Разбегающиеся миры, или Вселенская толкотня локтями - Олег Владимирович Фурашов
– Марк, сейчас о том, что должно остаться между нами. Я ясно излагаю? – непререкаемым тоном произнёс олигарх.
– Более чем, – послушно кивнул ему брат.
– Так вот, Марк, мне нужен этот…начальник охраны Павлова.
– Подкользин?
– Он самый.
– Лев, нужен, значит будет.
– М-м-м, причём, он нужен не мне лично, а…э-э-э…одному господину, который и станет его использовать сполна…
– А мы?
– Не перебивай, – властно приподнял ладонь Лонской.
– Да-да, Лев…
– Я же ясно сказал: использовать сполна.
– …, – покорно склонил голову Терлин.
– Этот…Подкользин, пока он нужен, будет…м-м-м…работать там же, при Павлове, но только служить станет уже не нам, а…тому господину. Я ясно излагаю?
– Да, Лев.
– Потом, когда он выполнит свою…хым…миссию…, в его услугах не станет нуждаться ни…э-э-э…тот господин, ни мы, – тщательно подбирал слова олигарх. – Совсем не станем нуждаться. Никогда не станем нуждаться. Я ясно излагаю?
– Более чем, Лев.
– Собственно, всё.
– Лев, один вопрос.
– Ну?
– Каким образом мы…кхе-кхе…переподчиним Подкользина тому господину?
– Э-э-это уже техника, – закряхтел Лонской, поворачиваясь в кресле и подвигая по поверхности стола аккуратно упакованный свёрточек к тому краю, возле которого расположился Терлин. – Здесь мобила со всевозможными степенями защиты и каналом связи, работающим в одну сторону. Так вот, Подкользину позвонит тот господин и скажет, что он…кхе-кхе…такой-то. Как он обзовётся, даже я не знаю. Но его воля для Подкользина – как моя. Точка. Свёрток передашь Подкользину лично. Усёк?
– Вполне.
– У тебя что-то ещё?
– Да. Когда Подкользин выполнит миссию и станет не нужен, то…
– В мобиле начинка. Что-то ещё?
– …, – опять покорно склонил голову Терлин.
На данном кадре запись прервалась, и сослуживцы зашевелились, оценивая увиденное и услышанное.
– Твоё мнение, майор? – прервал молчание Топтыжный.
– Последнее слово за экспертизой, – раздумчиво произнёс Говоров. – Однако сдаётся мне, Иван Сергеевич, что это не фальшивка. И подлинник записи нам надобно раздобыть любой ценой.
– Инициатор записи – Диана Лонская?
– Непосредственный – да.
– Обоснуй.
– Пожалуйста. Для несанкционированной записи надобен доступ, посильный особе, приближённой к некоронованному королю. Далее, бегство Дианы от Лонского. Здесь мы имеем приблизительное совпадение этих событий с периодом, когда у скунсов возник интерес к Павлову. Запись датирована вторым июня. Ну, а то, что Лонская на днях попала к Пакостину – подтверждённый факт.
– Убедительно, – почесал кончик носа полковник. – Кстати, что у нас Листратовым?
– Есть поклёвка. Крутится разная блатата, но крючок не заглатывают – боятся, что Жора подсадной. Будь моя воля, я бы форсировал операцию по захвату Пакостина. Возьмём его – возьмём и подлинник записи. При таком раскладе Лонской у нас в кармане.
– Лонского одним подлинником не охомутаешь – не тот масштаб. Процессуально важен источник, осуществивший запись, – уместным замечанием укротил наполеоновские планы подчинённого Иван Сергеевич. – Есть у суда вера Вовану? Да ни на грош. Диана Лонская – иной разговор. Нет, Женя, нам эта деваха нужна живой. Форсировать надо, но семь раз отмеряв. Н-да, надвигаются горячие денёчки.
5
Листратова бесила вынужденная пассивность, в ожидании малопродуктивных поисков Милены органами безопасности. Он рвался в бой. Его поминутно грызла совесть за предательство любимой и ещё не родившегося сына. И когда его устремления совпали с интересами чекистов, остро заинтересовавшихся Палачом, Георгий добился того, на чём давно настаивал – его превратили в «живца», в «подсадную утку». Так начиналась операция под кодовым названием «Браконьер».
На сей «шаг с подвохом» Топтыжный отважился далеко не без
колебаний – риска требовала «большая игра».
Глюка пристроили в одном из обустроенных и спокойных уголков Москвы, ибо там, наряду со столичной элитой, обитал и «вороватый истеблишмент». Для чужаков, ищущих контакта с Листратовым, он вполне мог представляться глубоко законспирированной личностью, опекаемой органами внутренних дел. В пользу подобного умозаключения говорило то, что Георгий проживал на оперативной квартире; он отчасти изменил внешность, отпустив длинные волосы, усы и бородку; если и появлялся на свежем воздухе, то в малолюдное время и обязательно, несмотря на погоду, в солнцезащитных очках. И при всём при этом, за ним в ненавязчивом отдалении следовал полицейский в штатском.
Зато чужаку было невдомёк, что у Листратова сверх полицейского имелось негласное оперативное прикрытие: дом и прилегающий квартал «простреливались» со всех направлений специальной аппаратурой – передвижение Георгия бдительно отслеживали чекисты. Потому «подсадной селезень» всегда следовал согласованными с «гэбистами» маршрутами.
Несколько дней Георгий «выгуливался» подобно старичку-пенсионеру. Вскоре его условным знаком известили, что «браконьер в засаде», хотя сам Листратов даже малейших признаков посторонней слежки не обнаружил.
Зато на исходе недели, в процессе послеобеденного «променада» Глюка, произошло примечательное событие. На конечной точке прогулки Листратов по обыкновению, прежде чем повернуть назад, задержался возле развала с фруктами. С той точки он и заметил Щербатого. Да-да, того самого Щербатого, что вломился ночью в его квартиру вместе с Вованом Палачом! Бандит вышел из кафе «Одноглазый Роджер» в сопровождении молодого негра, похожего на Кинг-Конга. Они сели в такси и уехали. Эпизод произошёл столь стремительно, что Георгий даже номер машины упустил из виду.
В следующий полдень, дабы устранить колебания, Глюк повторил поход к «Одноглазому Рождеру». Там он с четверть часа покрутился на противоположной от кафе стороне улицы. Нет, Щербатый не появился, а вот Кинг-Конг не заставил себя долго ждать: вновь выйдя из «Одноглазого Рождера», негр сел на переднее сиденье подъехавшего легкового автомобиля, взявшего курс к центру города.
Тут-то и возникло видение, окончательно сбившее Георгия с толку: через стекло автомашины он увидел молодую женщину, разместившуюся на заднем сиденье. И женщина была похожа…на Милену! Или то, в самом деле, была Милена? Или ему показалось?
Остаток дня более ничем особым не ознаменовался.
Ночью Глюк спал плохо, раздираемый противоречивыми побуждениями, часть которых толкала его к отказу от правил поведения, продиктованных комитетчиками. Если бы не «фантом Милены», то он отчитался бы перед Топтыжным о новостях как полагается, а так…Уж очень Георгий опасался за жену. И эта боязнь спровоцировала Листратова на розыгрыш собственной партии.
Утром следующего дня режиссёр заказал такси, назначив стоянку близ «Одноглазого Роджера». После обеда дефилируя к кафе, Листратов воображал, как Щербатый юркнет в бандитское авто, а он, Георгий, прыгнет в такси и крикнет водителю: «Гони вон за той тачкой! Плачу по двойному тарифу!»
Заранее придя на место, Листратов увидел заказанное им такси, но Щербатого либо Кинг-Конга в кафе или близ кафе он не обнаружил. Нервно зевнув и отклоняясь от предписанного маршрута, Георгий перешёл в тень деревьев, чтобы не бросаться в глаза.
Метрах в пяти от него возились трое чумазых слесарей в робах, ремонтировавших что-то в теплотрассе. Один из них, высунувшись из-под земли по грудь, тянулся к разводному ключу, лежавшему на асфальте. До ключа было далековато, руки мужика не доставали до него, а вылезать ему явно не хотелось.
– Слышь, приятель, – попросил он Листратова, – будь другом, подпни, пожалуйста, ключ.
– Угу, – буркнул режиссёр, недовольный
