Фейрум - Дарья Райнер
– Ты говоришь о мутациях?
– Именно. В моем мире фейрит изучали в лабораториях, ставили опыты – все без толку. Его невозможно контролировать. Он – все равно что гниль, пожирающая зерно за зерном. Начав с одного края, однажды доберется до другого.
– Это нельзя остановить?
– Можно задержать процесс, но ненадолго.
– То есть… рано или поздно фейрит все равно окажется на острове?
– Может, в озере или в море. Никто не знает. У нас фейрит нашли на дне Марианской впадины, открыв тем самым ящик Пандоры.
– Твой мир стал первым?
– Никто не знает, – безучастно повторил он, – где находится исток.
– Но он же откуда-то взялся! Ничто не берется из ничего. – Мысли шли кругом. Липа силилась понять, но получалось плохо.
– А откуда взялся человек? – Игнас бросил на нее взгляд и отвернулся, уставившись на скопление анимонов. – Великие умы спорят до сих пор. Ломают копья и не могут выбрать: теория эволюции Дарвина или сотворение мира за семь дней? А может, инопланетный разум? Кто тогда создал инопланетян?
– Стоп! Перестань, пожалуйста, – взмолилась Липа, – слишком много всего.
– Не спеши. Подумай, а потом спрашивай – у нас есть время.
Подойдя к углублению, которое Липа не сразу заметила, он разогнал сонных анимонов. Те разлетались, возмущенно мигая. Некоторые приближались, заинтересовавшись Липой, но Игнас бесцеремонно от них отмахивался.
– Нам сюда. Хочу показать тебе смежный мир.
За пальцами Игнаса тянулась уже знакомая слизь.
«Ну вот, опять», – вздохнула Липа, зажмурившись. От вида пространства, сминаемого, как лист бумаги, ее начинало мутить.
* * *– Мы что, вернулись назад?
Они стояли посреди мансарды. Теплый июньский вечер, запах дерева – все именно так, как должно быть.
– Приглядись получше. – Игнас указал на застеленную кровать.
Под ней не было ни сумки, ни тапок. На спинке стула не висела одежда, а столешница была покрыта слоем пыли. В этой реальности на острове не было ее, Липы.
– Погоди-ка…
Приоткрыв дверь, она замерла на верхней ступеньке. Из комнаты Вита доносилась музыка. Липа впервые слышала эту мелодию – сильную, как закручивающаяся спираль, и вместе с тем хрупкую, чарующую каждой нотой. То ли просьба, то ли крик о помощи.
– Нам нельзя тут задерживаться, – прошептал Игнас. Его рука легла на Липино плечо.
– Ему грустно. Он совсем один.
Она подняла глаза, ища поддержки, но Игнас лишь сжал челюсти. Желваки заиграли на скулах. Кажется, он собирался что-то ответить, но сдержался в последний момент.
– Идем. Вмешиваться нельзя. Я привел тебя сюда, чтобы показать. Чтобы ты поняла. На этом всё.
– Но если меня нет, значит, в этом мире мама не в больнице. Она здорова! – От этой мысли перехватило дыхание. Липа впервые осознала, что происходящее с ней не сон и не розыгрыш. Вселенная-початок действительно существовала за пределами «зерна», и ее возможности были безграничны!
– Это может означать что угодно. Точек отклонения – миллионы. Хотя математики или люди, знакомые с теорией вероятности лучше меня, назвали бы другое число. А теперь пойдем. – Голос стал ниже, настойчивее. – Твой дядя не должен нас видеть.
Липа позволила вернуть себя в хаос – вошла в него с широко открытыми глазами, все еще пребывая на грани между смятением и горечью чужого одиночества. Озарение было похоже на удар, вспышку жгучего света. Она не смогла бы внятно озвучить свое намерение, не понимая до конца сути фейрита, но все это – смежные миры, чудесные возможности, анимоны – могло стать ключом к маминому исцелению.
Теперь у Липы появилась надежда, и она следовала за Игнасом, чтобы получить ответы.
* * *В этот раз они миновали Прослойку быстро: Липа не заметила момент переноса, потому что отчаянно терла глаза. Слизь стекала со лба, застывая в волосах липкой коркой. Она вспомнила слова Игнаса о жжении: кожу будто смазали «звездочкой» – и жар, и холод одновременно.
– Вот мы и дома. Не совсем там, где я хотел выйти, но вариант не худший, как думаешь?
Липа сглотнула. Обретя способность видеть, она окинула взглядом тесную комнату. В отличие от иллюзорных пещер, место выглядело реальным, но не поддавалось объяснению. В углах, подобно паукам, ютились анимоны – около дюжины или больше. Не сравнить с «созвездиями» Прослойки.
Посреди комнаты стояла кровать. Вернее, нет, не стояла, а вращалась на изящных колесах. Снова и снова, по бесконечному кругу, как стрелка, описывающая ось циферблата, да так, что подойти вплотную не представлялось возможным.
У Липы вскоре закружилась голова, но она успела понять, что на кровати лежит женщина. Молодая. Очень бледная и красивая – как Белоснежка из старой сказки. Темные волосы на белой подушке, тонкие пальцы на впалой груди поверх белой ткани. Платье? Или больничная роба? От запястий тянулись тонкие трубки, напоминавшие капельницу; изо рта выходила трубка потолще, соединяясь наверху с громоздкой конструкцией из колбочек, вентилей и проводов. Внутри сосудов мерно булькала черная жидкость. Фейрит.
Проследив за направлением ее взгляда, Игнас вздохнул.
– Прости. Не подумал. По первости это выглядит весьма неприятно.
– Кто она?
– Я не знаю. – Он пожал плечами. – Фейрумная.
– Что это значит? У нее нет имени?
– Когда-то было, как у всех. Но для обитателей Дома она просто Она. – Игнас потер переносицу, смахнув остатки слизи. – Видишь ли, фейрит – это чистое вещество. Как яд. Но фейрит, вступающий в связь с другими элементами, называется фейрумом – по крайней мере, в моем мире. Соединения могут быть разными: кислоты, щелочи, соли – и всякий эффект непредсказуем. Каждое свойство, которое приобретает человек после принятия фейрума, индивидуально. Оно может быть как физическим, так и ментальным. Некоторые обретают способность обходиться неделями без сна или дышать под водой. Другие гнут металл силой воли и перемножают в уме пятизначные числа.
– Разве это не чудо?
Игнас невесело усмехнулся.
– Скорее, проклятие. Многих фейрум убивает сразу. Тех, кто обретает свойство, – постепенно. Иногда свойство пассивно и не проявляет себя на протяжении долгих лет, но все же воздействует на организм, разрушая его на клеточном уровне. Фейрум – худший из наркотиков.
Он указал на «Белоснежку».
– Ее свойство – преобразование кинетической энергии. Грубо говоря, Она – perpetuum mobile, вечный двигатель, снабжающий энергией весь Дом.
– Но так нельзя! – Липа глядела на него с ужасом. – Использовать живого человека как батарейку!
– Это необходимо, Филиппина. В противном случае она может нести угрозу для всех. Включая себя. Я видел, что бывает в подобных случаях. Фейрумный либо не умеет сдерживать свойство, либо излишне контролирует его, пока сила не достигает пика и не вырывается на волю. С таким свойством, как у нее, можно рушить города, не говоря уж о Доме, поэтому Клирик поддерживает ее в кататоническом состоянии – грубо говоря, коме, – обеспечивая подачу фейрума.
– Ты себя слышишь? – произнесла Липа
