Император-гоблин - Кэтрин Эддисон
Он знал, что Идра не станет выдвигать неразумных требований. Мальчик, подумав, ответил:
– Можем ли мы пригласить сюда кое-кого из наших придворных? Не охранников, мы прекрасно понимаем, что это невозможно, но хотя бы моего наставника и няню сестер?
– О, пожалуйста, кузен Майя, – воскликнула Мире’ан, – Сулер не питает к вам неприязни, ничего такого…
Ино уверенно добавила:
– Сулер не сделает ничего дурного.
Майя заметил, что девочки любят няню, возможно, даже сильнее, чем мать. Разумеется, ведь няня заботилась о них, всегда была рядом; Шеве’ан вела себя совершенно не так, как Ченело, которая жила одна и, как это было принято в Бариджане, сама ухаживала за ребенком.
– Я подумаю, что можно сделать, – сказал он и поднялся. Ему было неприятно думать о том, что по ту сторону решеток его ждет множество забот.
– Спасибо, кузен Майя, – поблагодарил Идра, и девочки присоединились к его словам. Идра поклонился, сестры сделали книксен, и Майя оставил их сидеть, держась за руки, в холодной и давно заброшенной детской Алкетмерета.
Глава 24
Реветворан
В течение долгого кошмарного дня после неудавшегося государственного переворота у Майи лишь однажды ненадолго поднялось настроение. Ксевет и лейтенант Эчана, командир дополнительного отряда Унтэйлейанской Гвардии, размещенного в Алкетмерете, согласились впустить во дворец Лейлиса Атмазу и Сулер Джаванин. Майя решил встретиться с наставником Идры и няней девочек. Лейлис Атмаза, маленький, подвижный, с блестящими глазами, чем-то напомнил Майе хорька. Видно было, что Атмаза обожает своего ученика; он несколько раз взволнованно переспросил, все ли с ним в порядке. Майя вспомнил, что именно Лейлис Атмаза рассказывал Идре о разнице между плохой политикой и политикой, не одобряемой лорд-канцлером. Сулер Джаванин оказалась совсем юной девушкой лет двадцати смешанного происхождения, с темной кожей и черными волосами. Она была до смерти напугана и едва могла говорить, но когда Майя объяснил ей, что Мире’ан и Ино в ней нуждаются, она принялась умолять:
– Пожалуйста, ваша светлость, позвольте нам пожить с ними. Хотя бы несколько дней, до тех пор, пока вы не найдете кого-нибудь более достойного.
– На наш взгляд, нет никого достойнее вас, потому что вы уже давно заботитесь об этих детях, и они вам доверяют. Благодарим вас, мин Джаванин.
Она неожиданно улыбнулась. Ее улыбка была светлой и искренней, и Майя, чтобы хоть как-то утешиться, вспоминал о ней в самые тяжелые моменты. Когда видел мертвенно-бледное лицо и красные глаза Калы, словно истекавшего кровью от невидимой раны. Когда получил бессвязное гневное письмо от Ксору Джасанай, в котором она пыталась убедить императора в своей невиновности и тут же упрекала его в дурном обращении с Шеве’ан. Когда состоялся тягостный разговор с Нуревисом Чаваром, который оставил былое дружелюбие и любезность. Когда Телимедж поздно вечером попросил об аудиенции и угрюмо сообщил, что уходит в отставку.
– Уходите? – повторил Майя, подумав, что ослышался.
– Мы покинем двор, – заверил его Телимедж таким тоном, словно император дал понять, что не желает его больше видеть. – Мы не хотим обременять вас своим присутствием, ваша светлость.
– Обременять? – растерянно переспросил Майя. – Телимедж, объясните, пожалуйста, в чем дело. Мы ничего не понимаем.
– Мы не оправдали оказанного нам доверия, ваша светлость, – горько произнес Телимедж.
– В том, что произошло, нет вашей вины. Нам сказали, что это было мощное заклинание.
– Мы не распознали в Даджисе Атмазе предателя. Мы не справились с задачей, возложенной на нас.
Майя, который уже едва мог думать от усталости, все же попытался найти выход из очередного затруднительного положения. Он видел, что Телимедж действительно страдает; он даже мог в какой-то степени понять его. Однако…
– Мы не желаем, чтобы вы нас покидали.
– Ваша светлость? – Солдат был потрясен.
– Вы не сделали ничего дурного; мы по-прежнему уверены в вашей преданности, – сказал Майя. – Мы, конечно, отпустим вас, если вы пожелаете отказаться от должности ноэчариса, но мы очень благодарны вам за верную службу и хотели бы, чтобы вы остались.
У Телимеджа сделалось такое лицо, словно его как следует стукнули кирпичом по голове. Майя закусил губу, чтобы не рассмеяться, понимая, что это просто нервы и усталость – в разговоре не было ничего смешного.
– Просим вас, – продолжал он, – подумайте хотя бы до завтрашнего утра. Сегодня, после всего случившегося, не стоит принимать важных решений.
Телимедж несколько мгновений постоял неподвижно, потом с некоторым трудом поклонился, пробормотал «ваша светлость» и вышел. Он не наткнулся на дверь лишь потому, что Бешелар вел его, как слепца.
– Мы не думаем, что он уйдет, ваша светлость, – заметил Кала, закрыв за Телимеджем дверь Черепаховой Комнаты.
– Ведь вы сказали, что не желаете его отпускать, – добавил Бешелар.
– О, – пробормотал Майя. – Может быть, нам не следовало… не следовало удерживать Телимеджа против его воли… Он действительно решил оставить службу?
– Вы не удерживали его против воли, потому что он не хочет покидать двор, – возразил Бешелар. – Сердце Телимеджа навсегда останется здесь.
– О, – повторил Майя, не зная, какой ответ был бы уместнее в данном случае – «хорошо» или «плохо».
Ксевет, который из вежливости выходил из комнаты на время беседы между императором и Телимеджем, как раз в этот момент вернулся и сказал:
– Ваша светлость, мы приказали стражникам закрыть ворота. На сегодня все неотложные вопросы решены.
– И вы считаете, что нам следует отправиться спать. – Он слишком устал для того, чтобы сердиться и возражать. Лихорадочная энергия оставила его, ее сменила глубокая печаль. – Не будем с вами спорить.
Майя молча поднялся в свои покои в сопровождении Бешелара и Калы. Он чувствовал, что должен что-то сказать телохранителям, но ничего не приходило в голову. Слуги, помогавшие ему раздеваться, тоже молчали, и он почувствовал, что ему не хватает Немера. Немер был разговорчивее прочих и любил поболтать во время работы. Наконец, Майю оставили в покое; он задернул полог кровати и представил себе, что находится в спальне один.
Он спал плохо, а наутро ему первым делом сообщили о том, что Адремаза ждет аудиенции в Черепаховой Комнате. На лице Эши явственно читалось неодобрение, но Майя подумал, что если речь пойдет о Даджисе, то лучше сначала выслушать Адремазу, а потом уже попытаться позавтракать.
Адремаза стоял у окна Черепаховой Комнаты в обществе молодого мужчины в голубой мантии мага, такой же поношенной, как у Калы. «Может быть, мне следовало с самого начала заподозрить Даджиса, – подумал Майя, – потому что он был одет с иголочки?»
Маги поклонились императору.
– Ваша светлость, – заговорил Адремаза, – вам нужен новый ноэчарис. Мы хотели бы представить вам Киру Атмаза и надеемся, что его кандидатура будет одобрена вашей светлостью.
Молодой маг снова поклонился, еще ниже, чем в первый раз; когда он выпрямился, Майя смог рассмотреть его внимательнее. Киру Атмаза был невысок, худощав, длинные белые волосы были заплетены в простую косу – такая прическа была принята среди ученых. У мага было круглое
