Птицы - Владимир Торин
По тротуару со своей тележкой прогрохотал старик-старьевщик, а в канаве у какого-то дома, заносимая снегом, валялась парочка нищих. Повсюду там багровели брызги остывшей крови, а между нищими лежала корка хлеба, судя по всему, и ставшая причиной свары. К ней подбиралась огромная, размером с собаку, мышь.
Двое детей, мальчик с синими волосами и мешком, переброшенным через плечо, и курносая рыжая девочка, волочащая в руках два здоровенных мужских башмака, прошмыгнули мимо парадного входа кабаре «Пересмешник» и нырнули во двор. Обратно они из него так и не вышли.
Минут через пять вместо них оттуда нетвердой походкой выплыл, покачиваясь, нетрезвого вида джентльмен в длинном пальто и шляпе-котелке, надвинутой на глаза. Незнакомец поднял воротник пальто и к тому же обмотался шарфом так, словно то ли боялся простудиться, то ли уже был простужен. В узкой прорези между котелком и шарфом виднелись лишь большие карие глаза.
Джентльмен двинулся к кабаре. Неуклюже взобрался по ступеням, остановился у входа и постучал.
Когда дверь открылась и из туч пурпурного дыма вылезла смуглая бритая голова с огромными бровями, приплюснутым носом и зловещей улыбкой как минимум в сотню белоснежных зубов, посетитель сказал гулким голосом, в котором нет-нет да и проскальзывали высокие нотки:
– Здравствуйте! Меня зовут Фриббен Джобиус. Я бы хотел войти в ваше кабаре!
При этом он как-то странно дернулся, словно его неожиданно одолел приступ тошноты.
– Пять фунтов! – рявкнул смуглый. Его звали Боргало, он был вышибалой в «Пересмешнике».
Человек в котелке вытащил из кармана пальто бумажку в пять фунтов и протянул ее мистеру Боргало, тот схватил денежку и исчез в дыму, пропуская посетителя.
Место, в котором оказался Фриббен Джобиус, можно было назвать небольшой темной прихожей, хотя больше напрашивалось слово «прелюдия»… «Прелюдия к кабаре».
Вышибала Боргало уселся на стульчик слева от прохода и облокотился на крошечный столик, на котором он раскладывал пасьянс. Засунув тонкую короткую сигару в зубы, а большие пальцы под подтяжки, он выжидающе и раздраженно уставился на посетителя: мол, чего застыл?
Мистер Джобиус проковылял мимо, отодвинул рукой красную бархатную портьеру и вошел в зал.
Кабаре «Пересмешник»… Это было место игроков, танцовщиц, различных опасных и неблагонадежных личностей. Вотчина вульгарной музыки, пропащих душ, сводящих с ума напитков, здесь правили нравы, весьма далекие от установленных по ту сторону портьеры.
С ходу понять размер зала не представлялось возможным из-за приглушенного освещения и дыма, который стелился по полу и висел плотными ворочающимися клубами в воздухе.
В дальнем его конце, будто в заброшенном тупике, располагалась сцена. На ней стоял рояль, за которым сидел мужчина во фраке. Наигрывая беззаботный комедианс, он еще и что-то пел, время от времени издавая попугаичьи крики, обезьяньи визги и жуткое подвывание. В нормальном обществе его бы уже давно заперли в лечебнице для душевнобольных, но здесь некоторые его ужимки заслуживали даже короткие рваные аплодисменты. Подыгрывал человеку за роялем долговязый увалень в полосатой жилетке. Обняв контрабас, он вяло щипал струны и при этом выглядел совершенно равнодушным к происходящему кругом. Даже при всей скудности освещения прекрасно был виден расплывшийся, как чернильное пятно на бумаге, синяк под его левым глазом.
В дымчатом тумане проглядывали очертания столиков, за которыми расположились в основном мужчины – и не просто мужчины, а личности, похожие на головорезов: в потрепанных котелках, с иссеченными шрамами лицами и многократно сломанными носами. Кто-то из этих типов громко, неприятно смеялся, а кто-то хрипел, потому что его схватили за горло. В кабаре играли в карты и кости, и кое-кто из игроков был в одних лишь кальсонах да нижней рубахе – судя по всему, эти господа уже успели знатно проиграться.
Между столиками ходили девушки – разносчицы сигар, почти полностью раздетые. Мистер Джобиус даже пожалел бедняжек: это же как им, должно быть, холодно. Впрочем, девушки из кабаре выглядели веселыми и будто соревновались друг с другом в натянутости улыбок. Не сразу мистер Джобиус понял, что улыбки были частью их униформы, прямо как боа с перьями, бархатные перчатки до локтей или чулки, ноги в которых напоминали попавшихся в сети рыбин.
За наличием у девушек улыбок лично следил господин управляющий «Пересмешника» мистер Доди, низенький человечек с подвитыми волосами и манерно подкрученными бровями и бакенбардами. Управляющий сновал у заставленной бутылками стойки, за которой парочка автоматонов в бабочках наливала напитки, и то и дело поглядывал в крошечный театральный бинокль, следя за вверенным ему заведением.
Увидев нацеленный на себя бинокль, мистер Джобиус покачнулся и направился через зал. Со стороны могло показаться, что этот джентльмен изо всех сил пытается идти ровнее, но все равно он спотыкался, а в какой-то момент и вовсе напоролся сперва на вешалку-стойку, а затем и на чей-то столик, за что был облаян хриплой пьяной бранью.
– Осторожнее, – велел мистер Джобиус сам себе, продолжив путь, но тело слушалось из рук вон плохо, и с таким же успехом он мог приказывать дворняге разжать зубы и отцепиться от ноги, отчего она лишь сильнее сжала бы пасть.
Мистер Джобиус огляделся, увидел за одним из столиков лысоватого мужчину с тонкими черными усиками и с трудом, словно делал это впервые, со второй попытки сел за столик в некотором отдалении. К его огорчению, все ближайшие были заняты.
К мистеру Джобиусу тут же подошла рыжая курчавая девушка с чрезмерно накрашенными губами; из-за кроваво-красной помады казалось, будто она только что кого-то укусила. На ремне, переброшенном через шею, девушка держала вишневую коробку, заполненную сигарами.
– Добро пожаловать в «Пересмешник», сэр, – сказала девушка с таким видом, словно сообщала о своем незамедлительном намерении повеситься. Кажется, она с ходу – по виду посетителя – определила, что хороших чаевых можно не ждать.
– Здравствуйте, мэм! – сказал посетитель в котелке.
Девушка изогнула бровь.
– «Мэм»? Ну надо же! За сегодня меня еще так не оскорбляли.
Мистер Джобиус дернулся и поспешил извиниться:
– Прошу прощения. Я не хотел вас обидеть. Меня зовут Фриббен Джобиус.
– Хм… Я несоизмеримо счастлива, – проворчала девушка. – Что будете пить?
– Джин «Идлен», будьте добры.
Разносчица сигар тяжко вздохнула. Первое впечатление от этого посетителя оказалось верным: самый дешевый джин, который и вовсе порой называли висельным, вряд ли располагал к хорошим чаевым.
– Сигару? – равнодушно спросила она.
– Да, будьте любезны, – сказал мистер Джобиус.
Девушка выжидающе уставилась на него. А тот все так же глядел на нее. Устав ждать, разносчица сигар кивнула на свою коробку:
– Какую именно?
Мистер Джобиус склонил голову к коробке и стал выбирать. Сигары там отличались толщиной, длиной, цветом. Выбрать верно казалось просто невыполнимой задачей.
– Вон ту, фиолетовенькую! – наконец сказал мистер Джобиус.
– Хм… – улыбнулась девушка. – «Брекенли» – хороший выбор, сэр. Хочу похвалить ваш вкус. Сигары по двадцать пять фунтов за штуку берут только настоящие ценители.
Девушка словно забыла, что этот странный посетитель заказал самый дешевый джин. Надежда на чаевые к ней вернулась. Она вытащила из коробки сигару.
– Вам поджечь, сэр? – любезно спросила она.
– Будьте добры, – ответил мистер Джобиус.
Девушка просунула толстый фиолетовый, почти черный цилиндр в пасть небольшой прожорливой машинки. Клацнула, отсекая головку, после чего ловко поднесла к сигаре горящую спичку, а саму сигару – к губам и несколько раз надула щеки. Из сигары пополз фиолетовый дым.
– Для вас, сэр, – склонившись близко-близко к мистеру Джобиусу, томно прошептала девушка. – Со вкусом моей помады.
Она подмигнула ему и удалилась выполнять заказ, а мистер Джобиус, глядя ей вслед, негромко проговорил:
– Фу, как вульгарно…
– Фиолетовенькую? – раздраженно спросил живот мистера Джобиуса. – Ты серьезно?
– А что? – возмущенно ответила голова мистера Джобиуса. – Я же не знаю, какие они бывают. Хорошо еще вспомнила, как называется джин, который пьет миссис Поуп.
– Двадцать пять фунтов! – рассерженно продолжал живот. – Хватит разбазаривать мои деньги! Так совсем ничего не останется! Правильно говорит мистер Си из семнадцатой квартиры: «Женщины только и норовят опустошить твои карманы…»
– Если бы я ничего не заказала, это выглядело бы подозрительным. Здесь ведь все пьют и курят!
Живот был вынужден признать правоту головы и промолчал, но тут же нашел к чему придраться:
– Ты даже имя перепутала. Мы же договорились, что нас зовут Джиббен Фробиус, а не Фриббен Джобиус! Нет такого имени, как Фриббен Джобиус!
– Как будто Джиббен Фробиус есть! – фыркнула голова.
– И вообще – хватит со всеми любезничать и всем представляться! Взрослые так
