Сто страшных историй - Генри Лайон Олди
— Быстрее! — кричал я, сгорая от нетерпения. — Поторапливайтесь!
Вода плескала через борт.
* * *
— Сэки-сан! Хисаси-сан!
Я ворвался в палатку, забыв о приличиях.
На моё счастье, оба чиновника были здесь. Я опасался, что господин Сэки проводит очередное дознание. Большинство ссыльных являлись к палатке, но имелись и такие, кто пластом лежал в пещерах, не имея сил подняться. Их тоже следовало допросить, выяснить, не является ли слабость притворством, и составить протокол. Походы к лежачим требовали от господина Сэки и его слуги немалой ловкости и великих трудов. Уйдёт в скалы, думал я, ищи его по всему острову! Отыскав же, убеждай прервать начатое и возвратиться в палатку…
Зачем?
Затем что некий Торюмон Рэйден выяснил важные обстоятельства? Но прямо тут говорить не хочет, а хочет непременно в присутствии инспектора Куросавы, чтобы дважды не повторять, чем вышеуказанный Рэйден несомненно умаляет достоинство своего прямого начальства…
Не знаю, справился бы я с такой задачей.
— Громовой зверь Рэйдзю, — без тени улыбки произнёс инспектор, разглядывая меня. — Верный спутник бога-громовика Рэйдена. Шерсть дыбом, крик подобен раскату грома. Не правда ли, Сэки-сан?
— Это не шерсть, — мрачно отозвался Сэки Осаму.
— Что же это?
— Это его плащ. Загубленный плащ, смею заметить.
Похоже, допросы ссыльных лишили господина Сэки чувства юмора.
Инспектор пожал плечами:
— Если у него важные новости, я куплю ему новый плащ. Рэйден-сан, вам соломенный или шёлковый? Говорите, мы слушаем. Может быть, я куплю вам два плаща сразу.
Я пал на колени:
— Вот! Не откажитесь взглянуть!
Листок, который я протянул им, был скверной копией скверного рисунка. Желтоватый фон, скупые линии: художник изобразил женщину в изящных одеждах. Она оперлась двумя руками и навалилась грудью на стопку взбитых одеял, как бы не в силах иным способом удержать равновесие. Понятное дело: у женщины не было головы. Вернее, голова была, но летала неподалёку, в левом верхнем углу листка. Губки бантиком, пухлые щёки. С висков ниспадают чёрные локоны. Самый пристальный наблюдатель не нашёл бы в лице женщины ничего опасного или хищного.
Ну, летает. Законом не запрещено.
— Ловкач мужчина, — заметил инспектор.
— Должно быть, — в тон ему ответил господин Сэки, — у святого Иссэна не нашлось рисунка с мужчиной. Нукэ-куби? «Отделяющаяся шея»? Я полагал, что это выдумки.
Говорю же, они соображали быстро. Перед отъездом из Акаямы я действительно посетил старого настоятеля.
— Хитобан, — осмелился я перебить начальство. — Святой Иссэн называл таких людей хитобан, «летающая голова».
— Он подтвердил их существование? — спросил инспектор.
— Не вполне. Скорее допустил, чем подтвердил. Вы же знаете святого Иссэна! Для него весь мир — иллюзия. Спроси у него, чёрен ли ворон, так он и в этом не уверен! Но то, что Ловкач — хитобан, подтвердил другой человек.
— Подробности, — велел Сэки Осаму, помахивая рисунком. — Всё до последних мелочей. Если добытые вами сведения избавят меня от необходимости допрашивать этих негодяев с утра до вечера, я куплю вам третий плащ.
Мой рассказ затянулся. Велено же: до последних мелочей! За это время, желая промочить пересохшую глотку, я выпил весь чай, который пили до моего прихода, и ещё три чашки свежего. В иной ситуации господин Сэки не преминул бы выдать мне по порицанию за каждую каплю. Но сейчас он молчал и слушал.
Молчал и инспектор, только пыхтел всё громче.
— Значит, выносил ценности в зубах? — наконец произнёс он. — Да, это многое объясняет. Залетаем ночью в усадьбу, поверх забора, проникаем в дом… Летаем под потолком, висим в углах. Кто тебя заприметит, а? Людям не свойственно, находясь у себя дома, глядеть вверх. Да ещё ночью, когда коридоры пусты, а в комнатах все спят! Теперь понятно, почему он не возился с запорами.
— У вас есть причины сомневаться в признании тюремщика? — спросил старший дознаватель. — Прямые? Косвенные? Любые!
— Нет, — доложил я.
— Вы уверены?
— Да, Сэки-сан. По-моему, он был счастлив облегчить душу.
— Даже зная о вероятном наказании?
— Даже так. Он больше не мог носить этот ужас в себе. Я стал для него милостью богов.
— Для нас тоже, — хмыкнул инспектор. — Сегодня же мы покинем эту мерзкую дыру! Сэки-сан, мы в долгу у господина Торюмона. Он поделился с нами новостями, поделитесь и вы с ним.
Я вздрогнул. Переполнен событиями своей поездки в Акаяму, я и думать забыл, что на острове тоже могут происходить какие-то события.
— Тело нашли, — господин Сэки был краток. — Тело Ловкача.
Глава седьмая
Последний допрос
1
Случайная находка
Тело обнаружил старшина Иосикава.
Его словно злой рок преследовал: в первый раз он, и во второй тоже. Казалось, сбеги Иосикава на край света, так труп Ямаситы Тибы последует за ним, чтобы ложиться под ноги всюду, куда бы Иосикава ни ступил.
Вот и сейчас: слуга господина Сэки подвернул ногу. При чём тут слуга? Презренный каонай с его ногой?! Дело в том, что один из ссыльных, надеясь на награду, донёс: в северо-западной, труднопроходимой части острова есть пещера в скалах. А в пещере есть, если не померла, некая женщина, сосланная за кражу государственной печати. Красть она её не крала, просто нашла, обронённую раззявой-чиновником на улице, и припрятала хитрую штуковину из красной яшмы, намереваясь позже продать. Хозяин лавки с украшениями, которому эта дуреха предложила печать, быстро смекнул, что к чему, донёс куда надо, а владелец печати обвинил женщину в воровстве, чтобы его самого не обвинили в головотяпстве.
Что? Короче?!
Если короче, то невинная воровка ещё до приезда на остров дознавателей собралась на тот свет от голода и болезней. А в скалы, да ещё так далеко, забилась с одной-единственной целью: авось после смерти не съедят, не доберутся. Очень уж боялась оказаться в чужих желудках. Ну дура же, говорю вам!
Вдруг ещё жива? Если да, надо допросить. Вряд ли, конечно, это она где-то — не иначе, колдовством! — добыла острый меч и, демонстрируя мастерство, достойное матерого самурая, подарила Ловкачу своё ветхое тело, отрубив ему голову. С другой стороны, прячется? Так поступил бы и Тиба, стань он женщиной.
На разведку, чтобы выяснить, какие пути к пещере проходимы, а какие нет, Сэки Осаму намеревался послать своего слугу. Увы, с распухшей щиколоткой слуга мог лишь героически погибнуть
