Игорь Вардунас - S.W.A.L.K.E.R. Конец света отменяется! (сборник)
– А меня Роберт.
– А?
– Роб! – я решаю, что ему хватит и сокращенного.
– Роберт-боберт. Роб-боб, – говорит он, и мы ржем вместе, стараясь не делать это громко.
– Койот-шмойот, – вставляю я, когда мы успокоились, и все начинается по-новой.
– Жрать охота, – говорит внезапно Койот. – Не буррито, не тортилью. Какую-нибудь экзотическую штуку.
– Вжарь хот-дог! – советую я. – Отличная вещь! Сам я пока не пробовал здешние, но за двадцать баксов они не могут быть дерьмом.
– Денег нет. – Койот вздыхает. – Бумажки-шмуражки. Зачем они? Приходи, бери, ешь.
Тем временем мне машет рукой Джек. Я говорю Койоту «извини», подваливаю, забираю две свои горячие булки, меж которых запихана сосиска. Дай-то бог, я когда-нибудь тоже запихаю сосиску между булок. Больших, белых, упругих булок.
– С кем ты там разговариваешь? – сбивает меня с мысли Джек.
– С Койотом, – отмахиваюсь я. – Он классный тип. Пойду, угощу его булкой.
Джек изумленно открывает рот – ну очень смешной в этот момент – и пытается мне что-то сказать, но я не слушаю. Подхожу к Койоту и плюхаю ему один из хот-догов прямо в руки.
– Держи, угощаю.
– Кру-то-та! – говорит он и принюхивается, точь-в-точь натуральная собака.
– Вжарим по собачкам! – я ржу, а он недоумевающе смотрит на меня. Приходится пояснить. – Койот жрет дог.
– А, – он понимающе кивает и ухмыляется. – А Бобале жрет тамале!
И протягивает мне какой-то сверток из кукурузных листьев, несуразный на вид. Верчу его в руках. Осторожно нюхаю.
– Забери с собой, дома съешь. Его бы пропарить еще… пропарить хорошенько!
– Спасибо, чувак, – запихиваю сверток в карман.
– Нет, ты не забудь, обязательно надо пропарить… и подкоптить! И все будет хорошо, – он чавкает, давится, икает, вытирает рот рукавом. – Но я потом расскажу, тебя ждут. Спасибо за дога!
Он салютует остатком булки, пожимает мне руку, а когда я оборачиваюсь посмотреть, кто это там меня ждет, успевает исчезнуть. Приходится возвращаться к Джеку и его насупленной племяннице.
– Мог бы просто не покупать хот-дог, если не хочешь есть. Незачем было выбрасывать его в мусорку, – говорит мне Джек.
– Еду нельзя выкидывать, – вторит Инира.
– Да вы сдурели, что ли? – я завожусь. – Это Койот, а не мусорка. Индеец натурный. Им вообще сейчас хреново. Да и мы расплачиваемся за то, что с ними сделали. Мы сгноили их, теперь нас сгноят мексиканцы!
Дальше я чувствую, как мозг начинает отключаться. Все вокруг происходит какими-то вспышками.
Я спорю с Джеком и Инирой, ору, размахиваю руками, показываю им сверток, кукурузные листья расползаются, из-под них показывается лепешка. Читаю лекцию о толерантности и дружбе с индейцами. Кажется, что-то еще рассказываю из истории.
Заявляюсь домой, пошатываясь. Нет сил залезть через окно, а потому захожу в дверь. Мать поднимает вой, отец темнеет в лице, что твой негр, и достает ремень. Кажется, моей заднице неплохо достается.
Потом я вроде бы доползаю до комнаты и смотрю на задницу Моники, которой когда-то тоже неплохо досталось. Ржу, хотя все тело болит. Отрываю еще один лист коланхоэ и жую. Он все такой же горький, но я знаю, как после него бывает хорошо.
Пытаюсь стащить с себя одежду и проваливаюсь в сон.
Там продолжение реальности. Мы сидим возле огромной отвесной скалы. На дне каньона, что ли. Койот курит трубку, выпуская дым кольцами. Я тяну руку, но он будто меня не замечает.
– Я тут тебе отдал одну вещь, – говорит он серьезно. – И обещал научить тебя ею пользоваться. Время пришло.
– Дай мне трубку, ею пользоваться я умею, – настаиваю я.
– Смотри!
Он взмахивает трубкой, что твой дирижер палкой. Клубы дыма сходятся в облако, которое застывает на стене каньона-скалы.
– Не, пожалуй, так не умею.
– Смотри! – повторяет он. Поскольку другого от Койота добиться трудно, приходится смотреть.
На облаках мелькают всполохи, словно молнии, и вот начинается действо. Похоже на примитивный мульт. Никакой компьютерной графики, только рисованные смешные человечки. Наскальная живопись в чистом виде.
Полянка. На ней сидит зверек. Что-то типа волка или койота. К нему приходит красный человечек и о чем-то упрашивает. Койот дает ему какую-то штуковину. Видимо, глину, потому что красный человечек лепит из него горшок, в который кидает мясо и ярко-красные перцы чили. У него не с первого раза получается, потому что горшок становится твердым, и человек его разбивает, после чего начинает все заново. Когда ему наконец-то удается сделать все правильно, горшок парит, над ним равномерно то ли коптится, то ли парится завернутое в лепешку мясо… и появляются очертания родной Америки. Красные человечки заполняют ее всю.
Затем к Койоту приходит белый человек, и история повторяется. Красных на карте становится все меньше, а белых все больше.
Потом по камню бежит трещина. Картинки начинают мельтешить, появляются помехи – вроде как в фильме ужасов.
Человечки носятся туда-обратно, машут руками. Паника. Солнце ползет по небу в обратную сторону.
Приходит черед темно-желтого человечка. Он тоже приходит к койоту, варит еду и начинает вытеснять уже белых.
На этом мульт заканчивается.
Это сон, я под кайфом, но все равно мозгов хватает сообразить.
– Кто сожрал хавку в листьях, тот поднял нацию? – спрашиваю Койота.
– Именно, но есть нюанс! – он наставительно поднимает палец и при этом блаженно щурится, как кот, которому гладят пузо.
– Несколько раз разбить горшок? Какое-то магическое число?
– Горшок разбивают не поэтому, – теперь Койот уже смеется. – Не боги горшки обжигают, сечешь? Боги и в необожженном тамале сготовят. Если у тебя получится – станешь подобен богу.
Он вновь затягивается и выдыхает дым мне в лицо. Вдыхаю его, кашлю, задыхаюсь, чувствую, что все вокруг расплывается.
– Это чтобы ты запомнил лучше, Роб-Боб, – продолжает ржать Койот. – Спасибо за булку, чувак. Я опять соскучился по хот-догам. Надеюсь, у тебя все получится.
Последние слова тонут в дыму, и я сам исчезаю в нем. Дергаю руками и ногами, судорожно пытаюсь вздохнуть и…
…просыпаюсь.
Покрывало на кровати сбилось складками, лежу – что в том каньоне: толстовка перекрутилась, штаны сняты наполовину. Ничего себе меня вчера порубало. С опаской кошусь на коланхоэ, подмигиваю ему и ржу. Смех получается сухой, больше похожий на кашель. Горло дерет и башка раскалывается, будто вчера была пивная вечеринка, а вовсе не детский поход за хот…
Хот-дог. Робале-тамале. Сверток!
Я судорожно лезу в правый карман джинсов. Потом в другой. Ощупываю задние. Проверяю карманы толстовки. Скатываюсь с кровати и шарю по простыне. Заглядываю даже под подушку. Лепешки нигде нет.
