Полумесяц и крест - Руслан Ряфатевич Агишев
Усмехнувшись глядевшим на него мюридам, Ринат дал отмашку рукой и горцу тут же, радостно улюлюкая, поскакали вниз. Азарт погони в какой-то момент захватил и его. Он, как и все, с гортанными криками подгонял своего жеребца, прижимаясь к его густой гриве.
Путники, конечно, пытались спастись бегством. Возможно, им это удалось бы сделать, если бы не трагическая случайность. Один из мчавшихся во весь опор всадников, вдруг свалился на землю. С коня кубарем полетел наездник в одну сторону, животное с жалобным ржанием отлетело в другую. Остальные, заметившие отсутствие своего товарища, тут же вернулись назад и попутались ему помочь. Его безвольно понекшую тушку попытались взвалить на круп одного из коней.
— Не уйдем, братцы! Они уже близко! — донесся до Рината чей-то испуганный крик. — Бросай все, к черту! В горы лезть надо! Там, даст Бог, помощи дождемся…
Один из всадников, не став никого ждать, пришпорил своего скакуна и исчез за поворотом. Остальные пятеро, подхватив своего израненного товарища и снятые с коней припасы, начали взбираться на ближайшую кручу. Оттуда, судя по всему, они намеревались дать отпор горцам.
Когда же мюрида во главе с Ринатом оказались на месте, путники были уже в относительной безопасности. Примерно пятидесятиметровый кряж, на который они взобрались, нависал над дорогой и был довольно удобен для обороны. Туда можно было взобраться лишь с одной стороны, где кряж был относительно полог. С других сторон на верх попасть могли разве только птицы или дикие звери с крепкими когтями.
— Эй, трусливый урус! Зачем прячешься? — кричал один из гарцевавших на дороге джигитов. — Спускайся сюда! Говорить будем! У нас брынза и мясо есть! Кушать будем!
Остальные мюриды каждое его слово встречали взрывом гортанного смеха. Правда, ружья они держали на сгибе локтя, в любую секунду готовые выстрелить.
— Не слышу, урус! Боишься⁈ Выходи! Арслан тебя не сильно обидит! — смуглый горец то и дело поднимал своего жеребца на дыбы, красуясь перед остальными. — Выходи, убивать не буду. Моим пленником будешь. Навоз за баранами будешь убирать, дрова колоть. Арслан добрый хозяин! Арслан тебя за выкуп отпустит. Ты, урус, пока письмо жене пиши, чтобы за тобой ехала. Если будет она ласковая с Арсланом, то отпущу тебя…
С кряжа в ответ летел проклятья. Чувствовалось, что у них не было и тени сомнения по поводу доброжелательности этого горца и его товарищей.
— Плохой ты урус! Совсем плохой! — продолжал драть глотку горец, незаметно подтягивая к себе ружье. — Не нужен мне такой урус! Убивать тебя надо.
С этими словами он вдруг резко перехватил ружье и, практически не целясь, выстрелил в верх. Оттуда донесся крик, полный боли. Значит, в кого-то попало. Выстрел мюриды встретили одобрительными криками и цоканьем, отчего Арслан горделиво приосанился.
Через мгновение с кряжа тоже выстрелил. Затем еще раз. Жеребец Арслана красиво гарцевал по ливнем пуль, пока, наконец, одна из них не попала в цель.
— А-ай, шакал! — с воем горец слетел с коня и, зажимая кровавую полосу на щеке, разразился ругательствами. — Поганый урус, я распорю тебе брюху и заставлю смотреть на свои кишки! Слышишь меня, урус⁈ Я зарежу твоих друзей и родных!
Ринат за всем этим наблюдал молча. Было ясно, что ситуация приобрела позиционный характер. Ни горцам, ни русским здесь было не победить. Дорогу на кряж путешественники могли держать до скончания века. На голой скале было не спрятаться от пули. В тоже время сбежать им тоже не удастся. Оставалось только полагаться на время, которое, кстати играло против горцев. Выстрелы, наверняка слышали в крепости. Помощь могла прийти в течении часа.
Поэтому Ринат решил уходить обратно, в горы. Ловить тут было нечего. Он уже хотел отдать приказ на возвращение, как заметил нечто.
— Мать вашу… — ошеломленно прошептал он, прикладывая руку наподобие козырька ко лбу. — Разрази меня гром. Бинокль… Сто баксов за бинокль, — Ринат напряженно всматривался в одного из путешественников, стоявших на скале. — Это же Пу…
Не-ет, это оказался не Путин, как мог бы подумать какой-нибудь нетерпеливый читатель. К тому же, откуда здесь ему быть⁈ Естественно, Ринат увидел не его! Его глаза разглядели очень характерный силуэт, который, без преувеличения, был знаком едва ли не всем школьникам и взрослым стран. Даже с такого расстояния он заметил курчавую чуть вытянутую голову с бакенбардами. В эту секунду Ринат мог бы поклясться об заклад, что увидел Пушкина!
— Б…ь! Этого еще не хватало! Пушкин на Кавказе! — он почувствовал, как по спине пробежал предательский холодок. — Какого черта здесь делает этот светоч русской поэзии?
На кряже вместе с двумя русским офицерами, каким-то приказчиком и своим проводников стоял, действительно, сам Александр Сергеевич Пушкин! Это был тот самый Пушкин, который уже при жизни снискал себе славу талантливейшего русского поэта и смелого критика существующей власти. Здесь он оказался не случайно. Это была его вторая поездка на Кавказ, в которой он намеревался посетить воюющую с османами армию, знакомые по прошлым поездкам места и разжалованных декабристов. Этой поездкой поэт надеялся подстегнуть свою музу и, наконец, завершить свой роман «Евгений Онегин» главой о декабристах с ссылкой на их непростую судьбу и чаяния этих высокородных бунтарей.
Сейчас, потомок знаменитого арапа Петра Великого, нисколько не боясь, красовался на скальном выступе и жадно рассматривал гарцевавших внизу диких горцев. Для него довольно изнеженного жителя столицы были в удовольствие риск и авантюра. Собственно, даже это случившееся происшествие с весьма неопределенным концом, он рассматривал, как довольно забавное приключение.
— Гадский папа… они же сейчас самого Пушкина грохнут, — охнул Ринат, когда, его мюриды, раздосадованные неудачей, открыли беспорядочную пальбу из своих ружей. — Б…ь, что же тебе в Петербурге-то не сиделось⁈ Писал бы свои стихи, фрейлинам императрицы ручки бы целовал или что другое… Какого черта ты здесь забыл? — сквозь зубы шипел он, размышляя, что ему теперь делать.
Горцы, видя неподвижно стоявшего на скале человека, посчитали его позу вызовом для себя. Мол, этот храбрец показывает, что они ни когда не попадут в него. Десятка два их, прикладывая ружья к плечу, то и дело стреляли в сторону поэта. Каждый каменный фонтанчик от пуль у ног поэта они отмечали горестными завываниями. Чувствовалось, что рано или поздно, кому-то из них должно было повести.
— Хватит! Хватит, я сказал! — решительно крикнул Ринат, вскидывая руку в небо и привлекая к себе внимание. — Братья, вы мюриды священного газавата или неопытные юнцы, впервые вышедшие на охоту? Хватит дырявить небо. Чему вас учили ваши отцы? Каждая пуля должна попасть в цель. А у вас? В небо⁈ В молоко⁈ А когда придут враги с чем останетесь?
Психологически «накачивал» он своих людей, намекая в бессмысленность осады этого кряжа.
— Мы возвращаемся… Наша битва будет не здесь. Как сказано в Священной книге, всему свое время. Время для битвы с неверными тоже настанет… А сейчас я сам поговорю с ними, — он махнул рукой, показывая, чтобы мюриды отошли от кряжа.
Ринат тронул поводья и его иноходец медленно пошел к скале. Сидевшие наверху настороженно следили за его приближением, не веря в свое спасение. Остановившись у еле заметной тропки, ведущей наверх, он поднял руку с раскрытой ладонью. Знак безоружного человека, понятный всем.
— Путники, я имам Шамиль, властью Аллаха несу его слово здешним жителям, — громко и раздельно начал говорить он, словно рассказывая проповедь. — Есть ли среди вас коллежский секретарь государственной коллегии иностранных дел по имени Александр Сергеевич Пушкин? Мне нужно сказать ему несколько слов…
Эти слова вызвали эффект сродни взрыву боеприпаса весьма и весьма солидного калибра. Иначе было и не описать то оживление, которое возникло в этот момент среди засевших на скале. Их удивленные и встревоженные голоса доносились даже до низа. Такая реакция
