Мы остаёмся жить - Извас Фрай
– Катя, – повторил я ещё раз.
Освобождение от всех возникших перед нами трудностей и непониманий произошло как всегда уже на стороне. Так как идти нам двоим было особенно некуда, мы снова оказались в моём прокуренном номере отеля. Всю дорогу я думал, что она вот-вот закричит, убедит и я больше никогда её не увижу. Но она просто шла с таким лицом, будто ни о чём не думала; но на самом деле я понимал, какая борьба происходила внутри неё. Мы будто оказались в каком-то детективном романе и оба остались наедине с убийцей. Вот только его не было; были только мы.
Если она пытается осознать то, что она недавно увидела, с помощью ума – то у неё ничего не получится. Её лицо больше не выражало; я стал переживать за неё. И никто из живых не отважился бы угадать, что она испытывала. Единственное слово, которое могло бы хоть приблизительно описать сложившуюся ситуацию, был ужас – немой и проглатывавший всё вокруг без остатка. Фантазия открывает любые двери, делая всё объяснимым и поддающимся пониманию. Но её воображение порождало лишь чудовищ. Поэтому, я даже боюсь представить, по какому тонкому лезвия она шагала.
– Это такая форма бессмертия у тебя? – наконец, выдавила она, каким-то чудом приведя чувства в порядок, – тебя ни одна пуля убить не может?
– Нет, может. Просто смерть каждый раз будто возвращает меня обратно в мир живых. Я и не могу умереть от старости – сначала я взрослею, а затем снова начинаю молодеть. На месте мёртвых клеток появляются живые.
– Как такое возможно?
– Возможно, когда-то я и знал ответ; но я прожил так долго, что забыл даже, как мне всё это прекратить.
– Сколько же тебе лет?
Я вздохнул. Придётся рассказать ей всё.
– Я родился в Этрурии, в городе Вейи, чуть больше двух с половиной тысяч лет назад – плюс минус два столетия, как понимаешь, мало что значат.
Каждый раз я вижу, как нижняя челюсть у людей падает вниз, когда они слышат нечто подобное. Но её рот лишь слегка приоткрылся. Всё удивление выражали глаза, раскрытые так широко, как это только было возможно. На самом деле, со всем этим легко смириться. Достаточно просто принять происходящее за игру, а затем, с течением времени, это станет нормой. Любая, даже самая страшная игра – лишь способ восприятия реальности. И в конечном итоге, новая игра превращается в жизнь. Самое трудное – это осознавать, что старые правила больше не действуют.
– Почему именно я? Почему ты не мог найти себе кого-нибудь другого?!
– А почему именно мне приходится так долго жить?! Почему именно в этой комнате мы должны всё обсуждать? Возможно, с нашими ролями справились бы лучше другие; но на самом деле, знай, что других не бывает.
– Хорошо. Тогда давай поступим так: ты меня не знаешь и я тебя не знаю. Мы никогда не встречались и даже не подозреваем о существовании друг друга. Мы просто пойдём каждый своим путём и постараемся забыть об этом, как о дурном сне, – она вдруг перешла на умоляющий тон; её слова больше напоминали стоны, а на глазах выступили слёзы, – мне ведь и мужу нужно ужин готовить… Хотя, чёрт с ним, закажу пиццу. Но просто давай покончим со всем поскорее.
– Да, ты права, – мягко сказал я, чтобы её успокоить, но стараясь не перебарщивать, чтобы не оскорбить, – всё же, вернись домой к мужу и приготовь ему ужин. Так или иначе, я всё равно не смог бы задержаться здесь надолго. Мне нужно продолжать своё путешествие – даже не знаю, когда оно закончится. Может быть, соберусь с силами и в двадцатый раз отправлюсь вокруг света – это никогда мне не надоесть, ведь всё вокруг так быстро меняется. Я предлагаю тебе уехать вместе со мной. И для тебя, и для меня – это будет как глоток свежего воздуха, как возрождение. Я прожил достаточно долго, чтобы с уверенностью сказать: для человека нет чувства лучше, чем будучи взрослым взглянуть на себя в зеркало и увидеть там лёгкость и молодость; любовь к себе и любовь к миру. И у тебя есть такая возможность. Правда, не сейчас. Катя, оставь мне немного денег на первое время и иди домой. Я выселюсь из этого номера и покину город – а уже там подумаю, куда отправиться дальше. К часам десяти ночи я буду на автозаправке, что у северного выезда из города – ты должна знать, где это. Я буду сидеть там всю ночь до рассвета и ждать тебя. Затем, я затушу об асфальт последнюю сигарету и уеду так далеко, что всем псам мира будет меня не достать. И я предлагаю тебе поехать вместе со мной. Будет не просто, но я бы и не предлагал, если бы не знал точно, что ты с этим справишься. Для простого человека, ты видела уже достаточно, чтобы навсегда избавиться от наивности и глупости. Поэтому, я жду от тебя серьёзного решения: уехать или остаться. Затем: ты либо будешь со мной каждый день, каждый час; либо ещё сотню лет не услышишь обо мне и слуху.
Слёзы у неё на щеках уже давно застыли. После всего, что с ней случилось, уже до того как я озвучил своё предложение она была не первой психической свежести. И всё же, нечто прекрасное происходило у неё в голове, хоть со стороны это и походило скорее на нервный срыв.
– А пока, – продолжил я, – в любом случае, не опаздывай домой. После убийств, смерти и воскрешения – я обычно очень устаю. Деньги оставь, будь добра, на столе; а мне нужно поспать. Катя, сейчас ничего не говори. Пусть всё скажут твои действия или бездействие. Но в любом случае, я хочу, чтобы ты знала: я верю в твой выбор.
Если она что-то и сказала в ответ, то я либо этого не услышал, либо у меня начались серьёзные проблемы с памятью. Мне всё же легче думать, что она не
