Закон Кейна, или Акт искупления (часть 2) - Мэтью Стовер
В этот раз нет подготовки, лишь промельк руки и визг незримо быстрой стали и грудь огра вминается вместе с кольчугой, и он валится, словно дом упал на голову.
- Иисус Христос ... что я тебе говорил?..
- Твои советы услышаны.
- Да чтоб меня...
Однако она уже шагает к другим ограм и камнеплетам. Берется за правое запястье и встряхивает руку до плеча и тянет, и осколки костей прячутся в рваную рану. Огры и камнеплеты начинают расступаться. Она встает над умирающим огром. - Ты сражался с честью. Если встретимся снова, можешь называть меня так, как делают в моей стране. Васса, - говорит она тяжело, хотя со спокойной гордостью. - Васса Хрилгет. Сделай заметку.
Воображаю, все они сделают. Все они запомнят.
Она вздергивает голову.
- Хрил - Владыка Правосудия, не только Битв, - объявляет она всем. - Сие благородное существо не должно погибнуть. Как и ваши друзья-сильфы: Любовь Хрила может восстановить даже их. Но я воззову к Владыке Правосудия, лишь когда этому человеку и мне гарантируют безопасный проход.
Эльф продолжает сверкать глазами, вероятно, ищет способ выпустить мне кишки за дюйм секунды.
- О, ради всего дрянного, жалкий дрищ, - говорю я, - скольким друзьям придется умереть ради твоих раненых нежных чувств?
- Ты ограбил меня. Украл у меня и "Экзотики". Силой.
- Что, кусок черного сатина? Дай мне опомниться от недоумения.
- Привилегию коснуться меня, мерзкий дикарь, обезьяна-убийца.
- Мило. Тебе следует сочинять тексты для поздравительных открыток.
- Я профессионал. Я известен и уважаем во всех краях страны. Герцоги Кабинета становятся на колено и умоляют, чтобы я снизошел и позволил им понюхать лодыжку.
Ох. О, черт, я врубился.
Я пришел не как обычный клиент. Я пришел к нему как взрослый, тертый жизнью мужчина, пожелавший изысканного удовольствия от другого мужчины, а он узнал во мне своего - того, кто наделен похожими чувствами и опытом и готов сделать шаг-другой по дороге истинного интима... словно это не торговля телом, а романтическое свидание... о Иисус Христос, я же всё понимал. Конечно. Он душевно ранен внезапным обломом. Такой встречи он искал сотни лет.
Вот как они с Крисом полюбили друг друга в первый раз.
Быть тупой задницей - одно дело. Быть тупее чужой задницы - другое.
- Слушай, мне жаль, - говорю я. - Реально. Мое раскаяние не выразить словами. Я сделал дурацкое дело и честно сожалею. Если это хоть что-то значит, за прилавком остались несколько ройялов...
Его лицо снова - одни красные зубы. - Думаешь, всё ради денег..?
- Нет, понимаю. Знаю. Просто... я думал, ты не поймешь. Прости. Нужно было верить в тебя.
Сейчас он смотрит озадаченно. Куда лучше, чем жажда убийства. - Почему ты должен был верить мне?
- Мы... у нас есть общий знакомый.
- Нахожу это неприятным.
- Друзья зовут его Ррони.
Рот его захлопывается так быстро, что стук зубов слышен на всю улицу. - Не знаю никого с таким именем.
- Возможно, он живет здесь под другим. Ррони, он надолго улетел с ветром. Семья ищет его. И не только она. У его семьи есть враги. Враги тоже могут искать Ррони.
Глаза сощурены, как ножевые раны. - И?
- Может, я и не знаю, где Ррони. Но я должен убедить кое-кого, что знаю. Понимаешь? Я не обязан им говорить. Пусть думают, что я знаю.
- И что случилось с... твоим другом?
- Ничего. Совсем ничего. Не в нем дело, в семье. И он не должен верить мне. Едва кое-кто расскажет ему... ну, если он решит, что я не сохраню тайну, у него будет много времени уехать и спрятаться в ином месте... А если он поверит моему честному слову, то и беспокоиться не придется.
- И почему ты не выложил это сразу?
- Ну, знаешь... имей я малейшее подозрение, насколько ты чокнутый и опасный хрен, сказал бы сразу. Но ведь ты вряд ли бы поверил. Сейчас ты видишь, я поставил на это свою жизнь. И надеюсь, ты примешь мое честное слово и мы расстанемся друзьями.
- Слово "друзья", - говорит он, сердитый, тонущий в осадках ярости, - это преувеличение душераздирающего масштаба. Посрамляющее само понятие соразмерности.
Вот теперь я дышу спокойнее.
Ангвасса уже встала на колени, осматривая рану огра; она смотрит на меня, глаза закачены, но я замечаю намек на кивок - и мне, простоватому громиле средних лет, трудно поверить, что подмигивание некоей девицы, мол, "отлично проделано", рождает теплое чувство во всем теле.
Ну ладно: она не просто девица. Она героиня. Настоящая героиня. Того сорта, о котором большинство знает лишь из истории. Того сорта, в который большинство даже не верит.
Чертовский позор, что ей придется умереть.
Вчера для Завтра 2:
Истина в силу
"Эй, ну что тут скажешь? Я такой, какой есть".
Кейн, "Клинок Тишалла"
Ангвасса платит капитану шаланды и церемонно благодарит, вскидывает мешки на плечо - и мы спускаемся на берег Лириссана, переступая растущие тени.
Лириссан положительно странная страна. Тут чуднее, чем в любом ином месте; Анхана всегда остается Анханой, какой бы ни был год, и даже в Харракхе находим деревни средне-английского типа, нечто родное. Но Лириссан кажется скопищем ночлежек и борделей и таверн, сгрудившихся вокруг торговой фактории в центре городка. Тут даже улиц нет. Лишь пятачки для охотников и трапперов из Божьих Зубов, притоны, в которых они могут продать добычу, напиться, проиграть и спустить на шлюх денежки.
Сорок с лишним лет спустя, когда Компания "Поднебесье" проложит приморскую ветку забожской железной дороги, Лириссан станет богатым торговым городом, первой станцией от Хрилова Седла. Но сейчас холм, на котором возвысится особняк графини Эвери, остается лесистым курганом в двух полетах стрелы. Там и дороги нет. Лишь река.
И река наводит на меня дрожь.
Не люблю смотреть на нее. И ни за какую хрень на свете не нырну. Понимать, что это часть того, чем станет Шенна... Мне не по себе даже после дней пути на шаланде. Это как найти фотку матери в подростковые годы и понять, что она в высшей степени вдувабельна. Ясно? Только подумаешь - и неловко.
По крайней мере, мне не грозит вбухаться лбом в Шенну: как Природная Сила, она связана временем, как и я. Ха. Более
