Вероника Рот - Дивергент
Это может быть и не он, я не могу быть полностью уверена, но это единственный шанс, который у меня есть. Не знаю, как добраться до него, не привлекая внимания. Но я должна сделать это.
Вагон передо мной заполняется, и Уилл поворачивается к следующему. Я беру с него пример, но вместо того, чтобы остановиться там, где он, я проскальзываю на несколько шагов правее. Люди вокруг выше, чем я, они прикроют меня.
Я снова делаю шаг вправо, сжимая зубы. Слишком много движения. Они поймают меня. Пожалуйста, только не это.
В вагоне Бесстрашный с пустым выражением лица подает руку парню передо мной, тот автоматически принимает ее, словно робот. Я хватаюсь за следующую руку, даже не глядя, и поднимаюсь в вагон так изящно, как только могу. Я останавливаюсь посмотреть, кто помог мне.
На мгновение я резко моргаю, увидев, кто это. Тобиас. С таким же пустым выражением лица, как и у остальных. Я ошиблась? Он не Дивергент? Слезы жгут глаза, и я смаргиваю их, отвернувшись. Люди забиваются в вагон, мы стоим в четыре ряда плечом к плечу.
А потом происходит нечто такое, чего я совсем не ожидала: его пальцы сплетаются с моими, ладонь прижимается к моей. Тобиас держит меня за руку. Все мое тело оживает от поднявшейся в нем энергии. Я сжимаю его руку, он сжимает мою в ответ. Он не спит. Я была права.
Мне хочется взглянуть на него, но я заставляю себя стоять на месте и смотреть перед собой, так как поезд начинает движение. Тобиас медленно чертит круг на тыльной стороне моей ладони. Это должно успокоить меня, но вместо этого только расстраивает.
Мне нужно поговорить с ним. Мне нужно посмотреть на него.
Я не вижу, куда направляется поезд, девушка передо мной такая высокая, что я вижу лишь ее затылок и концентрируюсь на руке Тобиаса, держащей мою, слушая визг колес.
Не знаю, как долго я там стою, но, судя по тому, как ноет моя спина, должно быть, прошло немало времени. Поезд скрежещет, останавливаясь, а мое сердце бьется так сильно, что трудно дышать. Прямо перед тем как спрыгнуть с поезда, я замечаю, как Тобиас немного поворачивает голову в мою сторону, и смотрю на него.
Его взгляд тверд, и он произносит:
– Беги.
– Моя семья, – шепчу я в ответ.
Я снова смотрю перед собой и спрыгиваю с поезда, когда подходит моя очередь. Тобиас шагает передо мной. Я должна сосредоточиться на его затылке, но улицы, по которым я иду, так знакомы, что колонна Бесстрашных, за которой я следую, ускользает из моего сознания.
Я прохожу место, где каждые шесть месяцев мы с мамой покупали новую одежду для нашей семьи; остановку, где утром я ждала автобус, чтобы добраться до школы; потрескавшуюся полосу тротуара, на которой мы с Калебом играли, перепрыгивая через трещины.
Сейчас все выглядит по-другому. Здания пустые и темные. Дороги заполнены солдатами Бесстрашия, марширующими в едином ритме, кроме офицеров, стоящих через каждые сто ярдов, наблюдающих за нами или собирающихся в кучки, чтобы что-то обсудить.
Кажется, будто никто ничего не собирается делать. Неужели мы здесь действительно ради войны? Только пройдя полмили, я получаю ответ на этот вопрос. Я слышу какие-то хлопающие звуки. Я не вижу, откуда они раздаются, но чем дальше иду, тем громче и резче они становятся, пока я не узнаю в них звуки выстрелов.
Я сжимаю зубы. Я должна продолжать идти, должна смотреть прямо перед собой. Далеко впереди я вижу солдата Бесстрашия, толкающего на колени мужчину в серых одеждах. Я узнаю его, он член совета. Солдат выхватывает пистолет из кобуры и, даже не моргнув своими пустыми глазами, всаживает пулю в затылок мужчины. Солдат – обладатель волос с проседью. Это Тори.
Мои шаги чуть не сбиваются. Продолжай идти. Глаза жжет. Продолжай идти. Мы проходим мимо Тори и лежащего члена совета. Когда я переступаю через его руку, глаза наполняются слезами.
А затем солдаты впереди меня останавливаются, я поступаю так же. Я стою так неподвижно, как только могу, но все, чего я хочу, – это найти Джанин, Эрика и Макса и перестрелять их всех.
Мои руки нещадно трясутся, и я ничего не могу с этим поделать. Я быстро дышу через нос. Другой выстрел. Уголком левого глаза я вижу серое размытое пятно на тротуаре. Все Отреченные умрут, если это продолжится.
Солдаты Бесстрашия выполняют приказы без колебаний и без вопросов. Некоторые взрослые Отреченные, как и дети, согнаны к одному из близлежащих зданий. Куча одетых в черное солдат охраняют двери. Но лидеров Отречения я не вижу. Возможно, они уже мертвы.
Один за другим солдаты Бесстрашия передо мной выходят для выполнения того или иного приказа. Скоро лидеры заметят, что те приказы, которые получают все вокруг, до меня не доходят. Что тогда я буду делать?
– Невероятно, – проговаривает мужской голос справа от меня.
Я вижу клок длинных, сальных волос и серебряные серьги. Эрик. Он тычет пальцем в мою щеку, и я кое-как подавляю порыв стукнуть его по руке.
– Они действительно не видят нас? И не слышат? – раздается женский голос.
– О, они и видят, и слышат. Они просто не анализируют информацию, – объясняет Эрик. – Они получают команды от наших компьютеров в передатчиках, которые мы им ввели... – Он нажимает пальцами на место инъекции, чтобы показать женщине, где это. Стой неподвижно, твержу я себе. Неподвижно, неподвижно, неподвижно. – И выполняют их без сопротивления.
Эрик делает шаг в сторону и наклоняется к лицу Тобиаса, ухмыляясь.
– Вот это зрелище, – произносит он. – Легендарный Четыре. Никто и не вспомнит теперь, что я был вторым, не правда ли? Никто больше не спросит меня: «А каково это было, тренироваться с парнем, у которого только четыре страха?»
Эрик обнажает пистолет и прикладывает его к виску Тобиаса. Тяжелый стук моего сердца отдается в голове. Он не может выстрелить, он не посмеет. Эрик наклоняет голову.
– Как думаешь, кто-нибудь заметил бы, если бы он случайно был застрелен?
– Вперед, – скучающим голосом произносит женщина. Должно быть, она одна из лидеров Бесстрашных, раз может давать Эрику разрешение. – Сейчас он никто.
– Жаль, что ты просто не согласился на предложение Макса, Четыре. Но… тем хуже для тебя, – тихо произносит Эрик, вставляя пулю в магазин.
Мои легкие горят, я не дышу уже почти минуту. Краем глаза я вижу, как рука Тобиаса дергается, но моя ладонь уже на пистолете. Я приставляю дуло ко лбу Эрика.
Его глаза расширяются, а лицо становится каким-то вялым, на мгновение он выглядит так же, как спящие солдаты Бесстрашия.
Мой указательный палец на спусковом крючке.
– Убери пистолет от его головы, – говорю я.
– Ты не выстрелишь, – отвечает Эрик.
