Завистливое смирение - Харитон Байконурович Мамбурин
— Самара, срочно ко мне! — рявкнул я, присаживаясь на сферу корабля и начиная щедро вливать в него магию.
— Крайм-сан? — тихо спросила торопливо подскакавшая шиноби и… еле-еле сдержалась, чтобы не отпрыгнуть от меня, когда моя рука сунула ей под нос черную бутылку.
— Один вопрос, Самара, — напряженно прошипел я, вглядываясь до боли в глазах от страха пропустить очередной залп, — Эта штука — насколько хорошо испаряется? Насколько?!!
— О… а…
— Самара! Нет времени на стеснение!! Я сдохнуть могу в любую секунду! — взвыл я, видя, как вопрос вогнал девушку в ступор, — Быстро!
— Очень! — взвизгнула та громко, отскакивая от меня, — Очень хорошо! Но недолго!
— Как именно это происходит?! — продолжал я, — Эту отраву подливали же в пищу и напитки. Что ей нужно, чтобы начать испаряться?!
— Я не знаю, Мач-сан! — почти проскулила кентаврица, делая большие глаза, — Я не помню…
— Вспоминай, милая! — простонал я, чувствуя, как меня покидает едва ли не последняя мана, — Срочно!
— Не могу! — пропищала кентаврица, зажмуриваясь, — Не помнююю!
— Ты что-то сделала, и оно само? — из-за моей спины раздался спокойный как у удава голос Саяки. Самара тут же бешено закивала, продолжая жмуриться, а ведьма довольно заключила, — Моя школа!
— Да…, - то, что рвалось у меня из груди там же и осталось, так как нас снова начали обстреливать, а Веритас начал вилять. Теперь уже без шуток. Выполнив несколько дерганных рывков и избежав попаданий, корабль заругался черными словами. Правда, как-то обреченно.
Эта тихая обреченность стала для меня последней каплей. Ладно, сделаю, что смогу, а там как пойдет. Ману я отдал, ядра противника только что поплюхались в воду мимо нас, так что… пора. Подозвав к себе великую мудрицу, я отнял у нее три кишечные бомбы, а затем… заорал во всю глотку.
— Народ! Вы меня слышите?! Нужно, чтобы это услышали все!
— Да тебя даже пираты слышат! — пискнула Матильда, высовывая блондинистую голову на площадку к рулевому колесу, — Что нам делать, Мач?!!
— Меня слушать!! — гаркнул я, — Внимание! Давно хотел вам всем сказать! Приготовились?!
— Да!!
— Я девственник!
— В каком месте ты девственник?!! — тут же раздался слитный хоровой вопль четырех крайне возмущенных девушек.
— «Внимание! Вас поймали на лжи! Способность „Живем один раз“ активирована! Ваша скорость увеличена в 3 раза на 15 минут!»
Ну, пора! Хлопнув по заднице не успевшую отдёрнуться Саяку и передав ей тем самым права на Веритаса, я, с криком «Не поминайте лихом!», выпрыгнул за борт, тут же устремляясь живой торпедой к флоту преследователей.
У меня было два плана. Первый — мутный и во многом рассчитанный на догадки, к которым я пришёл во время расследования всех происшествий на Поллюзе, зато второй — надежный как швейцарские часы, как лом, как вечная вера в светлое будущее. Он, этот второй, состоял в том, что угрожающий взорваться чудовищным объёмом электрической энергии щит, находящийся в воде рядом с флотом деревянных кораблей, вполне способен сделать что-нибудь нехорошее. Как минимум со сраным «Пегим стервятником», к которому я, в случае чего, прицеплюсь.
Но сначала план А. Жить-то хочется.
Скорость у меня была чудовищная. Почти 350 единиц, наложенные на отточенные до идеала навыки плавания и ныряния — это мощно. Я с такой скоростью пёр под водой, что похоронное настроение, видимо, не смогло задержаться в голове, сменившись безбашенной лихостью. Последняя, только попав в голову и поставив там одну старую, любимую и очень заезженную пластинку, выдула большую часть ненужных мыслей, подарив одну нужную. А именно — что могла сделать паникующая кентаврица с подозрительными черными бутылочками? Погладить? Облизать? Взболтать? Чушь. Она же шиноби. Но при этом девушка…
…и с копытами.
В копытах и была вся суть. Всё неправильное, что случилось на Поллюзе, началось с копыта.
Я разогнался так, что чуть не пропустил, когда у меня над головой промелькнули обросшие ракушками, водорослями и прочей гадостью днища кораблей преследователей. Впрочем, ладно, у меня такая скорость, что нагнать их сумею в любой момент, а вот посмотреть, кто им дует с тыла, будет очень полезно!
Выныриваю. Вглядываюсь в уходящие вперед кормы кораблей, вздымающих бурунчики белой пены. Затем выше. Что-то есть. Что-то мелькает эдакое в воздухе, прозрачное и объемное, прямо позади всего этого флота. А на кораблях азартно орут, многоголосица такая, что сразу понятно — там не тридцать и не сорок рыл, а сотни!
Только вот времени у меня нет совсем. Нужно срочно сделать что-то, пока Щит Громовой Расплаты, закрепленный у меня на спине, не решил, что бой закончен и пора хозяину вернуть должок.
— Был бы, был бы, был бы я… человек-амфибия…, - пробормотал я в такт звучащей голове песенке группы Запрещенных Барабанщиков, тщательно прицеливаясь в задний оружейный порт крайнего правого корабля в ордере, — Я б тебя забрал к себе на дно…
Черная бутылочка со страшной скоростью влетает внутрь корабля. Как она разбивается, я не слышу, уже подныриваю к следующему деревянному ящику, набитому проходимцами.
— Но! В мире нет идиллии…, - еще одна бутылочка уходит в симуляцию столкновения с лошадиным копытом, — Все вокруг рептилии…
Еще одна.
— Им не ласт, ни крыльев не дано!
Заниматься мелким сомнительным хулиганством во время, когда ты в любой момент можешь отдать концы (с сомнительными последствиями!) — это такое себе развлечение. Очень специфическое. Вызывает легкую истерию. Жить, несмотря на браваду и любимую до боли в деснах песню, снабжающую тебя дополнительной лихостью, хочется очень сильно. Ну просто очень.
Но я сдержался. План — это всё! Все эмоции в песню!
Сначала черные бутылки с жопоголосым снадобьем. Если их содержимое частично переходит в газообразное состояние под воздействием удара, то они отравят как минимум тех, кто зайдет на нижние палубы. Отравленные не смогут нормально взаимодействовать с нормальными разумными хоть какое-то время — говорить задом нужно учиться! Сомнительно? Сомнительно! Но делаем! Веритас снова поменяет курс при стрельбе, я уверен, что он это сделает еще резче, чем раньше, а значит, есть шанс, что преследователи не смогут повторить маневр!
