Джулиан Мэй - Враг
Огромная овальная площадь была запружена народом, так что смирный халикотерий едва переставлял ноги. Большинство в толпе составляли люди, однако там разгуливали и высоченные тану, среди них Эйкен заметил и тех, кто, ссылаясь на неотложные дела, умолял его разрешить покинуть торжественный прием и бал. Все палатки, киоски и даже средних размеров магазины были открыты. Центр площади был занят выстроенными тылами друг к другу лавками, где торговали свободные ремесленники и самые богатые купцы. Чего только не было – от детских, вырезанных из дерева, игрушек до сувениров из эпохи Галактического Содружества.
– Что-то здесь не так. – Раймо поджал губы и покачал головой, затем щелкнул пальцами и тихо присвистнул. – Батюшки, а фирвулаги где, Йош? Помнишь, когда мы отправлялись с транспортом к Барделаску, их здесь было хоть пруд пруди. Куда ни посмотришь – везде эти чертовы духи!..
Йош глянул на короля, тот, нахмурившись, кивнул.
– Мороженое! Малиновое мороженое!.. – завывал кто-то гнусавым голосом в толпе.
– Звучит неплохо, – одобрительно заметил Раймо. Он поднялся с места возницы, свистнул и показал продавцу три пальца. Мороженщик радостно оскалился и поймал брошенную ему поверх голов монету. Раймо с помощью психокинетической силы вознес над толпой три рожка с мороженым и осторожно
– так, чтобы никто не сумел дотянуться, придвинул их к коляске. Эйкен и Йош на лету поймали свои порции.
– Пальчики оближешь, – оборонил король, облизывая губы. – Нам бы следовало привлечь этого парня на Великий Турнир. Пусть он снабжает гостей чем-нибудь свеженьким, только выбор должен быть побогаче. Какой прекрасный десерт!..
– Я прослежу за этим, – пообещал Раймо. – Старик Гуерсио до смерти обрадуется.
Он направил послушного халикотерия в боковую улочку. Здесь народу было поменьше, однако у таверны «Русалка» и возле дверей других подобных заведений было все еще многолюдно.
– Мастерская направо, – сказал Йош и, перегнувшись через борт коляски, постучал в ворота. Два рамапитека распахнули створки, и Раймо загнал экипаж во двор. Ворота захлопнулись, и тут же стих уличный шум. Двор был скудно освещен двумя масляными светильниками.
– Рабочий день кончился, – заметил самурай, когда все вышли из экипажа. – Остались только сторожа-обезьяны. – Потом он мысленно отдал приказ, и один из рамапитеков откинул щеколду и распахнул дверь, ведущую в мастерскую, а другой принес большой, сделанный в двадцать втором веке фонарь.
Они вошли внутрь, и Эйкен не удержался от возгласа изумления, увидев огромные бумажные листы, развешанные на стенах и даже на потолке. На них очень живо и выразительно были нарисованы схватившиеся в смертельной схватке воины.
– Прямо-таки фабрика бумажных змеев. – Король был явно ошеломлен.
– Давайте подойдем поближе, только прошу не курить, – попросил самурай. – Непута – это что-то вроде гигантского волшебного фонарика, который обычно поднимали в воздух и проносили во время праздника урожая в японском городе Хиросаки на Старой Земле. Я тут немного пофантазировал, теперь эта штука может вращаться в воздухе. Поверьте, все будет просто великолепно.
Он показал готовые рисунки, разложенные на тщательно вымытом полу. Формой они напоминали лопасти длиной метров в шесть. Тончайшая навощенная, различных тонов бумага была разрисована цветущими деревьями, рыцарями тану, скачущими на боевых халиках. Все изображения были необыкновенно живые, полны движения, прорисованные до мельчайших деталей витязи были запечатлены в момент нанесения ударов… Сама фактура основы напоминала цветное стекло. Мелкие детали были выполнены в технике заливки горячим цветным воском, светящимся при освещении картин особо направленным светом.
– Очень приличная работа, – заметил Йош. Объясняя тот или иной сюжет, он расхаживал по мастерской. Здесь были изображены и схватки японских самураев и рыцарей тану. – Мы можем доставить эти гигантские фонари в Нионель по частям и собрать уже на Золотом поле. Когда все будет готово и грани волшебного фонаря выстроятся в определенном порядке, перед глазами зрителей откроются две огромные картины – одна спереди, другая сзади – и более мелкие по бокам. Подсветка будет сделана изнутри сотнями маленьких свечек, подвешенных в специальных стеклянных чашках. Когда развернется весь строй, из шестидесяти – семидесяти таких фонарей, да еще на земле шествие будет сопровождаться флейтами и барабанами, – такое представление запомнится надолго. – Он подмигнул королю. – И все это очень-очень недорого.
– Мне нравится! – воскликнул Эйкен. – Но, ребята, где же нам пропустить по стаканчику?
– Что сказать рамапитекам? – спросил Раймо. – Чтобы загнали экипаж во двор? Дальше отправимся пешком?
– Звучит неплохо – пешком! – Король явно повеселел и тут же мысленно приказал одной из обезьян открыть двери на улицу.
Они выбрались на свежий воздух.
– Дорогу! – закричал кто-то под самым ухом короля. – Освободите дорогу!
Отряд солдат в серых торквесах, в панцирях и выглядывавших из-под них ливреях фиолетового цвета, свидетельствующего о принадлежности хозяина к Гильдии Экстрасенсов, начал сталкивать людей с проезжей части. По улице в окружении слуг не спеша прошествовал замечательный белый халикотерий, на котором восседала скрывавшая лицо знатная дама.
– Дорогу их сиятельству! – лающим голосом выкрикнул распорядитель и грубо пихнул Эйкена в сторону. Раймо и Йоша, обладателей золотых ожерелий, он толкать остерегся, и те незлобиво начали переругиваться с ним.
– Ты хоть вуаль нацепи, хоть прикройся защитным экраном, от меня не ускользнешь, – ворчливо заметил король. – Это Морна-Йа. Стоит послать ей приглашение посетить дворец, как она сразу начинает жаловаться, что в городе ее одолевает мигрень, что спасу от боли нет, что от шума толпы у нее а голове начинают звонить двадцать три колокола.
– Почему двадцать три? – удивился Йош.
– Спроси у нее сам, – посоветовал король.
– Послушайте, – озираясь, сказал Раймо, – а ведь все это напоминает сцену из какого-то фильма. Словно здесь какое-то действие разыгрывается.
– «Мальтийский сокол», – подсказал случайно подвернувшийся прохожий без торквеса. – По классификации – Д-2, черно-белый, но до сих пор дух захватывает.
Метрах в тридцати Эйкен заметил в толпе знакомого мороженщика с тележкой, рядом покупателя – странного, очень высокого мужчину с седыми курчавыми волосами, подсказавшего название фильма. На нем были брюки и выгоревшая рубашка, плотно обтягивающая плечи, словно бы он позаимствовал ее у своего более субтильного дружка. Он заплатил за мороженое и с блаженным видом откусил небольшой кусочек; наслаждаясь, закрыл глаза, потом открыл их, глянул по сторонам и, встретив изумленный взгляд Эйкена, по-приятельски кивнул ему, затем растворился в толпе.
