Сердце Эрии - Эйлин Рей
– Снилось ли? – настороженно подала голос Шеонна.
Она стояла позади Шейна, и только теперь я увидела в ее руках прижатую к груди серую сумку, из которой выглядывал рыжий хвост.
Эспер.
Пальцы заледенели от страха.
Как я могла оставить тамиру одного? Что заставило меня забыть о нем и прийти в мертвый город?
– Сейчас это не важно, – попытался успокоить нас Шейн и нетерпеливо протянул руку. – Спускайся, Алесса. Разберемся с произошедшим, когда вернемся в лагерь.
Я шагнула навстречу. Что-то тихо хлюпнуло под ногой, я успела заметить лишь, как черный, липкий, словно пиявка, сгусток скатился с моего ботинка и исчез среди расколотых плит. А затем земля загудела.
Лицо Шейна побледнело, сравнявшись в серости с туманом, повисшим над площадью. Испуганные взгляды друзей устремились сквозь меня, и я замерла, будто заяц перед змеей.
Руины за спиной пробуждались от векового сна. Земля исходила мелкой дрожью. Осыпаясь, звенели стекла и скрежетал камень.
Первородный страх затопил меня с головой и зажал сердце в стальных тисках. Дыхание сперло. Каждая клеточка тела отчаянно вопила: «Беги!» Но, вопреки рассудку, осознавая, что совершаю ошибку, о которой совсем скоро пожалею, я медленно обернулась и едва не задохнулась от ужаса.
То, что в полумраке я приняла за груду камней в центре храма, неспешно вставало, обретая четкие пугающие очертания. С земли поднималось исполинское чудовище; с всклокоченной с проплешинами шкуры опадала налипшая за годы сна земля и каменная крошка. Каждое его движение сопровождал металлический скрежет. Где-то в грудной клетке шипели поршни, перекачивающие ядовито-зеленую жидкость в стеклянные колбы, гребнем торчащие из позвоночника.
Скрип поршня. Жидкость наполнила до предела одну из колб, существо вскинуло голову, и его ветвистые рога, казалось, оцарапали перистые облака, медленно наливающиеся кровью в предрассветных сумерках. Золотой луч упал на его морду, и к моему горлу подступила тошнота: кожа зверя прогнила, как заплесневелый пергамент, клочьями сползла с пасти, обнажив кости и острые клыки. В груди зияла огромная дыра, открывая вид на серые ребра и переплетение стеклянных трубок вместо сердца.
Еще один скрип, еще одна наполненная колба – и массивная лапа тяжело опустилась на землю, так что задрожали руины храма. Острые когти заскребли по каменному полу, вспарывая его до земли. В образовавшихся разломах что-то неприятно хлюпнуло.
Третья колба. Существо неуклюже подалось вперед, задело плечом остатки фасадной стены, сбив несколько камней. Раскалываясь, кирпичи покатились по лестнице.
Биение моего дрожащего в страхе сердца вторило глухим ударам осколков о ступени, и весь мир мгновенно сузился до этого звука. Последний камень упал на поросшую мхом брусчатку, и зверь резко повернул голову, выпустив из носа – точнее, из того, что от него осталось, – едкие облачка пара. В этот самый момент Шейн схватил меня за руку, больно выкрутив запястье, и потянул вниз.
Шеонна уже мчалась впереди, и мы не отставали.
На удивление монстр не шелохнулся. Но моя радость продлилась недолго, и ее место совсем быстро занял уже привычный, леденящий душу страх: мы были мышами, загнанными в ловушку, с которыми играл матерый кот. Нам позволили попытаться сбежать. Но разве была у нас надежда на успех?
Я бежала за Шейном, огибая разросшиеся колючие кустарники и замшелые камни. Под ботинками хрустела земля, усыпанная то ли гравием, то ли костями, – я упорно гнала прочь мысли об этом и не позволяла себе опустить взгляд.
Шеонна резко свернула за очередной наполовину разрушенной стеной, и мы вылетели на широкую дорогу, поросшую мягким ковром клевера. Но не успели мы достичь конца улицы, как раздался оглушительный грохот, и градом посыпались остатки одного из домов.
Я взвизгнула и согнулась, прикрыв голову руками. Каменная крошка болезненно жалила незащищенную кожу. Шеонна отпрянула, чудом увернувшись от крупных обломков, – жгучие языки пламени лизнули траву под ее ногами, но тут же погасли, оставив после себя выжженное пятно, – и, не мешкая ни секунды, нырнула в ближайший переулок. Шейн крепко сжал мое запястье и потянул в противоположную сторону.
В облаке поднявшейся пыли чернела тень монстра и раздавалось уже знакомое шипение поршней.
Мы перебежали улицу и спрятались за полуразрушенной стеной, вжавшись спинами в холодный, крошащийся от прикосновения кирпич.
Воцарилась напряженная тишина, прерываемая лишь шелестом мелких камней и песка, осыпающихся с потревоженных руин. Я осторожно выглянула из укрытия. Зверь стоял посреди улицы и неспешно водил головой из стороны в сторону.
В этот момент я поняла: монстр слеп. Если бы его глаза не сгнили вместе с плотью на морде, то мы бы погибли еще на той самой лестнице у храма. Я жестом сообщила Шейну о своей догадке, он кивнул в ответ.
Стараясь не издавать ни звука, мы поползли к обломкам соседнего строения.
Неожиданно моей ладони коснулось что-то влажное и омерзительно склизкое. Я резко отдернула руку от земли: вокруг покрытых тонкими кровоточащими царапинами пальцев обвился невесомый черный сгусток, и там, где он касался кожи, она стремительно немела. Шейн накрыл шершавой ладонью мой рот ровно в тот момент, когда испуганный крик был готов сорваться с губ. Я лишь едва слышно пискнула – звук больше походил на икоту – и встряхнула рукой. Липкий клочок Тьмы отлетел в сторону, ударился о серый круглый камень, тот перекатился на бок, и из травы на меня осуждающе уставились пустые глазницы. Сдерживая вновь подобравшийся к горлу крик, я уткнулась лицом в рубашку Шейна, сминая в пальцах пыльную ткань, – исчезнувшая под листьями клевера Тьма оставила белый след на и без того бледной коже, которую теперь болезненно покалывало.
Не знаю, что нас выдало: шорох травы или шелест камня, скатившегося с насыпи, – но монстр вновь пришел в движение.
Заскрипел металл в его суставах, энергично зашипели поршни, и черная тень заслонила восходящее солнце.
Земля сотряслась, но я слишком поздно поняла, что причиной этому был мой страх. Шейн оттолкнул меня, и в этот момент древесный корень вспорол землю между нами, взметнулся вверх и врезался в стену. Каменные осколки дождем брызнули во все стороны. Я не успела прикрыть голову, и один из них ударил мне по лбу, распоров кожу над бровью.
Секунды, которые мы потеряли, едва не стоили нам жизни. Исполинская лапа зависла над головами. Шейн рывком поднял меня на ноги, и острые когти твари полоснули лишь землю.
Шейн крепче перехватил мою руку, выкручивая пальцы до хруста. Я заскрипела зубами и сосредоточила все свое внимание на боли, пытаясь забыть о страхе и удержать Силу за хлипкой дверью, лишенной петель, – Стихия могла обречь нас на смерть более жуткую, чем от клыков монстра.
Мы мчались, не разбирая дороги, прятались от зверя за каменными насыпями, скрывались под частично уцелевшими крышами и петляли по узким улицам. Чудовище спотыкалось о руины, врезалось в стены, грохот обрушений отвлекал его. Вскоре оно потеряло нас из виду, и мы позволили себе остановиться, жадно глотая воздух.
Незримая нить, связывающая меня с Эспером, натянулась и настойчиво толкала вперед. Я без труда определила, в какой стороне находится тамиру, и уверенно потащила Шейна за собой.
Мы нашли Шеонну в одном из чудом уцелевших домов: бушующая в Джарэме столетие назад Тьма лишь выбила окна и двери да проделала несколько мелких дыр в каменных стенах. Подруга в страхе забилась под лестницу в холле. Ее рубашка порвалась, на плече алел порез, тонкие струйки крови прочертили кривые дорожки до кончиков пальцев. Увидев нас, подруга радостно вскрикнула, но тут же закрыла рот ладонями.
Мы замерли.
Зверь ничего не услышал.
Шейн порывисто обнял сестру, погладив ее по волосам, а я наконец забрала Эспера. Надежно закрепив сумку на груди, я обрела толику безмятежности в этом полном ужасов городе. Присутствие тамиру успокаивало, как теплое прикосновение золотистого солнечного лучика, что проникал в брешь в стене дома и разгонял тьму. Лучика, свет которого омрачала Тень, поселившаяся в душе.
Переведя дух, мы покинули убежище. Оставаться надолго и проверять прочность стен было опасно: если зверь, рыскающий
