Танец с чашами. Исход Благодати - О. Зеленжар
– Молчи. Веди к господину Тьегу.
Щекотливая ситуация. Дивника не пустит постороннего, а мальчишка настроен весьма серьезно, того и гляди оскопит. Нужно было действовать осторожно.
– Хорошо, – ответил Асавин, – только вот… – он кивнул в сторону двух охранников у входа в логово.
– Придумаешь, – процедил мальчишка.
– Да как же я тебя проведу?…
Нож красноречиво кольнул в причиндалы. Острое предупреждение. Асавин медленно пошел к входу, уповая на кромешную темень во дворе. Авось не приметят мальчишку за его спиной. Немного не дойдя до желтого круга света, Асавин остановился.
– Эй, тут кто-то ошивается возле конюшни. Как бы ни прихвостни Морока.
Курт замер, Асавин чувствовал спиной его судорожное дыхание. Охрана глянула на Эльбрено, щуря глаза. Кажется, мальчика они не увидели.
– Да может с «Норки» кто. Нынче шумно.
– Мое дело сказать. Френсису не понравится, если уйдет… Пойду, доложу ему.
– Да стой ты! Ну тебя, – скривился тот, что повыше. – Ладно, проверим.
– Сейчас, – нажал Эльбрено. – Если уйдет, Френсис всем нам кишки пустит за недогляд.
Охранники заволновались. Боятся главаря и есть за что.
– Давайте так, – предложил блондин, смягчив тон. – Вы обойдете конюшню с двух сторон, так точно накроете…
– А ты что?
– Идиоты! Если вы уйдете, кто останется сторожить?
«Как хорошо, что они тупые, как индюки, – подумал Асавин, провожая глазами два крадущихся силуэта, направившихся к конюшне. – Даже света с собой не взяли. Пожалуй, индюки умней». Сталь у паха вернула его к реальности:
– Не стой столбом. Веди.
Асавин шагнул через порог. Среди нескольких сиротливых огоньков раздавался храп головорезов Френсиса. Отсюда налево и вниз по ступеням, прямо до крепко сколоченной двери. Асавин спустился по лестнице и замер с занесенным кулаком. Курт стоял на несколько ступеней выше, и нож теперь упирался Эльбрено промеж лопаток.
– Она чужого не пустит, – сказал блондин. – Не высовывайся.
– Какая еще «она»? – процедил оранганец.
– Увидишь.
Асавин предпочел промолчать про состояние имперца. Узнает – взбесится, кто знает, что натворит. Костяшки постучали по дереву. Громкий, но деликатный звук, словно сосед, зашедший в гости на рюмочку бренди. Тишина. Блондин негромко позвал:
– Дивника… Это Асавин. Пусти, хочу посмотреть, как там мой племянник. Пустишь?
Тихий шорох за дверью.
– Не отвлекай меня по пустякам…
– Извини. Да может тебе надо чего? Воды, например?
Главное, чтобы открыла дверь.
– Воды… – голос замолк. – Да есть еще…– снова молчание. – Хотя… Мне неловко просить… У тебя нет какой-нибудь еды?
Это прозвучало настолько жалобно, что Асавин не выдержал, улыбнувшись уголком рта. Стало даже совестно ее обманывать. Совсем чуть-чуть.
– У меня как раз с собой есть немного хлеба. Будешь?
– О, спасибо…
Щелкнул тяжелый засов, дверь отворилась, показывая лучик света и встрепанную женскую голову. Асавин тут же просунул ногу в образовавшуюся щель. Дивника, явно не ожидавшая такого маневра, попыталась навалиться на дверь, но поздно, блондин уже просунул и плечо.
– Прошу прощения, – он улыбнулся. – Как бы так сказать… У меня не было выбора.
– Шагай, – приказал мальчишка, ткнув ножом промеж лопаток.
– Что происходит? – пролепетала Дивника, отшатнувшись от двери. – Асавин?
Блондин прошел в погреб. Стены были заставлены пустыми покрытыми паутиной стеллажами, один из которых Дивника умудрилась придвинуть к двери. По углам валялись мешки с истлевшей гнилью и несколько свернутых в рулоны ковров, один из которых лежал прямо на полу. Попытка девушки обустроить домашний уют? Самым удивительным открытием было обнаружить покрытую пылью мраморную статую в человеческий рост, изображающую юношу с мечом. Топорная работа нового времени… Курт обошел Асавина сбоку, не прекращая угрожать ножом. Дивника прикрыла рот от страха.
– Господин Тьег! – вдруг закричал оранганец, рванув к лежащей на полу фигуре.
Нож вспорол дублет и рубаху, а под ними и кожу, обжигая одновременно огнем и холодом. Асавин вскрикнул от боли, зажимая рану. Курт даже не заметил. Он упал на колени перед похожим на восковую фигуру Тьегом. Рука рубийца была заново перевязана, на холстине проглядывались пятна подсыхающей крови. Кожа нездорового желтого цвета в круге света масляного фонаря.
– Что с ним… Что вы с ним сделали? – сокрушался мальчишка, касаясь безвольной ладони Тьега.
– Черт… – прошипел Асавин, запирая дверь – Да за что мне это все…
– Отвечайте, что вы с ним сделали! – зло повторил Курт, обернувшись к блондину, узкоглазое лицо сморщилось от злости.
– Ничего я ему не сделал, – огрызнулся блондин. – Ранен в бою… Дивника может подтвердить. Да, милая?
Девушка скрестила руки на груди. Куда только делся испуг?
– Так, – строго сказала она. – Племянник твой, говоришь? Да?
– Да хрен там был, – зло отозвался Курт. – Верьте больше этому ублюдку.
– Чуть-чуть солгал, но для его же пользы, – Эльбрено кивнул в сторону больного. – От него бы живого места не осталось, узнай Висельники, кто он и откуда…
– Да на нем и так нет живого места! – вскинулся оранганец, и Дивника хлопнула его по лбу, да так, что он присел, вытаращив глаза.
– Чего кричишь? – строго выговорила она. – Всех бандитов перебудишь, да и ему, – девушка кивнула на Тьега, – нужен покой. А ты, – она сердито посмотрела на Асавина, – иди-ка сюда. Истечешь еще кровью…
Курт, заметно успокоившись, опустился на колени рядом с бессознательным хозяином и склонил голову в позе, которую Асавин мог бы описать, как виноватую. В такой молились грешники на полотнах Амелькаро, прося у Благого искупления. Какого искупления хотел Курт? Асавин расстегнул дублет и потянул окровавленную рубашку через голову, поморщившись, когда шершавый лен задел края раны. Дивника наклонилась, слегка касаясь его кожи. У нее были теплые и невероятно изящные руки, тонкие кисти, длинные точеные пальчики, да еще и такие белые, словно у фарфоровой статуэтки.
– Неглубокая, просто царапина. Надо зашить… – пробормотала она.
– Я что же тебе, рубаха? – с улыбкой спросил Эльбрено. – Заплатку, может, на меня поставишь?
Она подняла голову, и Асавин, наконец, рассмотрел ее лицо. Бледное, усталое, изможденное.
– Зашить или прижечь, – продолжила девушка. – Только прижечь мне нечем, огня чуть, – она кивнула на фонарь. – Или костер поможешь развести? Не хочешь – пеняй на себя.
«Да она сейчас с ног свалится», – подумал Асавин. Стать женским рукоделием ему не улыбалось несмотря на то, что он уже видел ловкую веридианку в деле.
– Давай-ка лучше без ваших причуд…
Вдохнув, Дивника согласно кивнула. Они собрали из деревянного мусора маленький костерок. Знал бы Френсис, что творится в его подвале! Асавина позабавила эта мысль, и он с улыбкой кивнул на разгоревшееся пламя, приглашая властвовать над раной. Через несколько минут он здорово пожалел о своем решении. Сначала Дивника смазала чем-то порез, и весь бок обожгло, как огнем, а затем приложилась раскаленным металлом, заставив Асавина шипеть и корчиться от боли.
– Стонешь, как барышня, – фыркнула веридианка, проверяя, хорошо ли запекся порез.
– Кто-то же в этой комнате должен быть барышней.
Как ярко вспыхнули ее щеки! Она вскинула голову, тряхнув золотой шевелюрой. Ни дать ни взять маленькая капризная кобылка. В глазах неподдельное возмущение. Асавин ответил ей смеющимся взглядом. Похожа на героиню Амелькаро. Такая же бесхитростная
