Алексей Пехов - Созерцатель
– Мой капрал наркоман. И он безумен в некоторые дни своей жизни. – Я смотрел не на нее, а на ряды серых памятников, склепов, мавзолеев и угольных деревьев с желтой пеной листвы. – Его слово не слишком надежно. И он человек. Как мы с тобой. А люди ошибаются каждый день, хотят они того или нет. Я не к тому, что Юэн ошибся насчет меня. Я к тому, чтобы ты слепо не верила всему, что говорят другие.
– Ты как Вилли. Он тоже вечно учит меня древним банальностям.
– Банальностям? – не согласился я с ней. – Мир полон жестоких подонков. За годы войны, работы в полиции и поиска пропавших я увидел достаточно доказательств этому. Союзники предают союзников. Родственники убивают родственников. Доверять нужно с осторожностью.
– А кому доверяешь ты, Итан? – В ее вопросе мне послышалась неожиданная горечь. – Есть такие?
– Есть, – признал я. – Но их мало осталось.
– Боевое братство?
Да. Большинство из тех, кому я бы доверил прикрывать свою спину, мерзли вместе со мной в Компьерском лесу.
– В том числе.
Я не собирался продолжать разговор, и она, шмыгнув носом, стала перешнуровывать ботинки с высоким голенищем.
– Теперь мне ясно, почему тебя отправили в Гнездо и отчего ты был такой бледный. Накачали «Якорем», без сомнения. Как им удалось тебя взять, с такими-то способностями?
– Ты ведь не успокоишься, а? Привыкла добиваться своего?
– Вилли говорит, что я упертая и меня в детстве следовало сечь розгами, – любезно сообщила Мюр, затягивая на левом ботинке бантик.
– Он, вне всякого сомнения, прав… Плакальщик. Меня взял в оборот плакальщик, так что мне было не до того, чтобы дергаться.
Ее лицо на мгновение перекосило от ненависти и отвращения.
– Сочувствую.
– Мне, кстати, теперь тоже стало ясно, как ты внезапно исчезла с лодки, когда за нами гнался катер. Я-то все гадал, каким образом леди смогла допрыгнуть до берега… Насколько далеко можешь перемещаться?
Она поняла, что я согласен выложить карты на стол. В конце концов, не каждый день я могу что-то узнать от другого носителя ингениума. Если честно, не встречал таких, как я, уже много лет (если, конечно, не считать Сайл, плакальщика и куклу, но никто из них не склонен общаться по душам).
– Не дальше чем на двести ярдов за раз. Плюс-минус.
– Двести ярдов, – повторил я, прикидывая в уме, за сколько времени с такой способностью можно пересечь Риерту из конца в конец. – Неплохой разгон.
– Угу. Только его хватает на пять-семь прыжков. А потом я вновь как и все остальные люди.
– То есть скакать целый день не выйдет?
– Увы. На пятом прыжке поясницу уже рвет раскаленными щипцами. И это у меня. Тот, кто путешествует так долго со мной, рискует остаться инвалидом.
– Обнадеживающе. – Инвалидом после двух «каруселей» я себя не чувствовал, но мутило конкретно. – Ну, в любом случае жандармов можно оставить с носом. – И по ее кривой улыбке я понял, что моя догадка верна. – Преграды тебя останавливают?
– Иначе я бы уже оказалась в покоях дукса и решила проблемы уничтожения мирового зла. Перемещаться можно только на видимое глазом расстояние. И крайне желательно, чтобы оно было на одной высоте с тем местом, откуда я беру старт.
– То есть ни вверх, ни вниз не полу…
Мюр остановила меня движением руки:
– Можно, но по силам очень затратно, особенно если речь идет о подъеме. И почти никогда не оказываешься там, где планируешь быть. Однажды это со мной сыграло злую шутку, и я чуть не застряла в стене. Так что никакого прохождения сквозь препятствия и прочих приятных моему сердцу возможностей. И кстати, окружение очень сильно влияет на ингениум. Что? У тебя не так? – Девушка заметила, как поползли вверх мои брови.
– Я, если честно, даже не понимаю, о чем ты говоришь.
– Днем прыгать легче, чем ночью. Мрак сильно дезориентирует. На убывающие луны перемещаться сложнее, чем на растущие. Когда дождь и сильный ветер, прыжки выходят короче. Однажды у меня получилось обернуться во время вспышки молнии – пролетела почти шестьсот ярдов и сломала левую руку и три ребра. Так что в грозу теперь стараюсь не рисковать. Хенстридж сказал, разные физические явления, а также погода меняют способности некоторых носителей ингениума. Жаль, никто не знает, что вредит плакальщикам.
– Возможно, их ничто не берет.
– Как и тебя, раз ты об этом ничего не слышал?
Как и меня.
Огонь, рождаемый мной, не зависит ни от воды, ни от созвездия Желтого Дракона, подобравшегося к созвездию Топора, ни от дыма серого порошка, ни от перебежавшей дорогу черной кошки. Он всегда и во всем одинаковый – злобное алое чудовище, готовое пожрать любого, до кого сможет дотянуться. Рано или поздно он выжжет и своего хозяина, если только прежде него до меня не доберется тень.
– Как и меня, – повторил я вслух то, о чем подумал. – Ингениум живет в людях лишь пару десятков лет, и большую часть его тайн откроют не при нашей жизни.
– Думаю, почти все они относятся к тем секретам, которые лучше бы никому никогда не знать. Кстати, а что с твоим пламенем? Как часто ты можешь его использовать?
Я поморщился, точно у меня заныл больной зуб, но ответил честно:
– У меня нет физического ограничения.
– Ого! – восхитилась она, подтянув колени к подбородку и обхватывая их руками. – Такое редко встречается! А не мог бы ты тогда сделать доброе дело и развести для нас небольшой костер?
– Нет! – Это прозвучало резко и грубо, так что Мюр, не ожидавшая от меня подобной реакции, вздрогнула, и я смягчил ту сталь, что вышла наружу: – У меня есть причины пользоваться этим как можно реже.
Угу. И причины веские. Я, черт его дери, спалю пяток кварталов Риерты за десять минут, раскидывая огненные семена направо и налево, но за это расточительство в конце улицы меня будет ждать большая жирная тень, которую я увижу уже не краешком глаза, а во всей ее приводящей к безумию красе. В противном случае я все смертельные проблемы, порой сваливающиеся на меня в процессе жизни, решал бы не кулаками, ножом и пулями, а пламенем.
– Хорошо. Значит, обойдемся без огня. – Мюр не стала заострять болезненную для меня тему. – Отдыхай. Как наберешься сил – скажи, пойдем дальше.
– Как далеко?
– Какое-то время, – уклончиво произнесла она.
– По Стержню до берега минут двадцать. Люди сюда приплывают, значит, и лодки могут быть. Нас вполне способны добросить до обжитых земель.
– Верно. Но тебе придется уезжать одному. Меня ждут в другой стороне, и, если ты все еще хочешь узнать о Хенстридже, тебе придется отправиться со мной.
Ее слова немного поставили меня в тупик, и я осторожно уточнил:
– А почему я не могу сделать это сейчас?
