Копье Теней - Джош Рейнольдс
— А храбрый человек не нуждается в мудрости, ибо отвага — клинок поострее всех прочих. — Ахазиан выпрямился в седле. — Чем вызвано твое предложение?
— Ты не доверяешь.
— Тебе? — Ахазиан рассмеялся. — Определенно.
Юхдак тоже хмыкнул:
— Разумно. — Он продемонстрировал свои почерневшие доспехи и порванные одежды. — Мой путь был… труден. Мне не под силу справиться с подобными препятствиями в одиночку. Так что мне требуется помощь, чтобы завершить поиски, порученные мне Архаоном.
— Если Архаон желает заполучить эти клинки, пусть договаривается с Кровавым Богом. — Ахазиан улыбнулся. — Или со мной.
Он огляделся, заметив высоко над головой парящие темные силуэты. Вороны. Следят. Кружат. «Выходит, правила игры вновь меняются», — подумал он. Что ж, да будет так.
— Ну, чем скорее найдется оружие, тем скорее начнутся такие переговоры, — сказал Юхдак, поднял руку и коснулся трещины на шлеме. — А чем быстрее, тем лучше в идеале. Я предлагаю помощь, дитя Кхорна. Ты примешь ее?
Ахазиан размышлял о существе перед ним — и о превратностях судьбы.
— Сдается мне, — проговорил он, — в помощи тут нуждаюсь не я, а ты. Иначе ты не явился бы ко мне. — Он подался вперед, навалившись на луку седла. — Это не так уж и непривычно, ведь за много лет многие просили моей помощи. И я скажу тебе то же, что говорил им: предлагай справедливую цену, и моя рука — твоя.
Долгие секунды Юхдак молчал.
— Архаон… — начал он.
— Его тут нет, арканит. Тебе нужна моя помощь? Тогда что ты можешь мне предложить? Помощь в достижении моей цели?
— Цель у нас одна.
Ахазиан покачал головой.
— Я не сказал, какая цель. — Рассмеявшись, он выпрямился. — Я и сам размышляю о будущем, колдун. Слишком много скачки, слишком мало убийств. Уверенность колеблется, путь впереди кажется непрочным. Тут каждый задумается — как ты там их назвал? — о возможностях.
— Ох, — выдохнул Юхдак. — Я слышал, что келы из Икрана весьма упрямы.
— Слухи и инсинуации, — отрезал Ахазиан.
— Тебе лучше знать, — пробормотал Юхдак, низко поклонившись. — Давай свяжем наши судьбы, брат по крови, как сделали когда-то сами боги. И кто знает, получилось ли у них все так гладко, как они планировали? Только не я. И я не такой дурак, чтобы выяснять.
— А копье?
— Кхорн — разумный бог, когда все сказано и сделано. А ты — разумный человек. Мы перейдем этот мост, когда дойдем до него. — Юхдак вскинул клинок. — Мы договорились, Ахазиан Кел?
— Мы договорились, Юхдак Девятеричного Пути.
Едва Кел произнес это, послание заколебалось и исчезло. Он почувствовал, что что-то упирается ему в ногу, и опустил глаза. Его собственное отражение, растянутое и искаженное, смотрело на него с растрескавшихся граней шлема Юхдака. Каким-то образом, пока он общался с посланием, арканит подкрался к нему сзади — так тихо, что ни он, ни даже конь ничего не заметили. Ахазиан зарычал, уже недовольный собственным решением.
— Хорошо, — произнес колдун, и Ахазин почувствовал, что тот улыбается. — Думаю, этот союз окажется плодотворным для нас обоих, друг мой.
Волькер наклонился и наполнил кружку Окена.
— Пей медленно, старик. Тут еще много осталось.
Они снова сидели в трюме подлатанного, но потрепанного «Занка», ползущего по небесам над Янтарными степями. Двиргатели уже не гудели, как прежде, а бренчали и постанывали. И эфирное судно больше не скользило по небу — оно вихляло и хромало.
Как Брондт и его команда ухитрились поднять корабль в воздух, не говоря уже о том, чтобы заставить его лететь более-менее прямо, Волькер спросить не осмеливался. Он и так с великим трудом уговорил капитана-харадронца пойти по черному следу, оставленному скавенами, вместо того чтобы вернуться в Шу’голь, как тот намеревался. Согласиться, пусть и скрепя сердце, Брондта заставило обещанное вознаграждение.
Окен выглядел лучше, чем несколько дней назад — на лицо вернулись краски, хотя дуардин все еще оставался запредельно истощенным. Впрочем, толстяком он не был никогда. Он был широк в кости, как все дуардины, но с возрастом порядком усох. Лохматые волосы старика цвета рассыпанных по снегу железных опилок были стянуты на затылке простым сыромятным ремешком, а борода заплетена в косы, украшенные на концах медными шишечками. Ненадежно балансирующие на переносице очки утратили всякую форму после несчетного множества ударов, а сжимающие кружку руки старика чуть заметно тряслись.
Брондт выделил кое-что из корабельных припасов — крепкую медовуху, сваренную на северных холмах Хамона. В ней плавали хлопья золота, а запах был сладок до головокружения. Окен принюхался.
— Не мое это, — проворчал он. — Но нужно. — Он сделал большой глоток и посмотрел на Волькера. — Вас прислал Грунгни, полагаю.
— Всегда пожалуйста, — многозначительно уронила Зана. Она сидела рядом, вместе с остальными, исключая, конечно, Роггена, который на другой стороне трюма ворковал с Грабелькой. Демигриф заработала множество мелких ран, но выглядела тем не менее молодцом. Ее глухое урчание служило подходящим аккомпанементом разговору.
— Я не трачу благодарностей на тех, кто получает золото за старания, — буркнул Окен, метнув на женщину усталый взгляд. Она подмигнула и отсалютовала ему — несколько обидным жестом, но Окен хихикнул.
— Не тяни, седобородый, — прорычал Лугаш. — Промочил губы, так пошевели ими. Где треклятое копье?
Волькер метнул взгляд на рокоборца, но Окена, похоже, не смутил тон дуардина-огнеубийцы.
— Я же говорил. Его забрали скавены. Хотя одному Создателю ведомо, откуда они узнали о копье. Но они узнали и явились за ним: неслись сотнями по ветвям и корням, сжигая все на своем пути. — Окен прикрыл глаза и отхлебнул еще медовухи. — Мы старались держаться от них подальше, мы опережали их, но лес уже заполонили гроты. Нам пришлось забраться повыше, чтобы не попасть под перекрестный огонь. — Он нахмурился. — Не сработало. На второй день мы потеряли Танора и Кьярлссона. Скавены уже были повсюду, неслись за этой их проклятой машиной.
— Мы видели следы — что это было? — спросил Волькер.
— Что-то вроде колеса, только бронированное и большое — больше, чем ему положено быть. Оно расплющило гаргантов, как червяков, а уж след из раздавленных пауков растянулся на многие лиги. Даже гигантские арахниды были ему нипочем. Оно просто катилось, поджигая деревья и разрывая паутину. Если бы Горч был посуше, весь лес сгинул бы, как пить дать.
Окен опустошил кружку и протянул ее за новой порцией. Продолжил старик, только когда Волькер налил медовухи доверху.
— Мы добрались до Цитадели Сердца Леса как раз вовремя, чтобы увидеть начало
