Марьград (СИ) - Юрий Райн

— Кофе будешь, девочка?

Она замотала головой, села на первый попавшийся стул.

— ИгорьЮрич, да вы чего, вы садитесь, я все сделаю! — это подоспел Петя.

Деловито вошел Елохов, за ним появился Анциферов, тяжело опиравшийся на трость. Действительно, приковылял…

Сдержанно поздоровались. Расселись. Выжидательно уставились на Игоря. А ему требовалась маленькая пауза — собраться с мыслями. Чтобы паузу заполнить, принялся выставлять свои часы по здешним настенным. И опешил: без семи минут час дня?! Как это — дня?!

— Как это — час дня? — повторил он вслух.

— А сколько же должно быть, по-вашему? — осведомился Анциферов.

— Ну… точно не знаю, но вечер… может, к полуночи ближе…

— Друг, — проникновенно сказал На-Всё-Про-Всё, — тебя двое суток не было! Мы с тобой разъехались тоже в час дня, почти, Петро вон засекал. Только какого дня? Воскресенье то было! Тринадцатое число! И сейчас час дня. А какого дня? Вторник нынче! Вторник! Пятнадцатое число! Ты где пропадал-то?

Пятнадцатое?! Двое суток?! Игорь одним глотком выпил кофе. Закурил. Заговорил.

***

Когда закончил, немедленно раздалось саркастическое:

— Ну-ну.

Это, разумеется, высказался Анциферов. Пожевав губами, он продолжил:

— Видите ли, Игорь, я вас искренне и глубоко уважаю. Но изложенное вами излишне фантастично. Еще раз напомню: я вас уважаю. Мое отношение к вам нисколько не изменилось. Я совершенно не имею в виду, что вы все это… э-э… сочинили. Нет и нет! Однако позволю себе предположить, что вам… э-э… привиделось. Поехали вы по стоячему времени, оно взяло вас в оборот — не так, как берет других, вы же действительно отличаетесь… Но — взяло! Не знаю, как это происходило конкретно, но, по-видимому, где-то достаточно далеко — нам не добраться — вас все-таки сморило, продержало двое суток, разбудило, повело обратно, довело до того места, где вы сейчас оставили самокат, после чего внушило то, что вы нам только что поведали.

Фантастично, про себя повторил за ним Игорь. Это я до вас донес голые факты, от рассуждений о бесконечностях с сингулярностями воздержался.

— А давайте, Иван, — весело сказал он, — поставим эксперимент. Пойдем с вами вниз, ляжете вы на тележку, и я вас покачу. Вы, конечно, через полчасика окоченёете — это мой друг Федюня так выражается, — вот, уснете, но я гарантирую, что докачу вас до выхода из мертвого времени. Перекачу в нормальное, там вы очухаетесь, мы перекусим — прихватим с собой отсюда что-нибудь, путь-то долгий, — и поедем дальше. И доедем до уровня «раз». Кстати, никаких преград — вы их красиво именуете препонами — никаких препон на всем пути нет. Ну, тележку придется там оставить, прости, Саша, а сюда возвращаться — ножками, иначе никак. Согласны, Иван? Да, Марин, ты-то как преодолела, пардон, препону?

— Затеяла же обследование, а Иван Максимович к нам подняться не в состоянии сейчас, — объяснила девушка. — Вот и решила попробовать. И получилось, представляете? Обследование, конечно, получится сокращенное, без рентгена, без томографов, но полный осмотр провела, ЭКГ сделала, кровь взяла на биохимию… Со всеми так, не только с Иваном Максимовичем, а кто может, потом уже придет ко мне на аппаратные процедуры. Кстати, Матвея Константиновича тоже рассчитывала осмотреть, да вот… Не знала… И про ваше отсутствие, Игорь Юрьевич, тоже не знала.

— Маришечка у нас героиня! — изрек Анциферов. — Гора не пошла к Магомету, зато…

— Марина умничка, — перебил его Игорь, — но вы, Иван, не отвлекались бы, а? Я вам предложение сделал… ног и тележки… Согласны? Между прочим, с первого уровня все равно спускаться мимо Отшиба, так вот и зашли бы к Марине на томографы и прочее. Ну?

— Соглашайся, Максимыч, — подначил На-Всё-Про-Всё. — Игорь дело говорит.

Анциферов промолчал.

— Я Игорю Юрьевичу стопроцентно верю, — тихо сказала Марина.

— А я двести! — неожиданно горячо заявил Петя. — А еще я надумал кое-что… после расскажу… Иван Максимыч, чего вы на меня так смотрите? Да, верю ИгорьЮричу, что не привиделось ему, а взаправду все было! И потом, я бы услыхал, если б кто на самокате по коридору с шестнадцатого ехал, да еще тот самокат по ступенькам волок!

— Я тоже верю, — сказал Елохов. — А тебе, Иван, поменьше бы… того… а, Бог с тобой. Мариша, я тоже наверх не пойду. Что осмотрела, то осмотрела, и спасибо тебе, и достаточно для меня лично.

— Ишь, прям этот, как его, референдум, — усмехнулся Александр. — Ну, я тоже верю. Ага. Извиняй, Максимыч. А на рентгены твои, Мариш, я уж завтра, лады? Или как скажешь.

— И я как скажешь, — вставил Петя.

— А я наверх — сегодня! — объявил Игорь. — Только сначала не на Отшиб, а второй пункт плана выполнять. Медленно, скрупулезно пройду по периметру. Как раз у меня время есть — голод сейчас утолить, очень хочется есть, в себя прийти пару часов, вот и готов буду.

— С одной стороны, разумно, — оценил Елохов. — Первый ваш пункт ведь отработан? Ну и что же, что впустую отработан. Ничего не впустую! Отрицательный результат тоже… и так далее. А с другой стороны, вам бы, Игорь, не сорваться… перегрузки все-таки немалые…

— Ничего, — отмахнулся Игорь. — Двух суток пропавших жалко, а так-то я в порядке. Да и время детское. О! По-испански — Tiempo de Niños! Ну, одно к одному! Если кроме шуток, то вернусь я до ночи. Или на Отшибе заночую. Если хозяйки позволят.

— Позволят, — серьезно заверила Марина. — Тогда я пока здесь побуду, а подниматься будем вместе, хорошо?

Заметив, что Петя едва не приплясывает от нетерпения, Игорь сказал:

— Петр, так что ты надумал? Давай, не томи!

— Я, ИгорьЮрич, только на тот случай, если у вас не это… не получится… А тогда можно вот как.

Петин замысел состоял в следующем. Все мужчины ложатся, как он выразился, на сохранение. Все, кроме каких-нибудь двоих. Эти двое в течение года занимаются жизнеобеспечением Марьграда. Год истек — вывозят из стоячего времени кого-нибудь, а из них самих один ложится. Второй остается, новичка всему обучает. Год — вахта этой пары. И так далее, и по кругу. Всего физически здоровых — восемь, а то и десять. Пар получается четыре или пять. У каждой впереди жизни — лет двадцать. Четыре на двадцать, торжествующе заключил Петя, это восемьдесят лет, а пять на двадцать это целых сто! Это будет уже двадцать второй век! Нас вытащат, двести процентов! И кто захочет, останется тут, а кто захочет, уйдет.

— Значит, кто физически не очень здоров, тому так и лежать твои сто лет, — мрачно заметил Анциферов.

— Да как сами пожелаете, Иван Максимыч! Добровольно же все!

— А с медициной