Александр Ломм - Ночной Орел
Коринг, наблюдавший эту сцену из-за своего рабочего стола, снисходительно улыбался. Марта смотрела на дочку и бывшего своего мужа с напряжённой серьёзностью. Только убедившись, что Коринта благополучно спрятал платок в карман и стал вполне отчётливо говорить с Индрой, она облегчённо вздохнула и тоже улыбнулась.
— Ну как тебе живётся, маленькая? — спросил доктор Коринта и, усевшись на стул, предупредительно поданный Куртом Штильбергом, принялся со всех сторон осматривать Индру.
— Хорошо, папочка! Нам всем хорошо живётся. Только по тебе я страшно соскучилась! Можно я буду чаще к тебе приходить? Ты ведь теперь тоже живёшь в Праге, к тебе не нужно ездить на поезде!
Коринте никто не мешал говорить с дочерью, никто не заявлял, что время его истекло, но он сам решил, что на первый раз достаточно. Простившись с Индрой, он сухо поклонился супругам Штильберг, поблагодарил Коринга и вышел из кабинета.
— До свидания, папочка! Я скоро опять приду! — крикнула ему вдогонку девочка.
— Приходи! Я буду ждать! — громко ответил Коринта и с такой поспешностью пошёл прочь по коридору, что эсэсовские стражи едва поспевали за ним.
Вернувшись в лабораторию, он побыл в ней для виду с полчаса, а затем удалился в свою комнату. Ему не терпелось посмотреть, что за шарик передала Индра.
Шарик оказался орехом. Присмотревшись к нему, Коринта заметил, что его половинки склеены. Осторожно расколов орех, он обнаружил маленький комочек папиросной бумаги. На бумажке было что-то написано мелким, убористым почерком. Коринта надел очки и прочёл следующее:
«Дорогой доктор! Друзья знают о вас и сделают всё для вашего освобождения. С вами ли Иван Кожин? Если с вами, то каково его состояние? Сообщите всё, что вам известно. Нам нужен хотя бы приблизительный план вашего объекта и точки эсэсовских постов. Ответ передайте тем же способом при очередном свидании с дочерью. Привет вам и Кожину от Горалека и Влаха. От меня Кожину особый привет! Не падайте духом. Ваша Ивета». Коринта несколько раз прочёл записку, пока не выучил её наизусть. Потом тщательно разжевал её, проглотил и запил водой. Хотелось сразу бежать к Кожину и поделиться с ним радостью, но он заставил себя прилечь на койку и успокоиться.
8
В этот день Кожин справлял печальное новоселье: утром его перенесли в новую палату. Комната была не меньше первой, но на окне была прочная решётка, а вместо кровати стояло какое- то диковинное спальное сооружение, сверкающее никелем и белой эмалью. Это и была кровать-весы, изготовленная по заказу профессора Гляйвица. Механизм весов был выверен с точностью до миллиграмма и реагировал даже на дыхание лежащего на удобной платформе человека: чуткая стрелка показателя неустанно металась из стороны в сторону. Увидев этот великолепный спальный прибор, Кожин невольно вспомнил самодельную кровать из десятичных весов и досок, на которой он спал под крышей лесной сторожки, и ему стало грустно. Как давно это было!
Когда в его палату пришёл для очередной беседы магистр Лариш-Больц, он набросился на него с упрёками:
— Вы же сами говорили, что весы — это идиотство! Зачем же вы позволяете надо мной издеваться, господин магистр?!
— Вы сами виноваты. Перестаньте упрямиться, и я сумею избавить вас от всех выдумок доктора Коринты. Да и от самого Коринты в придачу! Кровать-весы не входит в мою компетенцию. Этим занимается группа доктора-инженера Шумахера.
Но если вы откроете мне правду и мы проделаем с вами хотя бы один удачный опыт, я настою на том, чтобы вам предоставили нормальные условия. Сегодня я хочу продолжить наш вчерашний разговор.
— Я не желаю с вами говорить! — резко сказал Кожин. — Вы превратили меня в подопытное животное! Взвешиваете, как барана! На окнах решётка! Вы бы ещё приковали меня на цепь и лезли после этого с вашими разговорами о благородстве!
— Повторяю, этим ведает Шумахер…
— Ну так и говорите с Шумахером, а меня оставьте в покое!..
Но Лариш-Больц не оставил Кожина в покое. Он до конца провёл свой, как он выражался, психологический сеанс, а в донесении профессору Гляйвицу отметил:
«Новая камера с решёткой и кровать-весы вызвали в подопытном феномене крайнее раздражение и психические завихрения. Этим все мои предыдущие сеансы сведены на нет, и мне придётся заново завоёвывать доверие феномена».
Вскоре после ухода магистра в комнату Кожина вошёл Коринта. Он нашёл своего друга в очень подавленном состоянии.
Что мне теперь делать, доктор? Разве я могу за себя поручиться, что не увижу сон? А ведь тогда… — Успокойтесь, Иван. Не воспринимайте всё это так трагично.
— Вы ошибаетесь! Я уже дважды летал во сне. -Погодите, не впадайте в отчаяние. Я уверен, что мы что-нибудь придумаем. А пока, знаете, что я вам принёс?
— Неужели агравин? — насторожился Кожин.
— Нет, не агравин. Если бы вы уже стояли на ногах, я бы заставил вас плясать!
— Плясать?
— Вот именно. Вам письмо от Иветы…
— Да где же оно?
Кожин даже сел на кровати, хотя ему пока что не позволяли этого делать.
— Спокойно, Иван. Письма у меня нет. Письмо я съел. Но я могу повторить весь текст слово в слово. Прочитав наизусть письмо, Коринта тут же рассказал и о том, как оно к нему попало.
— Ивета в Праге!. Ивета обо мне знает! Это просто чудо какое-то! — бормотал Кожин, и его бледное худое лицо покрылось лёгкой краской.
— Да, наши друзья последовали за нами в Прагу и теперь готовят нам освобождение. Это хорошо Горалек, Влах, Ивета… А где же Локтев? И вообще все остальные? Странно… И про фронт ни слова!.. Но как же они думают нас освобождать?
— Ничего не знаю, Иван. Это первая весточка. Но раз они хотят знать внутреннее расположение лаборатории и все точки, где стоят постовые, можно предположить, что они хотят атаковать виллу и освободить нас силой.
— Это очень похоже на Горалека. А ведь здесь целый взвод эсэсовцев! Если начнётся заварушка, Коринг вызовет подмогу. Вы представляете себе, доктор, что тогда получится? Этого допустить нельзя.
— Видите, об этом я и не подумал. Сразу видно, что вы военный человек. Но что же делать?
— Приготовьте ответ, доктор. Ни каких планов, ни каких сведений о постах им не давайте. Напишите, что я скоро поправлюсь и что мы вырвемся отсюда собственными силами. Про агравин им тоже напишите. A их спросите про фронт, про Локтева и… и Ветушке от меня особый привет передайте! — Хорошо, Иван. В военных делах вы командир, ну а в делах науки, извините, буду командовать я. Поэтому слушайте. Ежедневно перед сном четверть часа занимайтесь самовнушением. Отключите мозг от всего и повторяйте мысленно одну только фразу: «Я не умею летать!» Четверть часа. После этого сразу засыпайте Средство это не стопроцентное, но в какой-то мере может вас отвлечь от полётов во сне.