Капитан - Антон Перунов
С другой стороны, она всегда легко сходилась с мальчишками. Может быть, потому что первым ее другом стал тогда еще совсем юный синеглазый Марик Колычев? Родители часто проводили время вместе, а дети тем временем играли и даже хулиганили, причем заводилой самых рискованных затей часто и густо являлась именно она. Но это было давно, и от этой детской дружбы остались одни воспоминания.
И вот теперь она стала невестой. То есть помолвка случилась давным-давно и представлялась чем-то далеким и не совсем настоящим… пока в ее жизни не появился Март. Он оказался совсем не таким, как она себе воображала, но это, пожалуй, было даже хорошо. В нем не было фальшивой мужественности безусых юнкеров, бравирующих своей формой, или нарочитой развязности, свойственной многим студентам, корчащим из себя циников.
Сильный для своего возраста одаренный, отличный пилот, хороший товарищ и при всем при этом очень привлекательный молодой человек. Чего же больше? Иногда ей даже казалось, что, не будь Колычев ее женихом, она бы все равно непременно влюбилась!
Правда, у него постоянно какие-то секреты, деловые встречи, тайные сделки, и это немного раздражало. Хотелось, чтобы он проводил с ней больше времени. Впрочем, этой проблемой она еще займется.
Размышляя таким образом, Александра гуляла по «Пассажу», пока не заинтересовалась содержимым одной из витрин.
— Барышня что-нибудь желает? — как из-под земли вырос рядом с ней приказчик.
— Пожалуй, — нерешительно ответила она.
— Подарок на Рождество?
— Да, — решилась Саша. — Мне нужен подарок для моего жениха!
— У нас самый лучший выбор во всем Петербурге! — расплылся в улыбке продавец. — Есть кожаные изделия: перчатки, бумажники, несессеры. Там дальше трости всех видов и мужские зонты.
— Даже не знаю, что выбрать, — призналась девушка.
— Простите мое любопытство, барышня, а кто ваш жених? Интересуюсь с единственной целью: помочь вам в выборе! Коммерсант или адвокат, а быть может, военный?
— Он пилот.
— Военный, стало быть! Тогда пожалуйте сюда…
— Я знаю, что вам нужно, — неожиданно прервал их непонятно откуда взявшийся господин в сером пальто с пышным енотовым воротником и такой же шапке-малахае со свисающим на спину хвостом.
— Что это вы, господин хороший, мешаетесь… — начал было приказчик, но, наткнувшись на выразительный взгляд, вдруг стушевался и замолк.
— Что вам угодно? — строго посмотрела на незнакомца Александра.
— Прошу меня простить, — изобразил легкий поклон тот. — Я невольно стал свидетелем вашего разговора. Обычно я такого себе не позволяю, но… мой сын был пилотом.
— Был?
— Да. Это было давно.
— Мне очень жаль. Но я все же не понимаю…
— Простите меня, милая леди, я не должен был вмешиваться.
— Но раз уж вы вмешались, — смилостивилась девушка, — говорите.
— Простите?
— Вы сказали, что знаете, что мне нужно. Я вот, например, совершенно этого не представляю! Так что говорите…
— Ах да, — смутился незнакомец. — Видите ли, я ювелир. Мне очень хотелось, чтобы мой сын пошел по моим стопам и занялся семейным делом, но он выбрал небо. Я, на свою беду, не стал ему противодействовать и теперь остался совсем один. Но вот это должно было стать ему подарком…
С этими словами он вытащил из-за пазухи небольшую коробочку и с легким щелчком раскрыл ее.
— Какая прелесть! — не удержалась от восхищенного возгласа Шурка, увидев, как сияет на синем бархате значок пилота.
— Спасибо, я старался.
— Ваша работа? Нет, я не могу такое принять, это ведь память…
— Я не прошу вас его принять, — улыбнулся незнакомец. — Я не успел отдать его, так что памятью это тоже не назовешь. Думаю, мой сын был бы рад, если бы предназначенный ему знак стал носить другой летчик. Так что я готов его продать.
— Сколько? — с деланым равнодушием поинтересовалась девушка, уже точно знавшая, что ни за что не упустит этой вещицы.
— Двести рублей, — ответил прекрасно все понявший ювелир.
— Вы принимаете чеки?
— Конечно.
— Хорошо, — вытащила из сумочки чековую книжку Саша. — Кстати, вы англичанин?
— Нет, — улыбнулся незнакомец, принимая вырванную страницу с суммой и подписью. — Я русский, просто очень долго прожил на чужбине. Моя фамилия Хлебникофф.
— Ой, я что-то слышала о вас…
— Вряд ли, — улыбнулся новый знакомый. — Те, про кого вы сейчас подумали, просто мои однофамильцы[37].
Через минуту они расстались довольные друг другом, и только приказчик, молчавший до сих пор как пришибленный, наконец отмер и сплюнул с явной досадой.
— Эх, барышня!
В прошлой своей жизни Март не был религиозен и никогда не праздновал Рождество. То есть не пел рождественских гимнов, не отстаивал службу в храме и не окунался на Крещение в Иордань на морозе. Но в этот раз его, как и весь экипаж «Ночной Птицы» и охраняющих ее матросов, охватило радостное предчувствие чего-то необыкновенного. Такого, что бывает лишь раз в жизни и чего никак нельзя пропустить.
И даже ожидание неминуемого удара от дорогой тетушки не могло испортить эту атмосферу.
К тому же положение командира корабля обязывало, поэтому он честно отстоял всенощную, поздравил экипаж с праздником, сделав каждому хотя бы маленький, но личный подарок. Дядьке Игнату — серебряную боцманскую дудку, Витьке — часы, Тане — браслет с гравировкой. Ибрагиму достался настоящий кавказский кинжал, от которого японец пришел в совершеннейший восторг, а Михалычу — тоже нож, но поварской, специально для шефа.
Моряки с «Пожарского» также не остались без подарка, получив ведро полугара с наказом пить понемногу и не на посту. Оставалась только Шурка, но невеста его опередила и первой вручила коробочку со знаком пилота.
— Спасибо, — искренне обрадовался он. — Такого нет ни у одного приватира!
— Сударь, вы хотите меня обидеть? — возмутилась барышня. — Такого нет ни у кого в целом мире!
— Все, сдаюсь, — засмеялся Март. — Теперь закрой глаза!
— Хорошо! — с готовностью ответила девушка.
— Не подглядывай! — строго велел ей жених и надел на шею цепочку с кулоном.
— Что это? — не открывая глаз, почти простонала девушка, почувствовав, как по телу разливается энергия.
— Твой подарок.
— Адамант, да еще такой сильный?! — как будто в трансе прошептала Саша.
— Можешь считать, что это от моей мамы.
— Но как? — широко распахнула она глаза и, наконец, разглядела и витую цепочку, и великолепную огранку камня. — Боже, это же целое состояние!
— Это теперь твое. Навсегда. Вместо обручального кольца.
