Ярче, чем Жар-птица - Диана Анатольевна Будко
Эмеральд сел рядом с ним и, лишь бы не видеть оскалившуюся отчего-то морду дракона, попытался завести шутливую беседу.
– Не надо болтать, вы отвлекаете тетю волшебницу, – получил он строгое замечание, – разве вы не знаете, что, находясь в доме волшебника, нельзя шуметь?
«Конечно, нельзя. Вдруг она околдует тебя, пока твой рот будет открыт или сплетет для тебя удавку из твоих же слов. В детстве мне рассказывали то же самое», – мысленно договорил Эмеральд, демонстративно поджав губы.
– Солнышко, разговаривать нельзя лишь в некоторых случаях, а так меня это ничуть не отвлекает. – Она обернулась к посетителям, быстро складывая в треугольник плотную бумагу ярко-желтого цвета. – Я уже закончила. На всякий случай положу вместе с инструкцией в этот пакет. Не открывай его по пути. Мазь для укрепления стекла не стоит до момента использования держать на свету: она должна напитаться.
Эмеральд подумал, что сейчас она ничего не имеет общего с той феей, что встретилась ему намедни.
– И вот тебе еще один пакет – здесь сливы, угощайся.
Ирис поставила все в корзинку и передала мальчику, продолжающему внимательно догрызать бублик.
– Спасибо, – вздрогнул он, когда она потрепала его по волосам. – А можно погладить дракона?
– Нет! – громко прошипел Мярр.
– Конечно, можно. – Волшебница лукаво подмигнула Эмеральду. – Просто он у нас очень скромный.
Мальчик робко приблизился к ящеру и дотронулся до его шеи. Ладошка вжалась в чешую, а глаза стали огромными как блюдца. Он почти не дышал, осторожно исследуя этот небольшой участок.
– Он теплый! – раздался восторженный вскрик.
– Конечно, я теплый, бестолочь, иначе на Кирзаке не были бы для нас лучшие условия, – снисходительно огрызнулся Мярр.
– Но…
– Так уж мы устроены, но как вам вода, нам важен хуррор. Его полно на Кирзаке. Балтинский тоже недурен, но не столь питателен. Его нужно гораздо больше, чтобы насытиться.
Дракон еще несколько минут дружелюбно объяснял ребенку особенности быта драконов, а потом мягко напомнил, что того заждались домашние. Переполненный счастьем мальчик бросился наутек, видимо, чтобы побыстрее отдать мазь и рассказать всей округе о своей храбрости.
– Это называется эксплуатацией. – Мярр положил морду на стол.
– Мне стало его жалко. Ты ведь тоже это почувствовал? – Ирис сняла фартук и небрежно повесила на дверцу шкафа.
– Увы, все так запущено, что и говорить бессмысленно. Пусть радуется, успеет наглядеться на стоны и всхлипы.
– Ладно. – Девушка тяжело вздохнула и глянула в окно. – Эмеральд, ты не обидишься, если я оставлю тебя буквально на полчасика с Мярром. Мне нужна одна трава, а сейчас лучшее время для ее сбора, – спохватившись, через миг она смущенно добавила: – Впрочем, может быть, ты торопишься…
– Я подожду. У меня сейчас нет в замке сверхсрочных дел, а все поручения розданы. Как раз часика через полтора можно будет проверить. – Молодой человек придвинулся к столу. – Если ты мне еще дашь что-нибудь полистать…
– Конечно…
– Не надо, Ирис, я развлеку дорогого гостя беседой. – Мярр залез на стул подле Эмеральда. – Иди с миром. Создатель тебя защитит! – Дракон умильно помахал лапкой.
– Да-да, Ирис, иди! – закивал Эмеральд.
– Ты знаешь, где чай и еда. – Девушка для уверенности распахнула каждую дверцу буфета, продемонстрировав его содержимое.
– Бестолочь, пока ты будешь исполнять все придворные ритуалы и пляски, твоя трава уже потеряет свойства. Придется ждать до следующей четверти. – Мярр недовольно прикрикнул и ударил хвостом по полу.
– Все, испаряюсь! – Ее юбки взметнулись, как парус небольшой лодочки.
Эмеральд проводил волшебницу взглядом и быстро уставился на скатерть. Только сейчас он заметил, что грубая ткань кофейного цвета на деле расшита мелкими стрекозами и бабочками такого же оттенка. У каждой из них был свой узор на крыльях и только ей присущее неуловимое движение, благодаря которому полет становился неповторимым. Он из интереса, как бы невзначай, дернул край скатерти – и все они словно взлетели вверх.
– Она сама вышивала. Своими руками. Когда только поселилась здесь, – ехидно пояснил Мярр. – Красиво, правда? – Вся его наигранная наивность куда-то исчезла.
Эмеральд, к своему изумлению, смог лишь пробубнить нечто невразумительное, хотя работа вызвала у него восторг. Он ощущал себя крайне скованно, оставшись с драконом наедине. Молодой человек подумал, что сам Лелайкис излучал меньше свирепости и кровожадности, чем этот компаньон волшебницы, готовый заживо, без всяких веских причин, испепелить тебя за пару секунд.
– Думаешь, я хочу разорвать тебя на части и сожрать? А может быть, заживо сжечь? – отрешенно изрек ящер.
– Вряд ли вы сделаете это здесь. – Эмеральд попытался справиться с мыслью, что лес уже не столь безопасен.
– Правильно думаешь, милый.
– Не могу только своим скудным умом понять, за что?
– Тысяча кудесников не смогут почувствовать столько, сколько один дракон.
– Что же вы чувствуете?
– Не твоего ума дело. Тем более это слишком сложно выразить словами, впрочем, все равно до тебя ничего не дойдет.
– Не буду спорить, но должен же я знать, за что впал в такую немилость.
– Ведаешь ли ты, что для меня значит моя хозяйка?
– Честно говоря, нет. Но я вообще не слышал, чтобы кто-то жил с… – Эмеральд замешкался, подбирая правильные слова.
– С настоящим драконом, у которого не обрезаны хвост и крылья, – подсказал Мярр и тотчас продолжил: – Слушай, милый, хочу сказать тебе одно: чувствую, ты принесешь моей хозяйке гораздо больше страданий и слез, чем ваш драгоценнейший принц Туллий.
– Но я…
– Это неизбежно, но знай, в любом случае я готов попытаться пойти наперекор всему и просто-напросто сжечь тебя, чтобы не мараться. Помни об этом, ибо каждый раз, когда хотя бы одна маленькая слезинка катится по ее щеке… Если она будет достаточно умна и забудет о своей доброте и сделает хотя бы беззвучный намек, я тотчас отправлю тебя к твоим предкам, наследный князь сетей и лодок. – Дракон как бы невзначай продемонстрировал свои когти.
– Я не собираюсь делать что-то дурное.
– Очень часто для этого не нужны намерения. Они излишни – эффект не тот.
– Откровенно говоря, не понимаю, к чему вы ведете. Как будто хотите донести до меня очевидную мысль, а я никак не могу ее постичь. Как последний дурак.
– Я бы сказал несколько иначе, но в принципе ты реально себя оцениваешь.
Эмеральд нахмурился. Он слышал, что в Туксуме под землей скрываются огромные змеи, которые обвивают добычу, душат ее и заглатывают целиком. Нескольких держит у себя во дворце сам правитель, чтобы карать каждого, кто посмеет покуситься на его власть или покажется предателем. Сейчас дракон напоминал именно такую рептилию: будто бы обвившись вокруг молодого человека, он всячески стремился парализовать его.
– Ты считаешь ее ведьмой, точнее –
