Одиночество жреца. Том II - Александр Якубович

Так и двинулись в путь, похожие на трех смурфов-переростков. Виконт предложил двигаться на северо-запад. Сейчас мы были где-то между мысом Иннон, что рогом выдавался в море, и который мы должны были пересечь в ночь нападения, и «подковой» — двумя выдающимися частями суши, которые следуют чуть дальше от мыса на север.

К нашей удаче воду мы нашли уже во второй половине дня. От души напились, припав к петляющему между холмов чистому и холодному ручью, будто дикие животные, после чего я попросил помочь мне промыть ожоги на лице и рану на сломанной руке.

Если ожог покрылся коркой и сейчас по-настоящему беспокоил, только если я говорил или, упаси Семеро, пытался улыбнуться — и не такое терпели в застенках любимого короля, так что фоновая боль была не страшна — то вот с рукой надо было что-то делать.

Выглядела она откровенно плохо. К отеку, который все не хотел спадать, добавилось еще и воспаление — ткани вокруг перелома были буровато-красного цвета и в целом, от нее исходил жар. Откровенных нагноений или омертвевших тканей пока видно не было, но все это казалось делом времени, если я не смогу нормально обработать рану.

Едва не поскользнувшись на глиняном пологом бережку ручья, мне в голову пришла сомнительного качества, но мысль.

— Орвист, нам нужна вода.

— Так вот же…

— Чистая. Кипяченая. Обработать рану и постирать перевязки.

У нас был некоторый запас ткани с собой, который можно пускать на свежие перевязи, но если делать это хотя бы раз в день, то очень скоро они закончатся. А как скоро мы достигнем ближайших поселений… Об этом думать не хотелось.

Виконт сначала не понял, чего я от него хочу: какое кипячение? У нас из всего инвентаря — меч и кинжал, но когда я многозначительно посмотрел под ноги, а потом на умывающуюся Санию, до него наконец-то дошло.

Что я могу сказать? Даже наши древнейшие предки, я бы даже сказал, изобретатель первого глиняного горшка, только бы плюнули на то, что мы соорудили и назвали бы идиотами. Но мы старались. Точнее, старался Орвист и Сания, я же, как калека, просто ерзал вокруг и раздавал ценные указания.

Ставка была простая: сделать хотя бы достаточно глубокий черепок, который Сания сможет обжечь с помощью своей магии изнутри, в котором она же потом сможет вскипятить воду. Арха-та сначала возмутилась таким нашим требованиям, но ее тяга к экспериментам — а это был именно он — взяла верх. Так что сейчас мои спутники занимались высокохудожественной лепкой, благо, кинжалом мягкая, влажная глина у самой воды, наковыривалась весьма бодро и без каких-либо проблем.

Первые два горшка лопнули на части, а вот с третьей попытки удалось запечь «нечто», отдаленно похожее на тару объемом в литра два, может чуть больше. Достаточно, чтобы промыть чистой водой раны и сполоснуть повязки.

Я понимал, что на возню со мной мои спутники тратят неприлично много времени, но ничем им помочь не мог — я даже не мог толком шевелить пальцами, потому что мешал отек, да и сами кости были зафиксированы кое-как. Так что приходилось терпеть и просить, вплоть до того, что Орвист помогал мне справить в кустах нужду, развязывая и завязывая штаны, пока принцесса сосредоточенно разглядывала облака и окружающие пейзажи.

Ночевали, где придется. Благо, стали попадаться небольшие подлески и лесополосы, так что мы не оставались в чистом поле, но и комфортным такой сон назвать было сложно. К вечеру у меня сильнее поднималась температура, вплоть до серьезного жара, так что вместо желаемого отдыха я получал, скорее, очередную порцию усталости и страданий.

Наконец-то, на четвертый день, уставшие, грязные, невероятно голодные, мы вышли к человеческому жилью: вдали виднелись покосившиеся крыши какой-то деревеньки.

— Ну, что будем делать? — спросил виконт.

— Всем троим смысла идти нет, это точно, — сказал я, — помоги лучше.

Я потянулся рукой под импровизированное пончо, выуживая из-под ткани свой баронский жетон.

— Хочешь, чтобы я клерийской регалией в Паринии размахивал? — недоверчиво спросил виконт.

Я только осуждающе посмотрел на своего спутника, мол, как он мог подумать, что я настолько туп? Вместо ответа я опустился на колени, стараясь не потревожить руку, взял подходящий по размеру камень, положил на другой свой жетон с цепочкой и в несколько ударов размозжил символ своей баронской власти и титула, разбивая регалию на несколько неузнаваемых частей из серебра. Цепочку особо трогать не стал, закинув ее обратно на шею — пригодится, если доберемся до какого города.

— На, — сказал я, протягивая виконту кривые обломки, в которых опознать жетон было уже практически невозможно, — не монета, но за деньги сойдет.

Виконт только покачал головой на такое варварство. Жетон был фамильной регалией, а мой был особенно ценен — он был первым жетоном рода Тинт, то есть должен был стать фамильной ценностью, как тот, графский, что сейчас висел рядом с жетоном наследника на шее самого де Гранжа.

— Если есть слишком большие куски — разбей кинжалом. Сколько в нем по весу? На пару золотых?

Орвист взвесил в руках полученный драгоценный металл, оценивая массу.

— Думаю, да.

— Ну, значит точно хватит на еду, котелок и какую-нибудь обувь для нее, — я кивнул на сидящую чуть в стороне Санию.

Сегодня утром некоторые ремешки на одной из сандалей лопнули и арха-та шла, загребая ногами всякий мусор. Частично ткань уберегла ногу девушки от ран, но приятным ее путешествие назвать было нельзя.

Через полчаса виконт показался на краю поселения, маша рукой и приглашая нас к нему присоединиться.

Это был небольшой рыбацкий поселок, буквально на полтора десятка дворов. Оказывается, мы подошли к одной из главных магистралей региона — реке Авер — на верховьях которой стояла столица Ламии — Динос. До самого берега мы не дошли буквально триста шагов — вода начиналась за ближайшим холмом, где разместилась и деревенская пристань. Орвисту удалось договориться о ночлеге под крышей: многие мужчины сейчас ушли на лов на плотах и широких лодках и вернутся, в лучшем случае, завтра к вечеру, чтобы два раза не выгребать на новые места и не потерять из виду сети. Так что место нам найдется. На треть моего не самого большого жетона он смог купить нам не только койко-места, но и немного простой еды, помятый медный котелок, тройку ложек, три широкие простые