Прозревшие в преисподней - Игорь Владимирович Огай
– Чего? – переспросил Семен, ожесточенно растирая лицо. – Чего, сколько?
– Спишь в одном ботинке, пилот. Лететь, говорю, долго?
Он кинул беглый взгляд на пульт. Потом на черную непроглядную пелену над головой. Пелена была обширна, а они – уже слишком близко. В таком положении чернота закрывала ровно половину доступного для обозрения в данной точке пространства звездного глобуса и отнюдь не в переносном смысле.
– Пара часов, не меньше. Я же говорил, скорость набирать нельзя – не пропустит. Сюда не получится влететь случайно, сослепу, только преднамеренно затормозив перед порогом.
– Как же вас в первый раз угораздило?
Семен не ответил. Все эти вопросы были уже заданы, и не только ему. И не только эти. Многие – не по одному разу, только вот ответа на них не было. Все, что отложилось в его утомленной памяти позже, оказалось фальшивкой. Этого не было.
– …Этого не было! – возбужденно объяснял надзиратель за справедливостью, и видеть подобную экспрессию было непривычно. – Понимаешь, Чистоплюй! Нет? Вот до сих пор – все правда. Побег, трупы вокруг, желание побыстрее сдохнуть… Вот здесь видишь?
Церебро-технологии у чи-при действительно были превосходные. Они – все пять заинтересованных особей трех рас – смотрели фильм от первого лица. От его лица. В цвете, объеме, со вкусом, запахами и тактильными ощущениями. Внушаемая эмоциональная гамма персонажей была приглушена для адекватности восприятия зрителей – асфиксийные обмороки ни кому здесь были не нужны. Но Жустин все равно сжалась в своем кресле, не смыкая подозрительно сухих глаз, и не проронив ни слова в последующем обсуждении. Под конец просмотра в косых взглядах чи-при на Семена к интересу и снисходительности прибавилось уважение. Святой отец периодически осенял себя знаком Единого. Наследник трона Дрофф таращил круглые глаза – кроме предельно высушенной визуальной информации до него ни чего не доходило.
– …Вот, вот! – чи-при вскочил и резво прошелся до экрана и обратно. – Здесь техник даже маркер поставил! Ни какого ящика с реагентами не было! Ты сдался, Чистоплюй. Ты лег вот сюда на пол и минут через пять замерз насмерть! Наверное. Скорее всего… Во всяком случае должен был! Но этого не случилось. Дальше – все фальшивка, неужели не чувствуете? Картинка более четкая, эмоции наигранны, слишком резкий запах химии, тактилка вообще исчезла! Кто-то переписал твою память, Чистоплюй! Топорно, наскоро, на коленке! Либо очень торопился, либо… Либо…
– Просто как сумел, – проронил лер, и чи-при замолчал. – Послушание и молитва во истину творят чудеса… Да-да, Семен Сикорский, я знаю, ты не веришь. Это ирония Единого – ведь ты не веришь сам в себя, ибо ты и честь главное доказательство чуда его. Во «Вратах небесных» ты прошел очень строгое послушание. А святые братья тебе помогли. Они очень умелы в этом, святые братья во «Вратах небесных».
– «Врата небесные»? – осведомился надзиратель.
– Монастырь строго содержания, – задумчиво пояснил Семен. – Скажи-ка, падре, кто еще послушается во «Вратах»?
– Правильно мыслишь, наемник. Это обитель утративших веру. Господь Единый бесконечно добр, но строг, и порой свершаемое во имя его способно родить у свершающего вопросы. Так ли Единый справедлив? Так ли он неисповедим? Стоит ли служение ему тех жертв, которые порой для этого требуются? Многим для возвращения в лоно веры достаточно обычного пострига. Но человек слаб, и некоторым, особо упорствующим в сомнениях, требуется помощь.
– В том чтобы забыть, чего они во имя Господа натворили, – подытожил надзиратель. – Или, вернее, вспомнить то, чего на самом деле не было. Спасибо за информацию, святой отец, о существовании на Лероне церебро-техники мы не были осведомлены.
– Нет, нет, что вы! – вскинулся тот. – Ни какой техники! Лишь молитва и покаяние!..
– Ну да, конечно. Значит, вы – леры – все это время знали. Вселенская несправедливость, вы знали с самого начала! Как только прозревшие, которые видимо подобрали сикорского – только так можно объяснить его выживание – сдали его вам на руки!
– Я не могу этого подтвердить или опровергнуть. Если и знали – то лишь те из отцов, кого Господь наградил этим тяжелым бременем. Я же в ту пору занимался другим проектом. А после и сам попал во «Врата небесные» всего лишь скромным послушником.
– Для совета кардиналов прозревшие – реальные посланцы бога во плоти, – сказал Семен. – Даже если святые отцы узнали к ним дорогу, то секретом делиться не собирались. И сделали так, что б я тоже не смог.
– Значит леры… – протянул чи-при, задумчиво глядя на святого отца, и явно делая какие-то выводы. – Почему не избавились от свидетеля? Проще простого, о нем ведь ни кто не знал. Коррекция памяти сложнее и менее надежна… каким бы методом она не производилась.
– Пирокинетик, – произнес лер. – Возможно дело в этом. Поставки с Чи-при тогда уже стали ненадежными, спасибо массовому производству земных диверсионников. В течение десяти дней флот рисковал остаться без топлива. Это был бы конец войны. Однако люди не подозревали, насколько хорошо им удался «Безудержный порыв», и пошли на обмен. Тридцать семь тысяч тонн позволили нам продержаться до вашего следующего каравана.
Чи-при скептически поморщился.
– Тридцать семь тысяч тонн в обмен на риск поколебать основы собственной веры? Не знаю, святой отец… Если вы правы, то я был о Вершителе лучшего мнения.
– К черту Вершителя! – внезапно каркнул дроффа, и лер вздрогнул. – Надзиратель, как еще можно восстановить память этому человеку?
– Ни как. Техники сделали все возможное. Все случившееся после его несостоявшейся смерти нам недоступно.
– Тогда, это конец? – осведомился недоптиц. – Мы ничего не добились? Не знаю, чем рисковали вы, но я ради этого человека потерял все что имел. Честь, наследное гнездо на вершине скалы, доверие Воспарившего… Я угнал корабль и пошел против его воли, веря в возможность избавления! Если ее больше нет, мне лучше повернуть голову клювом вперед.
– Не торопитесь, коллега. У меня нет клюва, но поверьте, если затея провалится, мне тоже не поздоровится.
– А если не провалится? – произнес Семен, и мгновенно стал центром внимания.
Дроффа щелкнул клювом, уставившись на землянина одним глазом. Лер трижды осенил себя знаменем Единого. Чи-при икнул – должно быть индуцированные в его инопланетную голову человеческие замашки дали сбой.
– Нет… – прошептала Жустин в наступившей тишине. – Нет, Сема… Не надо…
Он не ответил. Лишь весело подмигнул, семь бед один ответ.
– Восемь-два-тринадцать по верхнему четвертичному сектору. Уточнение
