Зловещий гость - Харитон Байконурович Мамбурин
Меня тут же сдавливает на порядок сильнее. Сразу ощущаю себя хомячком, попавшим в руку очень злого на хомячков человека. Возможно даже бывшего грузчика.
— Я не понимаю, — тон стоящего передо мной конструкта холоден и отстранен, — Вы пришли, имея цель ликвидировать аватара? Прервать исследования? Причинить вред мне?
— Ч-что… п-получится, — хриплю я, — Желате-ль-но… всё и с-сразу.
— Нелогично, — почти осуждающе бормочет Суматоха, девушка с совершенно мертвыми глазами, — Нет шансов на успех. Наоборот. Ты пришёл. Шансы стали выше. Как может покушение работать в обратную сторону? Антипокушение? Критическая неудача? Критическая удача? Анализ…
Её бормотание становится бессвязным, фокус взгляда теряется. Единственное, что я успеваю понять из обрывков бреда, доносящегося с бледных выцветших губ, это общую концепцию, приводящую в замешательство Бога-из-Машины. На него осуществлено нападение? Да. Можно ли считать случившееся нейтральным или негативным событием? Нет, потому что здесь Магнус Криггс. Логическая несостыковка.
— Криггс…, — еле слышно донеслось снизу.
Джон. Лежащий на полу Первый. То, что от него осталось. Хотя, я бывал и в куда худших ситуациях. Лежать без конечностей на покрытом химикатами, битым стеклом и гниющей драконьей плотью полу — не так уж и плохо. А вот с именем да, тут полный провал. Понятно, почему Джон. Кем нужно быть в молодости, чтобы хотя бы в шутку назвать себя «Саваоф Ганджатрак»? Полным придурком.
— Он… машина, — бормочет, едва выплевывая слова разорванным ртом старый кид, — Пнимаеш? Маши-на. Меня… или себя… Он… не сможет… пр… про…
У отключившейся Суматохи заняты обе руки. Одна магией удерживает барьер, вторая удерживает меня. Но она… оно или он… девочко сообразительное. Джон получает крепчайший пинок, уносящий его сильно полегчавшее тело куда-то далеко, за пределы моего зрения. Что-то новенькое. Я вот пинка от собственной ноги еще не получал. Интересно, насколько это унизительно ощущается?
— Вы будете жить, — спокойно сообщает мне девушка, — Иные варианты неприемлемы. Теперь я тебя просканирую.
Осуществить угрозу-предупреждение у неё не получается. Полностью развернутый к ней, висящий на расстоянии вытянутой руки от Суматохи я вижу, как её зрачки меняют размер, радужка, пульсируя, становится черной, как дергается щека, как она по-птичьи дёргает головой. Замешательство длится с десяток секунд, после которых на чудовище снисходит озарение.
— Мешает, — заключает оно, рассматривая торчащий в животе нож, — Искажения.
Достать ей клинок на первый взгляд нечем, руки заняты, ноги непригодны. Но Суматоха девочка умная, а её повелитель знает способ, которым решаются все проблемы. Не получается у тебя — попроси Должника.
Отстраненно наблюдаю, как моя правая рука, повинуясь лишь сдавливающей её в нужных направлениях силе, хватается за рукоять черного старрха мертвой хваткой. Потом Аврора меня просто отталкивает назад своей силой, совершенно не заботясь о том, что варварское орочье оружие превращает её мышцы, тонкий кишечник и кожу в бахрому. Реликвия выдрана из раны, её свойства перестали мешать богу — этого достаточно. Глаза Суматохи, когда-то безумные и отчаянные, а теперь мертвые и неподвижные, вновь чернеют. Я начинаю терять сознание, падая в эти провалы…
Ослепительно белый луч энергии, с шипением втыкающийся в спину этого монстра, прерывает процесс. Аврора кряхтит как старый дед, разворачиваясь навстречу новой угрозе. Я, моментально освобождаясь от гипнотической силы, пытаюсь тоже посмотреть, что происходит, но внезапно понимаю, что куда-то лечу.
Ушиб, рывок, тьма, влага, неимоверная вонь, от которой, кажется, выворачивает душу. Как это всё знакомо! Было ведь буквально три минуты назад!
Гребаная. Мертвая. Драконья. Башка.
Один плюс — у меня в руке старрх, а тело снова может двигаться. Еще оно может стонать, болеть, плеваться от затекающих всюду жидкостей, но я снова в деле! Теперь осталось понять, где тут верх, а где низ…
Спустя две минуты судорожного копания в драконьем мясе, я неожиданно осознал себя на полном серьезе тоскующим по упущенному моменту, когда был шанс проникнуть в живого дракона, пусть и через жопу. Это было бы, наверное, в сто раз лучше того, чем я занят сейчас! Как можно жить так, чтобы жопа Эскиольда внезапно показалась самым желанным местом в мире?! Убейте меня, кто-нибудь!
Призыв не остался без ответа, но то, что ответило, решило сделать мою жизнь еще хуже, сбив с места фаршированную мной голову с такой силой, что та несколько раз перевернулась, прежде чем остановиться. От такого аттракциона полностью утративший ориентацию в пространстве, страдающий от целого букета неприятных ощущений я едва не взбесился снова, но чудовищным усилием воли успокоившись, полностью отрешился, посвятив всего себя осязанию тех влажных и склизких масс, в которые меня воткнули. Нож, правда, пришлось взять в зубы, потому как больше было совершенно негде его зафиксировать, но это меня уже не испугало.
Надо было выбираться.
Времени на получение свободы у меня ушло немного, это можно было понять по тому, что схватка еще шла. Выбравшись и нащупав трупик одного из гоблинов, валявшихся тут повсюду, я использовал его для того, чтобы быстро оттереть глаза и лоб от налипшей на них дряни. Кожа у гомункулов оказалась сухая, но, хоть и не впитывала достаточно хорошо, зато была на удивление морщинистой, поэтому с работой справилась. Осознав себя в темном углу, я, вновь взяв старрх в руку, принялся наблюдать за происходящим.
А происходила драка. Нормальная магическая драка. Хорошая, добрая и эпическая. Аволдиус и Эскиольда, с телами, исчерченными белыми светящимися символами, вовсю атаковали лучами из рук вертящуюся на месте Суматоху. Позади них, во тьме, взгляд выхватывал Базилиуса Энно, пусть и снова одноного, пусть и с черепом вместо лица, но по-прежнему бодро дирижирующего черными летающими костями. Кроме них некромант периодически пытался подпустить к Авроре какую-нибудь серую или черную гадость окружным путем, но это у него шло медленно и печально. За спиной у живого мертвеца в воздухе висело несколько металлических символов, совершенно мне незнакомых. Лейлуш Коррадорра ат-Мансипах, стоя гордо и уверенно, вовсю помавал руками, творя разноцветные шары магии, размером с баскетбольный мячик. Они, повисев около архимага, срывались с места каждый раз, когда аватар Бога-из-Машины пытался чем-либо атаковать одного из участников побоища. Взрываясь, шарики полностью гасили враждебную энергию.
