Иди через темный лес. Вслед за змеями - Джезебел Морган
На плечи легли теплые ладони Ани, и Марья вздрогнула – она не услышала, как та подошла.
– Все в порядке, пушистая?
Марья оглянулась на сестру, смутилась, поймав теплую улыбку, поспешно погасила смартфон.
– Да… Да, конечно.
– Не жалко было все бросить?
Марья задумалась. В душе начали скрестись ледяные колючки, напоминая, почему на самом деле она сбежала. Что холод, страхи и белые глаза в толпе догнали ее и за сотни километров от дома. Что не с кем было поделиться – не поверят, засмеют, в лучшем случае посоветуют психолога и выспаться.
Но сейчас говорить об этом не хотелось. Не для того Марья бежала под крылышко сестры, чтоб лелеять обиды на собственную судьбу. Она откинулась назад, прижимаясь спиной к ногам Ани, запрокинула голову, любуясь, как почти сияют волосы сестры в ярком солнечном свете.
– Ты же знаешь, – сдержать смех в голосе не удалось, он все равно вырвался птичкой из груди, – ради тебя я готова бросить что угодно, кого угодно и куда угодно!
Аня улыбнулась, кивнула и так же тихо ушла, а Марья осталась сидеть на кровати, озадаченно глядя ей вслед. Она была готова и к тому, что она вздохнет: «А вот университет бросать не стоило», и к тому, что фыркнет неодобрительно: «Вот не надо говорить, что учебу ты бросила ради меня, а не ради собственной лени!» Это было бы привычно, это было бы правильно. Но промолчать? Улыбнуться, как на милый лепет, не стоящий внимания?
Марья поежилась, с холодком по спине ощущая, как что-то разладилось в привычной картине мира, словно одна неверная нота вклинилась в мелодию, но тут же исчезла. И гадай, показалось тебе или нет.
В ладони снова завибрировал смартфон, на экране мигнуло новое сообщение. Марья с отвращением взглянула на экран и выключила его. К черту.
* * *
Дни походили на медовую патоку, и Марье казалось, что она застыла в кусочке янтаря, пронизанном яркими солнечными лучами. Она отсыпалась целыми днями, и лишь по утрам ее дремоту нарушала Аня – едва касалась волос, прощаясь, когда уходила на работу.
– Ни о чем не волнуйся, – она успокоила Марью, когда та попыталась завести разговор о подработке, – отдыхай. Посмотри на себя – ты прозрачнее привидений. Наберешься сил, тогда и решим.
И Марья набиралась сил.
Она попыталась взяться за бытовую рутину, чтоб порадовать сестру, но в комнатах было удивительно чисто. Марья все равно старательно перемыла полы, но ее не оставляло чувство, что она только портит идеальный порядок, оставляя пятна воды и разводы. Она решила готовить ужины сестре – но в холодильнике всегда находились то запеканки, то котлеты, то супы.
– Да когда она все успевает? – обескураженно проворчала Марья.
Ей оставалось только гулять и читать. Солнечный февраль не был ей в диковинку, воздух уже дышал близкой весной, в палисадниках у домов пробивалась трава. Марья мерила город шагами, безмолвными, долгими прогулками признаваясь ему, как скучала и тосковала. Ее не было меньше года, а казалось – прошла вечность, и Марья радовалась, когда обнаруживала, что за эту вечность ничего не изменилось.
В киоске недалеко от остановки все еще продавали самые вкусные пирожки, а в любимой кофейне через полгорода кофе с перцем и медом все так же был жгуч и восхитителен. Со знакомыми продавщицами Марья привычно шутила, а потом приносила домой самые сладкие яблоки – она помнила, как Аня их любит.
Если ее что-то и удивляло, так то, что она ни разу не столкнулась с бывшими одноклассниками или учителями, даже когда гуляла недалеко от своей школы. По закону подлости она просто обязана была увидеть хоть кого-то из них и нарваться на неприятный разговор об учебе и возвращении. Но закон подлости не срабатывал. Если Марья и замечала знакомые лица, то с трудом узнавала в них друзей и коллег Ани. Если говорила с кем-то, то вспоминала потом, что Аня с ним тоже знакома. И ни разу не замечала своих попутчиков, с которыми годами в одном автобусе ездила в школу.
Но Марья не обращала на это внимания. Слишком спокойной и счастливой стала ее жизнь, и преступно было выискивать в ней недостатки. А голосок, который все твердил и твердил, что преступно их не замечать, Марья научилась игнорировать.
О будущем она не думала – с каждым днем здесь и сейчас становилось все вещнее и осязаемее, словно ничего другого и вовсе не существовало. Подспудно зрела тревога, но по вечерам Аня улыбалась так спокойно, что Марья легко отбрасывала любые мрачные мысли. Они вместе смотрели старые фильмы, обсуждали книги, планировали на выходных выбраться в музей: «Ты слышала, новая экспозиция приехала?», но Марья не могла не понимать – рано или поздно это закончится.
Любой полет заканчивается падением.
Во время очередной прогулки Марья наткнулась на уютный книжный магазинчик, а в нем – на переиздание Пратчетта, которым зачитывалась Аня. Марья повертела книгу в руках, но так и не вспомнила, есть она в домашней библиотеке или нет. Пальцы зудели от желания порадовать сестру, но вдруг у нее уже есть эта книга? Все равно купить? В памяти всплыли длинные утомительные лекции Ани о бюджете и вечной экономии, и Марья поморщилась. Нащупала в кармане пальто смартфон, провела по экрану, набрала сестру.
Абонент временно недоступен.
Марья пожала плечами и принялась вспоминать ее рабочий номер. Но цифры, обычно затверженные, как детская считалочка, выпали из памяти, рассыпались бусинами, и сколько Марья ни хмурилась, она не могла их вспомнить.
Она даже не смогла вспомнить, где сестра работает. Какое-то очень простое название, завязшее в зубах, такое хочешь – не забудешь, а тут – поди ж ты, туман вместо него. Словно затерли небрежно – буквы угадываются, но прочесть невозможно.
Марья зажмурилась, потерла виски, но сосредоточиться не вышло.
А потом словно лампочка мигнула.
Снова мягко сияло солнце, насвистывали пичуги, а Марья уже несколько минут рассматривала островок яркой травы среди серых бетонных плит. И Пратчетт, и книжный магазин остались на другом конце города – если вообще не были сном. Марья сдавленно вздохнула и поспешила домой, постоянно оглядываясь и беззвучно шевеля губами, повторяя и описывая все, что видит.
Как она попала сюда, почему не помнит, как ушла из магазина, куда делись несколько часов – да и прошли ли они? Как доверять себе и своей памяти, если они уже подвели?
Как доверять всему,
