Джулиан Мэй - Враг
– так, что их глаза встретились, однако ни тени слабости, надрыва, слезных увещеваний Клу в его сознании не обнаружила. Он был, как всегда, полон достоинства, мысли его были благородны.
– Ты лукавишь, Клу Ремилард. Ты прячешь свои мысли! Зачем? Я знаю, ты любишь меня, очень любишь. Ты даже слез не могла скрыть на приеме, когда увидела меня в парадном зале. И ты согласилась прийти сюда!..
– Отпусти меня! – рассерженно сказала женщина. – Ты, неотесанный дикарь!.. – Она нарочито обидела его – как иначе она могла освободиться от унизительных мысленных тисков. Ее сила была куда слабее… Через несколько мгновений Кугал осторожно поставил ее на землю и радостно улыбнулся, глядя в ее разгневанное лицо.
– Ты говоришь неправду, – повторил он. – Признайся, ты же обманываешь меня?
Защитный экран дрогнул. Гнев как бы разорвал его.
– 'Возможно, ты мне и не безразличен… чуть-чуть. Но с тех пор, как сюда прибыли мои друзья, у меня хватило времени подумать. Рассматривая наши отношения в свете того, что должно произойти…
– Не надо их «рассматривать», и неужели ты имеешь в виду поспешное бегство в будущее?..
– Да, да, да! Мы костьми ляжем, но уйдем отсюда. Ты даже представить не можешь, как это важно для нас. Как мы мечтаем об этом!..
– Зачем так много слов. Вы хладнокровно уничтожили большую часть моего народа, когда решили, что мы стоим у вас на пути.
– Да! – воскликнула она, ее защитный экран истончился до предела. За призрачной теперь завесой ясно проглядывалось колкое, негаснущее чувство вины за содеянное. – Ты никогда не сможешь забыть о том, что произошло. Но это только часть проблемы…
– Я люблю тебя, невзирая ни на какие проблемы. Мы можем вместе отправиться в Галактическое Содружество.
Она как-то странно всхлипнула. В ее сознании вспыхнул какой-то образ
– верзила с лицом Кугала в спортивных трусах и майке, с мячом в руках, – и Клу тут же пригасила картинку.
– Кто такой «баскетболист?» – с оскорбленным видом спросил Кугал.
Клу не выдержала и засмеялась, затем вытерла выступившие слезы и обняла его за шею, ведь он до сих пор стоял перед ней склонив колено.
– Я пошутила, – начала оправдываться Клу, – это глупая, жестокая шутка. Этот чертов Хаген… Он как-то прикинул, какое будущее ждет нас, если мы с тобой в обнимочку отправимся в Содружество. Ну, чем мы сможем там заняться?..
– Не представляю, – признался Кугал и обнял ее.
– Мы так несхожи! – сказала Клу и освободилась из его рук. Кугал на мгновение словно прозрел, и в том чувстве, которое она, без сомнения, испытывала к нему, в самой сердцевине ему померещилось что-то темное, угловатое, отрицающее его любовь… – Несмотря на его топорные шутки, – добавила Клу, – Хаген прав в самом главном… Рано или поздно мы возненавидим друг друга… или еще хуже…
– В Афалии, – напомнил он, – физические различия не помешали нашей близости.
Она вновь отпрянула от него, отбежала и, опустив голову, направилась к замку. Засеменила, потом замерла, обернулась к Кугалу.
– В Афалии встретились два несчастных существа. Мы нуждались друг в друге, мы оба оказались битыми, оба были одиноки… Естественно, что между нами возникло влечение. Это было неизбежно. Но теперь все переменилось. Все кончено, Кугал! Я ухожу.
Он последовал за ней. Кугалу хватило нескольких гигантских шагов, чтобы догнать женщину, а ведь Клу изо всех сил помчалась к калитке, ведущей во дворцовые покои. Он остановился перед ней – серебристый лунный свет, пробившись сквозь листву, лежал на земле – и, словно сказочный лесной дух, обнял ее. Клу вздрогнула, вырвалась из объятий.
– Все, о чем ты говорила, это такие пустяки. Почему ты обижаешь меня, Клу? Почему?
– Фиан, – с трудом выговорила она.
– Ты решила не возвращаться ко мне из-за моего погибшего брата-близнеца?
– Он был больше чем брат.
– Да, конечно, его сознание было частью моего… Но он же умер!
– Я не соглашусь занять его место, – сказала она. – Никогда и ни за что!..
Клу мысленным толчком на мгновенье помутила его сознание, когда же Кугал пришел в себя, рядом никого не было, только ее шаль осталась у него в руках.
Бал, устроенный королем в честь гостей из Северной Америки, по правде говоря, не удался. Молодые американцы немного потанцевали, чуть-чуть выпили, отведали по кусочку сладостей, потом образовали кружок с прибывшими специалистами, приглашенными на праздник, и устроили что-то вроде производственного совещания. В полночь, когда веселье должно было быть в самом разгаре, зал оказался почти пуст, и оркестр играл для собственного развлечения. Оставшиеся гости, в основном люди, о чем-то долго и нудно спорили.
– Черт вас возьми! – прошептал Эйкен и побрел в фойе…
Там постоял, поиграл бровями и вышел на улицу. Внизу у парадной лестницы Йош Ватанабе и Раймо Хаккинен садились в экипаж.
– Собираетесь в кабак? – поинтересовался король. – Езжайте, езжайте, что тут поделаешь… Кого заманишь такой скукой.
Вид у Эйкена был мрачный.
– Хотели людей посмотреть, себя показать, – словно оправдываясь, сказал Йош. – Но прежде мы рассчитываем осмотреть восстановительные работы. Я уже давно не был в городе, каменщики, возможно, уже закончили кладку. Незапланированная проверка не даст людям расслабиться. Кроме того, там есть такой кабачок, называется «Русалка»…
Эйкен помахал им рукой.
– Ну что ж, удачи, ребята.
Он уже совсем собрался уйти, как Раймо, словно его что-то толкнуло, окликнул короля:
– Эйк, поехали с нами. Забудь на одну ночь об этом чертовом титуле.
– Я же вам все удовольствие испорчу!
– Так ты скинь эти монаршие регалии, – предложил Раймо.
– Так, что ли? – спросил Эйкен, подчиняясь неосознанному порыву. Его роскошное королевское одеяние исчезло. Теперь на ступенях стоял невысокий парнишка в потертых шортах цвета хаки, ношеной футболке с отпечатанной надписью «Далриада, команда по гонкам виндсерфинг», на ногах сандалии на рифленой подошве с ремешками, продетыми сквозь пальцы ног. На голове у короля красовалось драное соломенное сомбреро, скрывающее его приметное лицо, на шее – серебряное ожерелье.
– Залезай, паренек, – засмеялся Раймо. – Мы покажем тебе большой город.
Он ударил кнутом спокойного халикотерия, и они тронулись. Колеса простучали по брусчатке, уложенной на перекидном мосту, потом извилистая дорога повлекла их мимо парка к ближайшим городским кварталам. Уже издали из-за деревьев звучным крошевом долетали смех, выкрики гуляк, звонкие голоса торговцев, пронзительные голоса скрипок и флейт бродячих музыкантов.
