Северное сияние. Юбилейное издание с иллюстрациями - Филип Пулман
– Да. И вы, наверное, прекрасный учитель, раз накопили столько познаний и опыта.
При всем своем безумии старик сохранил крохи здравого смысла: он посмотрел на Лиру пристально, как если бы заподозрил в ее словах иронию. Но она всю жизнь имела дело с подозрительными и чудаковатыми учеными – и ответила ему таким наивно-восторженным взглядом, что он успокоился.
– Учителем, – сказал он, – учителем… Да, я мог бы учить. Дайте мне хорошего ученика, и я воспламеню его мысль!
– Потому что ваши познания не должны просто так исчезнуть, – поддержала его Лира. – Их надо передать дальше, чтобы люди вас помнили.
– Да. – Он важно кивнул. – Ты все правильно понимаешь. Как тебя зовут?
– Лира, – сообщила она еще раз. – А про медведей вы могли бы мне объяснить?
– Про медведей… – с сомнением повторил он.
– Вообще-то я хотела бы узнать про космологию, Пыль и все такое, но ума не хватает. Для этого вам нужны умные ученики. А про медведей я бы поняла. И вы спокойно могли бы меня научить. Мы позанимались бы медведями и, может быть, до Пыли бы дошли.
Он опять кивнул.
– Да, да, думаю, ты права. Между микрокосмом и макрокосмом есть связь! Звезды, девочка, – живые существа. Ты это знаешь? Там, наверху, все живое, и у всего есть великая цель! Вселенная полна намерений, понимаешь ли. Во всем, что происходит, есть цель. Твоя цель – напомнить мне об этом. Отлично, отлично… я забыл об этом в своем отчаянии. Отлично! Превосходно, дитя мое!
– Значит, вы видели короля? Йофура Ракнисона?
– Да. О да. Я ведь прибыл сюда по его приглашению. Он намеревался основать университет. И собирался сделать меня Вице-канцлером. То-то был бы подарок Королевскому Арктическому Обществу! А? И этому мерзавцу Трелони! Ха!
– Что же случилось?
– Меня предали ничтожества. В том числе, конечно, Трелони. Знаешь, он ведь был здесь. На Свальбарде. Чернил меня, принижал мою квалификацию. Сеял ложь и клевету! Кто нашел окончательное подтверждение гипотезы Барнарда – Стокса? Кто? Сантелиа, вот кто. Трелони не мог этого пережить. Клеветал на меня. Йофур Ракнисон бросил меня в тюрьму. Увидишь, я скоро выйду. Я буду Вице-канцлером. И пусть тогда Трелони придет ко мне просить о снисхождении! И пусть тогда Комитет Публикаций Королевского Арктического Общества попробует отвергнуть мои труды! Ха! Я всех их выведу на чистую воду!
– Я думаю, Йорек Бирнисон поверит вам, когда придет сюда, – сказала Лира.
– Йорек Бирнисон? Бессмысленно его ждать. Он никогда не вернется.
– Он уже в пути.
– Тогда его убьют. Понимаешь, он не медведь. Он изгой. Как я. Опозорен, понимаешь? Лишен всех медвежьих привилегий!
– А все-таки, если Йорек Бирнисон вернется, – сказала Лира. – Если он вызовет Йофура Ракнисона на бой…
– Они этого не допустят, – решительно заявил профессор. – Йофур никогда не снизойдет до того, чтобы принять вызов Йорека Бирнисона. Йорек лишен всех прав. Он все равно что тюлень теперь или морж – не медведь. Или хуже того: тартарин или скрелинг. Они не станут драться с ним честно, как с медведем; убьют его огнебоями еще на подходе. Никакой надежды. Никакого милосердия.
– Правда? – с отчаянием сказала Лира. – А что с другими узниками медведей? Вы знаете, где их держат?
– Других узников?
– Ну, вроде… лорда Азриэла?
Профессора будто подменили. Он съежился, отпрянул к стене, предостерегающе покачал головой.
– Тсс! Тихо! Тебя услышат! – прошептал он.
– Почему нельзя говорить о лорде Азриэле?
– Запрещено! Очень опасно! Йофур Ракнисон запрещает о нем говорить!
– Почему? – спросила Лира, придвинувшись к нему, и тоже шепотом, чтобы не пугать старика.
– Держать лорда Азриэла под стражей – это особое задание, возложенное на Йофура Жертвенным Советом, – прошептал в ответ старик. – Миссис Колтер лично приезжала к Йофуру и посулила ему большое вознаграждение, если он изолирует лорда Азриэла. Видишь ли, я знаю об этом, потому что тогда я сам пользовался расположением Йофура. Я встретился с миссис Колтер! Да. Имел с ней долгую беседу. Йофур был очарован ею. Беспрерывно о ней говорил. Ради нее готов на все. Если ей надо, чтобы лорда Азриэла держали за сто километров отсюда, – будут держать. Все, что угодно, для миссис Колтер, все, что угодно. Он хочет назвать свою столицу в честь нее, тебе это известно?
– Значит, к лорду Азриэлу никого не допустят?
– Нет! Никогда! Но, понимаешь, лорда Азриэла он тоже боится. Йофур ведет трудную игру. Но он хитер. Он старается угодить обоим. Держит лорда Азриэла под стражей, чтобы угодить миссис Колтер; а чтобы угодить лорду Азриэлу, предоставляет ему все необходимое оборудование. Но это равновесие – ненадолго. Неустойчивое. И вашим, и нашим. А? Волновая функция этой ситуации очень скоро сожмется. Я это ответственно заявляю.
– В самом деле? – сказала Лира, но мысли ее были далеко, она напряженно обдумывала только что услышанное.
– Да. Язык моего деймона чувствует вероятности, понимаешь?
– Да. У моего тоже. Профессор, когда они нас покормят?
– Покормят нас?
– Должны же они давать нам пищу, иначе умрем. Тут на полу кости. Наверное, тюленьи, да?
– Тюленьи… Не знаю. Может быть.
Лира встала и вслепую нашла дверь. Ручки на ней, конечно, не было, не было и замочной скважины, и дверь прилегала к раме так плотно и сверху и снизу, что свет сюда не проникал. Она прижалась к металлу ухом, но ничего не услышала. Старик что-то бормотал у нее за спиной. Потом загремела его цепь – он повернулся там, устало лег и вскоре захрапел.
Она ощупью добралась до скамьи. Пантелеймон, устав светить, сделался летучей мышью, что очень устраивало его в темноте, и стал летать, тихо попискивая. Лира сидела и грызла ноготь.
Ей вдруг вспомнилось, о чем говорил тогда в Комнате Отдыха Пальмеровский Профессор. Какая-то заноза сидела у нее в голове с тех самых пор, как Йорек Бирнисон впервые упомянул о Йофуре, и теперь она вспомнила: больше всего на свете, сказал Профессор, Йофур Ракнисон хочет деймона.
Тогда она, конечно, не поняла; он говорил о панцербьёрне, это было неизвестное слово, и она не поняла, что речь идет о медведях, и думала, что Йофур Ракнисон – человек. А человек не бывает без деймона, так что все это показалось бессмыслицей.
Но теперь стало ясно. Все, что она слышала о короле медведей, связалось в целое: могущественный Йофур Ракнисон больше всего на свете хотел стать человеческим существом, со своим деймоном.
И когда она это поняла, в голове у нее стал складываться план: как подбить Йофура Ракнисона на то, что сам он никогда не стал бы делать; как вернуть Йореку Бирнисону его законный трон; как, наконец, добраться туда, где держат лорда Азриэла, и передать ему алетиометр.
Идея пока только брезжила, плавала и мерцала в сознании, как мыльный пузырь, и Лира не решалась даже ухватиться за нее, опасаясь,
