Даниэл Уолмер - Багровое око
— Алмена! Я сейчас вернусь! Еще немного!.. — умоляюще крикнул он.
— Ты не вернешься! Ты не вернешься! — злобно зашипел кто-то возле самого его уха.
От неожиданности киммериец вздрогнул. Он увидел, что вся молчаливая толпа его жертв — тех, кого он отправил в этот мир собственной рукой, — плотно сгрудилась вокруг него. Айя-Ни оказалась оттесненной далеко назад.
Ветер незаметно утих. Тени больше не колыхались и не летали, они стояли неподвижно, подобравшись к нему совсем близко. В основном это были мужчины, суровые насупленные воины со страшными ранами и увечьями. Большинство лиц было незнакомо — разве рассмотришь лицо противника в пылу яростной битвы! Но некоторых Конан узнал. Вот двое-трое когда-то близких друзей, которые предали его и поплатились за это… Вот несколько отважных и умелых бойцов, чьим воинским мастерством киммериец не мог не восхититься, и оттого облик их запал в память. Как правило, они долго и дорого отдавали свои жизни, награждая Конана серьезными ранами… Вот несколько женщин, немыслимо безобразных, шипящих и плюющихся, как растревоженные змеи…
В первый момент, увидев женщин, киммериец опешил: разве когда-нибудь он подымал на них свой меч? Но затем вспомнил: да, были и женщины, но только злобные колдуньи, вампирши и оборотни, стремившиеся погубить его, либо близких ему людей любой ценой… Но отчего они так безобразны? Помнится, в мире живых среди них было немало соблазнительных красавиц, с первого взгляда берущих в сладкий плен…
— Ты не вернешься! Мы не отпустим тебя! — торжествующе шипела над ухом одна из убитых им когда-то ведьм.
На ее морщинистой шее навсегда отпечатались следы от крепких пальцев варвара.
Голос её подхватили другие женщины и мужчины. Молчаливая прежде толпа зашумела, заговорила, заворчала.
— С какой стати он вернется в мир живых, а мы останемся здесь?!.. — роптали угрюмые воины, пронизанные копьем, рассеченные секирой, изрубленные мечом. — Да, он молод и полон сил, но многие из нас моложе его! Многие из нас наслаждались светом солнца гораздо меньше, чем он!..
— Он наш, наш, наш! Не выпускайте его!.. — шипели, подстегивая воинов, ведьмы.
— Плотней, плотней окружайте, давите! Он не сможет вырваться и уйти!..
Конан не видел больше Айя-Ни. Он только слышал ее взволнованный звонкий голос.
— Оставьте его! Выпустите! Не трогайте!.. — кричала девушка, но мрачная толпа разжигалась все больше.
Конана сдавили так тесно, что он уже не мог пошевелить ни плечом, ни ногой, ни пальцем руки. Он даже не мог кричать и ругаться — так стиснуты были горло и грудная клетка. Тени были бесплотны, вернее, плоть их была намного тоньше и легче, чем на земле, но, тем не менее, осилить их Конан не мог. Их было так много, их ненависть и жажда мести были так сильны, что прорваться сквозь их густой клубок было невозможно. Иные из них даже залезали сверху, напирая ему на макушку, надавливая на виски, на глаза…
Где-то очень далеко Алмена пыталась помочь ему, вырвать из серого мстительного клубка, вернуть в мир живых… но даже у нее ничего не получалось.
Неожиданно весь этот кошмар кончился. Тени перестали напирать на него и разлетелись в разные стороны, словно кто-то огромный подул на ворох сухих листьев. Конан открыл глаза, и дыхание его перехватило. Прямо напротив него высилась огромная матово-черная глыба убитого им озерного бога. Вспугнутые тени со свистящим ропотом уносились, огибая массивные бока и похожие на колонны ноги Ба-Лууун. Киммериец задрал голову и встретился со взглядом черно-блестящих, печальных, древних, как сама земля, глаз. Всего лишь мгновение смотрели они друг на друга…
Затем перед глазами Конана вновь заклубились серые тучи, небо перемешалось с землей, тусклые холмы растворились в зыбком воздухе.
Заныла рана в груди. Конан узнал навзничь и потерял сознание.
Глава 3. Напутствие
Когда Конан очнулся, он обнаружил, что лежит на плоской поверхности камня, на котором нанес себе недавно смертельный удар. Рана в груди покалывала, но не сильно. Мысли путались, словно кто-то приложился к его голове хорошей дубинкой.
Повернув подбородок, он увидел, что его грудь забинтована белой тканью. Лежать было не жестко, и он понял, что спина и затылок его покоятся на ворохе мха и сухой пахучей травы..
«Все-таки догадалась и положила сено», — мельком отметил Конан, приводя в порядок мысли и воспоминания.
— Вот ты и вернулся наконец! — прозвучал над ним чуть насмешливый и ласковый голос. — Правда, у меня такое ощущение, что я вытащила тебя оттуда силой. Ты так упирался, что я совсем было потеряла надежду вернуть тебя в мир живых! Что случилось?
— Да там… — замялся Конан, — мне встретилась девушка… туземка. Она попала туда по моей вине.
— Да, знаю, — кивнула Алмена. — Мне рассказывал Шумри.
— Вот странно, — пробормотал киммериец. — Она не только не захотела мстить мне, но наоборот… И она называла меня Сыном Неба, хотя я сказал ей, что моим отцом был простой кузнец…
— Возможно, о каких-то важных вещах эта девушка догадывается лучше, чем ты, — осторожно заметила Алмена.
Конан недоверчиво усмехнулся.
— И еще… Там был еще один, — вспомнил он. — Не человек… Тут уж я совсем ничего не понимаю.
— Не пытайся понять все сразу, — прохладная рука Алмены легла ему на лоб. — Особенно сейчас, когда тебе нужно не тратить силы, но восстанавливать их. Как себя чувствует вернувшийся с Серых Равнин?
— Великолепно! — отозвался киммериец. — Правда, грудь немного побаливает. Странно, там я совершенно не ощущал раны!
— Там нечему было болеть, — сказала девушка, осторожно поправляя повязку. — Ведь тело свое ты оставил здесь, на этом камне. Но ты не беспокойся: хотя рана твоя серьезная и глубокая, она заживет очень скоро, дня через два-три.
— Я могу встать прямо сейчас! — Конан хотел было подняться, но Алмена мягко придержала его за плечи.
— Успеешь! Успеешь и встать, и вдоволь намахаться мечом! Сейчас же тебе нужен покой. Ты не пожалел свою грудь и едва не проткнул ее насквозь.
— Пустяки! — Конан махнул рукой и тут же поморщился: рана все-таки ощутимо давала о себе знать. — Об одном я только жалею: что эта тупая груда камней не рассыпалась до конца! Еще бы чуть-чуть!.. У него уже камни сыпались с носа и дрожала челюсть… Если бы не проклятый ветер и не черный туман…
Алмена улыбнулась, но улыбка вышла не очень веселой.
— Превратить Стража Закона в груду камней не под силу даже тебе, доблестный киммериец. Но ты спорил с ним! Ты посмел не согласиться с незыблемым мировым законом. Мало кто из рожденных женщиной способен на такое.
