Марина Комарова - Враг хозяина штормов

Я быстро спустился по ступенькам. Мимо прошла Йортрен, искоса глянула на меня и тут же скрылась в кладовке.

— Не уходи далеко, нужно поговорить, — послышался ее голос.

— Не уйду, — буркнул я.

Она, конечно, госпожа и вдова дроттена, но меня начинали уже раздражать эти команды.

Оказавшись на улице, я оторопел. Вокруг царила непроглядная ночь. И морозец пробирал до костей. Но как же так? Когда я входил в дом, не было и полудня! Или же Стейн слишком долго водил мою душу?

— Посредник.

Ко мне приближалась закутанная в белый плащ Эльдрун. Крылья были сложены за спиной, в глазах светились спокойствие и решимость.

Она остановилась, чуть склонила голову набок:

— Совет состоялся, Посредник.

Я крепче сжал рукоять топора, глядя прямо в ее глаза. Каков бы ни был ответ — принять его надо достойно.

— Мы согласны, Оларс Глемт, — мягко произнесла она. — Мы пойдем с тобой на Хозяина Штормов.

Сжавшееся было сердце забилось как сумасшедшее. Даже дышать стало легче. Я вздохнул и чуть улыбнулся уголками губ:

— Твои слова как мед, дочь Вирвельвина. Я счастлив принять твою помощь.

Миг — топор оказался в руках валкары. Ветер засвистел, завыл, закружил снег в безумном танце. Эльдрун подняла топор над головой, по лезвию пробежали алмазные искры.

Она приоткрыла рот и запела. Я не разобрал ни слова, но в подхваченной ветром мелодии было столько света и радости, что на глаза чуть не навернулись слезы. Валкара благодарила своего господина и судьбу за возвращение святыни в руки крылатых дев.

Свет от топора становился все ярче и ярче, стелился вокруг, кажется, доходил до кромки плещущегося моря и даже ласкал борта кораблей. Точнее, корабля.

Корабль? Я нахмурился. Свет коснулся паруса, синей змеей мелькнул герб. По телу прошла дрожь. Нет, не может быть! Только у одного существа я видел этот знак!

На палубе стояли люди. Но разглядеть их было невозможно — слишком далеко. Высокий человек в развевающемся плаще помог своему товарищу подняться на борт.

Голос валкары стал громче, ураганом взвился ветер. Свет больно ударил по глазам, по щекам покатились слезы, но я и не подумал отвернуться. Чувство появившейся утром тревоги зазвенело с удвоенной силой. Оно… там спрятана причина! И уйти нельзя, и бежать к кораблю — опасно.

Оказавшийся на борту поднял руку и снял капюшон: по плечам хлынул рябиново-красный водопад.

Сердце упало куда-то вниз. Девушка медленно обернулась, улыбнулась своему спутнику в плаще. Он коснулся ее плеча — на темной ткани белела обнаженная кость, когти ласково перебирали шелковистые пряди.

Нет, нет, не может быть!

— Рангрид!

Ветер подхватил мой отчаянный крик и понес к морю. Рангрид резко обернулась, будто услышала.

Песня валкары смолкла, сияние вокруг топора померкло. Эльдрун тоже жадно вглядывалась в даль, желая понять, что происходит.

Весла опустились в воду, поднялись, вновь опустились. Ветер надувал паруса, чужой корабль быстро уходил в ночь.

Не слыша и не видя никого вокруг, я, как сумасшедший, ринулся к берегу.

Глава 5

ЛААЙГСКИЙ ТВИЛ И ПЛЯСКА ВОЙНЫ

Прав! Гунфридр был прав!

Мысль билась раненой птицей, заставляя ускорять шаг. Спуск был скользким, гладким, как зеркало, я с трудом удерживал равновесие, но не останавливался.

За мной, кажется, кто-то бежал, но оглядываться не было времени. Ветер бил наотмашь, мороз впивался тысячей иголок. Нога подвернулась, лодыжку пронзила боль. Скрипнув зубами, я глянул на черные волны. Они были тихими и спокойными, будто ничего и не произошло.

Но этого не может быть! Не ходят тенью корабли! Особенно такие! И… я самому себе не мог признаться, что узнал герб Хозяина Штормов. Не желал признавать, гнал прочь от себя эту мысль.

Откуда-то справа послышался слабый стон.

— Оларс…

Я пригляделся — что-то темнело на снегу. Спустя мгновение я понял, что это лежащий ничком человек.

— Оларс…

Боги севера, Шайрах!

Я подбежал к нему, опустился на колени. Осторожно перевернул тело, и пальцы ощутили что-то липкое и влажное. Кровь! Лицо Шайраха было залито ею почти наполовину.

— Что случилось?

— Рангрид… — прохрипел он.

— Как ее увезли?

Возле нас опустилась Эльдрун, ее крылья с тихим шелестом сложились за спиной.

Шайрах попытался встать, охнул и закрыл глаза.

— Не увезли. Сама ушла.

Внутри все похолодело, я не верил своим ушам.

— Сама… Хотела глянуть храм, а меня отправила к вам. Но я заметил корабль. Тогда она меня ударила.

Внутри что-то оборвалось. Всегда предающая… Нет, не может быть! Эльдрун тронула мое плечо. Это немного привело меня в чувство.

— Идти сможешь? — спросил я.

Шайрах кивнул. Эльдрун глянула в сторону дома:

— Вижу огни. Ваши вышли, помогут. Если что — зови.

Она отсалютовала топором и без лишних слов взмыла в ночное небо. Не зря говорят, что валкары недолюбливают людей.

Первые несколько шагов южанин все же попытался сделать сам, но потом повис у меня на плечах. Хорошо, на полдороге подоспел Йорд и, забрав уже потерявшего сознание Шайраха, унес в дом.

На пороге мы столкнулись с взволнованной Йортрен, выскочившей в одном платье, сонным Арве и скользнувшим тенью Вульсе.

— Где вы были? — спросила вдова дроттена.

Я вздохнул, тоскливо посмотрел на море. Сейчас я ненавидел его еще больше, чем когда-либо.

— Нужен лекарь.

Йортрен зябко повела плечами, но кивнула:

— Идем, я в этом разбираюсь.

…Я не вникал в происходящее вокруг. После зелий хозяйки дома Шайрах заснул спокойным сном. Рана оказалась от удара, скорее всего — камнем, так как никакого оружия у чудесницы не было. На мой вопрос, зачем они ездили в город, Шайрах сказал, что Рангрид попросила сопровождать ее в поисках нужных трав и камней. Мол, неведомо, какие испытания ждут впереди — быть войне и раненым. В общем, она хотела сделать целебники. Я хмыкнул: какая заботливая. По возвращении чудесница первой заметила корабль. А когда Шайрах уперся и не согласился оставить ее одну — оглушила.

Когда Шайрах заснул, я молча встал с лавки и покинул комнату.

— Оларс! — крикнула Йортрен.

— Я вернусь, — бросил я, не останавливаясь.

Вернусь… Только дайте время.

Пришлось быстро заскочить к себе и выудить из седельной сумки узкий флакон лаайгской работы. Уж если кого и спрашивать, то только одного человека.

Мороз на улице стал злее, звезды россыпью драгоценностей смотрели вниз. Казалось, можно было заледенеть от одного их света. Снег под ногами скрипел, я шел куда глядят глаза, лишь бы подальше.