Предатель в красном - Эш Хейсс
Арейник достал из кармана грязных лохмотьев маленький пузырек и открыл затычку – заброшенное жилье тут же пропиталось запахом самодельного спиртового антисептика.
Я заметила на предплечьях элементалия татуировки на арианском языке и полюбопытствовала:
– Что значат надписи на руках?
– Прочти, – буркнул он.
– Землеед, я говорю только на джелийском.
Арейник смочил пару пальцев в жидкости из пузырька и смазал рану на левом боку. Укусы эфилеанского волка. Элементалию не сильно досталось, я видела смертельные раны после встречи с волками гор. Стиснув зубы, он замычал, сдерживаясь, чтобы не выдать наше присутствие, схватился рукой за стоящий рядом деревянный стол, и тот треснул от прикосновения камнекрушителя.
– Левая рука – рука создателя, – прошипел он, убирая пальцы с раны, и отпустил продавленный стол, – правая рука – рука разрушения.
– Левая надпись – послание эфилеанов. Правая – людей.
– Не тупая, однако. – Он закрыл пузырек и спрятал его в карман лохмотьев.
Коснувшись правого плеча, эфилеан прошептал, словно молитву:
– Сторона человеческого разрушения…
«Иуда на Багряннике [3] повис бездыханно,
И болью он своею землю пропитал».
История людей. Предательство бога одним из его учеников, после чего, по легенде, тот удавился на дереве, подарив растению плоть предателя. Дерево, именуемое Багрянником, очищало тех, кто предавал самого себя и ступал на путь безбожничества.
Кусок «магической» древесной породы очищал от греха, даруя блаженную смерть тем, кто заслуживал получить ее в муках. Хотя все Багрянники были сожжены почти два тысячелетия назад.
Элементалий коснулся левого плеча.
– Сторона эфилеанского создания…
«Познать ярость Асентрита [4] – невозбранно,
Но что ждет тех, кто безумие камня познал?»
История эфилеанов. Камень, что зародил в себе «ненависть природы», был найден в те же года, когда, по легенде, Иуда совершил свой страшный грех. И вместе с его бездыханным телом на землю упало обезглавленное тело эфилеанского святоши.
Две легенды, что переплетались между собой.
Два вида разумных существ, что населяли планету.
«Эфилеанский фанатик, расписанный выдумками таких же повернутых фанатиков».
– Мой дедушка нашел в песках Асентрит. Он хранил находку пару дней, а после стал странно себя вести. Бабушка окурила его снотворными благовониями и вместе с местными притащила к шаманам. Они сказали, что дед одержим мертвыми. Шаманы эти были не простыми эфилеанами – пара ведьм из пустынного ковена смогла дожить аж до трехсот лет.
– Топь, брехня это, – усмехнулась я. – Ведьмы столько не живут. До двухсот еле дотягивают.
– Говорю тебе, эфилеан Джелиды. Странные те ведьмы были. – Арейник не отводил взгляда от свечи. Казалось, что песчаные глаза «не боялись» пламени. – Они хранили в своих святых землях кусочек коры Багрянника. Как уничтоженное дерево им продлило жизнь – понятия не имею. Но стоило одной из ведьм впихнуть кусок этой коры деду в живот – тот сразу затараторил мертвым голосом, а после обмяк и снова стал собой. Будто кора святости вытравила мертвых подселенцев, как паразитов.
– Эфилеаны в песках, оказывается, те еще верующие кретины.
Арейник стукнул кулаком по столу, и на нем тут же разверзлась огромная трещина.
– Говорю же тебе, мертвым голосом он шипел, – настойчиво продолжал здоровяк. – А как кусок коры в плоть попал, сразу оживился. Черт с тобой, безбожница. Эфилеаны гнильных земель ничего, кроме ведьминской химии, не знают.
– Тогда что ты тут забыл, пустынник?
– Я не хочу иметь дело с камнем эфилеанской ярости, – решительно отозвался эфилеан. – Не хочу иметь дело с мертвыми. После смерти деда семья перерыла почти весь западный регион песков в поисках камня, который он куда-то спрятал! Они смогли разгадать секрет, как изъять силу камня и не поддаться его ярости, – Арейник повернулся ко мне. Лицо его было серьезным, под желтым светом пламени сверкал пронзительный взгляд. – Закон песков нерушим. Те, кто не следует вере семьи, – предатели.
– Да как угодно.
Эфилеан надел лохмотья и бросил взгляд на мои ноги.
– Свою лечебную жижу не дам. – Он поднялся и пробежался взглядом по залежам халупы. – Нужно собрать все ткани, любые тряпки, что найдем. Ночью огонь придется затушить. – Здоровяк призадумался. – Ты, вероятно, эфилеан воздуха. Мы не сможем прижиматься, чтобы сохранить тепло. Меня еще потрясывает от инстинктов после поездки верхом.
– Меня, вообще-то, тоже. Нужно много тряпок.
Не теряя времени, мы перерыли весь дом. И снова джелийская земля благословила двух путников: одеяла, простыни, одежда – грязной ткани было навалом!
Расстелив тряпки на полу, мы задули свечи и улеглись по своим местам. Голод одолевал. Но еще страшнее была жажда. Колкий холод и запах ядовитой плесени, завывания горных и эфилеанских волков вдалеке, запах тлеющих травяных свечей ведьм – обстановку нельзя было назвать «приятной». От смрада химии разболелась голова. Арейник стал чихать с таким ревом, что вся халупа тряслась.
Положив котомку под голову, я представляла Кампус и питала себя светлыми надеждами о мечте. Казалось, что здоровяк, разглядывая забинтованные руки, тоже думал об этом.
Мы скитальцы. Все мы по дороге к мечте чем-то жертвовали.
«Брату бы, наверное, понравился Кампус. Дел, где же ты?»
– Я рассказал тебе, что покинул семью, чтобы найти Кампус. – Эфилеан земли поднялся с тряпок и уселся, поджав ноги. – Какова твоя цель?
И тут меня окутал страх быть раскрытой и в то же время невероятное желание сказать правду. Раскрыть себя. Выговориться тому, кто, как и я, отвергал мир эфилеанов, поддавшийся Бездне страха. Но здравый смысл взял свое, не дав совершить роковую ошибку, и я начала обыденную игру:
– Я должница влиятельной личности.
«Ложь».
– Влиятельный посол эфилеанской власти поручил мне важное задание, и я провалила его. Теперь за мной охотятся приближенные совета.
«Ложь».
– Кампус – единственное место, куда я могу податься.
«Ложь».
– Я занимала высокую должность на службе исполнительной власти Джелида-ден.
«Ложь».
– В Кампусе не действуют законы внешнего мира. Там я смогу скрыться.
С каждой фразой мне казалось, что к горлу подступала рвота. Каждый раз новая история. Новая ложь.
Я мечтала, что настанет день, когда я смогу рассказать правду. Когда позволю себе быть собой.
– Мои родители очень строги, как и твои.
«Ложь».
– Дедушка и бабушка тоже верующие.
«Ложь».
– Я убежала, покрыв их позором.
«Ложь. Ложь. Ложь. Все чертова ложь».
Меня тошнило от самой же себя из-за того, что всю свою гребаную жизнь я рассказывала истории, не принадлежащие мне. Самозванец в платке. Безликий скиталец.
– Значит, ты бежишь
