Огненный волк - Елизавета Алексеевна Дворецкая
– Да отойдите вы, лешачьи дети! – крикнул он на отроков: возбужденно и тревожно гудя, те пытались через узкую дверь прорваться в темные сени и посмотреть, что случилось. – Дайте огня!
Из истобки ему в руки передали горящую смолистую ветку. Тополь опустил ее к лежащему. И все увидели парня с длинными волосами, в рубахе со знаками огня, как на них на всех. Лицо с закрытыми глазами все хорошо знали. В первый миг отроки онемели от изумления.
– Трещага! – воскликнул Утреч, опомнившийся первым, и поднял глаза на Огнеяра. – Да ты что? Что вы с ним не поделили? Ты его за кикимору, что ли, принял?
Огнеяр не ответил. Он сидел на корточках над Трещагой, закусив нижнюю губу, лицо его стало угрюмым и замкнутым.
– Э, глянь! – Кречет заметил возле порога блеск клинка, перегнулся через лежащего и поднял длинный охотничий нож с костяной рукояткой. Нож был Трещаги, и это тоже все знали.
– Он что – на тебя? – с недоумением спросил Утреч. Не в силах так сразу взять все в толк, он переводил растерянный взгляд с ножа в руке Кречета на лежащего Трещагу.
Огнеяр даже не кивнул в ответ, но и так было ясно, что Утреч не ошибся.
– Давай, тащи! – хмуро сказал Тополь, уже все понявший. Сунув кому-то в руки догорающую ветку, он взял Трещагу за плечи. – Не до утра же тут сидеть…
Трещагу перетащили в истобку и уложили на полу, огонь в очаге разожгли поярче. В беседе не смолкал гул возмущенных и удивленных голосов: Стая не могла взять в толк, как это один из них оказался таким подлецом и замыслил убить вожака. И как убить – исподтишка, безоружного.
– За сестру, что ли? – неуверенно предположил Ярец.
– За сестру! – презрительно воскликнул Кречет. – А он тут при чем? Девка – дура, а он опять виноват?
Как положено стае, Стая Огнеяра крепко стояла за своего вожака. Те, кто ему не верил, здесь не держались. А историю с сестрой Трещаги все хорошо помнили. Прошлой зимой однажды вечером она столкнулась с Огнеяром в темных сенях и выскочила оттуда как ошпаренная, стала кататься по полу в клети, биться об пол и кричать в беспамятстве: «Волчий глаз, волчий глаз!» Сам Огнеяр был в том же недоумении, что и все, а девка ударилась головой об угол ларя и затихла. После этого она повредилась рассудком и целыми днями теперь сидела, тупо стуча пестом о дно ступы – с другой работой она не справлялась, – неумытая и нечесаная, а если кто-то из женщин подходил к ней с гребнем, она визжала, кусалась и замахивалась пестом. С приходом темноты, особенно осенью и зимой, она начинала беспокоиться, твердила про волчий глаз и не выходила из дома. И общая молва винила в ее помрачении Огнеяра. Мало ли чего он хотел с ней сделать в темных сенях? Кто их знает, оборотней?
– Да как же? – Другим отрокам это тоже не показалось убедительным. – Два года с нами, и ничего. А то вдруг – и с ножом! Может, он тоже того? – Кто-то со значением крутил пальцем возле лба.
– Что – сестра? – Кречет был больше всех возмущен предательством Трещаги. – Если думаешь, что виноват, – зови в поле на честный бой! А так – шею ему свернуть не жалко!
– Шею – не шею… – бормотал Искрен, внук чуроборского ведуна, сам понимающий в лечении. Он уже успел бегло осмотреть Трещагу и сидел возле него на корточках, задумчиво пощипывая маленькую светлую бородку. – А вот головой он здорово приложился. До утра нипочем не опомнится. А там, слышь, тоже про волчий глаз песню заведет.
Искрен невесело усмехнулся, заправляя за ухо длинную прядь.
– Собаке – собачья смерть, – проворчал Кречет.
– Да как же ты отбился? – Тополь заметил прорванную рубаху Огнеяра и тревожно сдвинул брови. – Искрен, ты бы лучше вожака посмотрел. Ты сам-то цел, Дивий?
– Цел, – коротко ответил Огнеяр, впервые после происшествия подав голос. От него ждали продолжения, и он усмехнулся. – Бобер глупый! Железо в огне куется, и меня батюшка Велес огнем отковал. Всякий нож – мне брат родной, и этот тоже бить не захотел, боком сорвался.
Огнеяр насмешливо прищурился. Его вдруг наполнило возбуждение, радостное удивление от сделанного открытия. Все сказанное пришло ему в голову только сейчас – раньше он только подозревал, что неуязвим для железа, но не был уверен, и то, что до сих пор ему удавалось избегать ран, относил за счет собственной ловкости и удачливости. Но сейчас все это не годилось. Удар Трещаги, сильный и хорошо рассчитанный, должен был убить его. Клинок шел прямо в сердце, но сорвался, хотя на Огнеяре была одна рубаха. Выходит, нож сам не захотел его бить!
– Ладно. – Огнеяр прошел к очагу, где на охапке соломы лежала его волчья накидка. – Погудели – и будет, не пчелы. Спать давайте.
Отроки стали опять укладываться. Лица их помрачнели, каждому было досадно и даже стыдно, как будто все они несли какую-то часть вины за предательство одного. Тополь велел по очереди присматривать за Трещагой, а сам всю ночь дремал одним глазом, охраняя княжича.
Но Огнеяр остаток ночи спал по-волчьи – задремлет на чуть-чуть, потом проснется, оглядится, и опять дремлет. Неприятное чувство от предательства Трещаги почти задавило в нем всю радость от сделанного открытия. Трещага не принадлежал к ближайшим друзьям Огнеяра, как Тополь или Кречет, но всю Стаю Огнеяр ощущал как продолжение себя самого, и обнаружить в ней предательство было для него то же самое, что найти на теле зловредный нарыв. Если человек, много лет дравшийся рядом с тобой и деливший с тобой хлеб, вдруг оказывается предателем – это больнее его смерти.
– Да спи ты! – не выдержав, шепотом прикрикнул на него Тополь.
– Больше среди нас таких нет! – проворчал Утреч, не открывая глаз.
* * *Утром Огнеяр вышел из избы еще в сумерках. Моховики уже проснулись: из маленьких окошек тянулись серые струйки дыма, ворота были раскрыты, женщины и девицы шли через двор с ведрами на коромыслах. Огнеяр подошел к бочке возле крыльца, пробил тоненькую корочку льда, зачерпнул пригоршней воды и поднес к лицу.
– Давай я тебе полью! – вдруг услышал он рядом с собой нежный девичий голос.
Отняв ладони от лица, Огнеяр увидел вчерашнюю девушку из Вешничей, одетую в серый заячий полушубочек, покрытый простым серым сукном. Огнеяр смотрел на нее через мокрые волосы, упавшие на глаза, и молчал. И она молчала, не понимая, чему он так удивился.
– Как ты тихо подошла! – наконец сказал Огнеяр. – Я и не слышал!
– А ты всегда слышишь? – Теперь уже девушка удивилась, но тут же охнула про себя – вспомнила, кто
