачиваюсь к нему спиной и шагаю по коридору. Он делает вид, что снова толкает меня, чтобы я двигалась быстрее. Мне притворяться не приходится: я и правда спотыкаюсь на каждом шагу.

Несколько раз пытаюсь обернуться, чтобы встретиться с ним взглядом и понять его намерения, но он лишь подталкивает меня вперед.

– Тирнан с вами? – спрашивает он, когда мы доходим до ворот темницы.

Гиацинт рассказывал о своей верности. Он был верен отцу Оука. Я надеюсь, что он верен и мне. Возможно, в какой-то мере он до сих пор верен Тирнану. Гиацинт не доверял сладкоречивому очарованию Оука и, вероятно, хочет спасти Тирнана от его влияния.

Я киваю.

Вместе мы направляемся к камерам, идя по ледяным коридорам, прорытым в мерзлой земле. Здесь пахнет железом и сырым камнем.

– Сердце Меллит у него?

Какой опасный вопрос. Учитывая неприязнь, которую Гиацинт испытывает к Оуку, я не уверена, хочет ли он, чтобы леди Ноури заполучила желаемое. К тому же мне не известно, что именно лежит в ларце, который хранится у Тирнана. А еще очень сложно сосредоточиться из-за ужасной боли во рту.

Я не могу придумать, как выразить хоть какую-то из этих мыслей, поэтому пожимаю плечами и жестом указываю на губы.

Он разочарованно хмурится.

Большинство камер пустует. Когда я жила в Цитадели, они были битком забиты теми, кто вызвал неудовольствие лорда Джарела и леди