Vita Nostra. Собирая осколки - Марина и Сергей Дяченко
– Это не место, и это не время. Это нельзя описать и нельзя понять человеческим опытом. Но я создам для вас визуализацию, очень грубую. Вы увидите то, что может вообразить себе человек. Истинные процессы и события будут скрыты от вас.
– Как с вывеской… – хрипло начал Валя.
– Пожалуйста, – сказала Сашка без гнева. – С этой секунды молчите все, пока я не обращусь к вам напрямую.
Валя двумя ладонями зажал себе рот.
– Если вы перестанете существовать там, – снова заговорила Сашка, – вы не умрете. Вы просто не будете зачаты. Вас нельзя будет вспомнить, вас невозможно будет даже представить. Никогда.
Они не испугались. Более того – у них прояснились глаза, у всех троих. Они поверили в ее намерение.
– Павел, вы наречие, – сказала Сашка. – Наречие направления, означающее динамическое перемещение в сторону объекта или от него. Артур, вы спросили про интерференцию? Когда Павел укажет направление, которое вы субъективно оцените как верное, поддержите его своей синтаксической связью. Если он ошибется – подавите его, погасите волю.
– Как я могу знать, что правильно?!
– Вы частица, служебная часть речи, – сказала Сашка. – Вы определяете вероятность события или процесса. Если вы не сможете поддержать успешное решение… мы все потерпим неудачу. Да, вы ни разу не прозвучавшее Слово. Да, мы рискуем. Неужели вы думаете, что я идиотка, если с первого дня обучения не повела вас к началу времен?!
Они притихли. Сашка испугалась: очень человеческий срыв. Плохой, нервный срыв, Стерх бы не поверил, что его лучшая ученица на такое способна…
– Саша, – тихо сказал Валя, – все в порядке?
Сашка кивнула. Посмотрела с благодарностью:
– Валя. Ты Глагол в повелительном наклонении.
– Я часть тебя, – быстро сказал Валя.
– Нет. Ты часть себя. Но в какой-то момент мне не хватит… меня, моего потерянного фрагмента. И тогда от тебя мне потребуется действие. Повеление.
– Какое? – Вот теперь он испугался.
– Ты догадаешься, – сказала Сашка. – А теперь… Сделайте глубокий вдох, закройте глаза и задержите дыхание.
Сашка подняла руки ладонями вверх, и пепел от всех ее рисунков, автопортретов, каракулей, набросков, тактических планов – весь пепел, оставшийся в камине дома с мансардой, и пепел самого дома взлетел с ее рук, заполнил зал и сложился в модель умирающей Вселенной.
* * *Он больше не мог не дышать, грудь резало, будто крышкой консервной банки. Пашка широко открыл рот, захлебываясь, – и почувствовал струю воздуха на лице.
Он увидел белый пластиковый потолок очень низко и решетку кондиционера над собой. Не думая, протянул руку и направил поток воздуха в сторону.
Пустое кресло слева, пустое кресло справа. Черный иллюминатор, в котором отражаются огни салона.
– Граждане пассажиры, – послышался знакомый голос в динамиках, – наше воздушное судно продолжает движение по заданному курсу. Туалеты открыты. Пожалуйста, используйте ремни безопасности, вернувшись на свое место…
– Папа, – выдохнул Артур совсем рядом. Щелкнул, отстегиваясь, ремень. Пашка повернул голову – Артур выползал в проход на четвереньках, тяжело дыша.
– Подожди! – закричал Валя, пытаясь отстегнуться. – Это не настоящий самолет!
– Там папа! – Артур, хватаясь за спинки пустых кресел, пошел по салону по направлению к кабине. – Папа, прости меня, я сейчас все расскажу…
– Граждане пассажиры, наш полет проходит по расписанию…
Ни одного пассажира не было на этом борту. Ни одного стюарда или стюардессы. Пашка догнал Артура перед самой кабиной, схватил за плечи:
– Это иллюзия. Визуализация. Здесь нет папы. Мы должны…
Артур рванул дверь кабины, и она открылась.
Плоский вихрь стоял за лобовыми стеклами, похожий на огромный распахнутый глаз. Самолет шел прямо в зрачок, в его центр, абсолютно черный. Приборы светились в полумраке. Кабина была пуста.
Пашка, а рядом с ним Артур остановились на пороге, глядя, будто загипнотизированные, на цветные скопления звезд, газовые облака, массивы энергии и материи, готовые уйти за горизонт событий. Это не просто виделось – это звучало, музыка проходила сквозь кожу и оставляла терпкий привкус на языке.
– Займите места, – сказала Александра и появилась у них за спинами, в белом летнем костюме, как когда-то Первого сентября. – Павел, на место пилота. Пристегнись.
– Но я не умею…
– Здесь нет самолета, здесь нет штурвала, здесь есть только ты, наречие направления. Артур, на место второго пилота. Пристегнись.
* * *В нечеловеческой музыке начала времен щелкнули страховочные ремни. Сашка посмотрела на братьев Григорьевых и почти успокоилась. Ярослав был теперь близко, очень близко: тот, кто ведет самолет в грозу. Точка опоры.
– Валя, – шепотом сказала Сашка, – иди в салон, к аварийному выходу справа. Сядь и пристегнись.
– А ты?!
– Я поток частиц, понятийный активатор, я сумма галактик, Валя. Я могу и постоять во время турбулентности.
Братья Григорьевы сидели в креслах, завороженно глядя на картину перед лобовым стеклом – как воплощенное Ничто пожирает материю, энергию и время.
– Павел, ищите курс. – Сашка стояла в открытых дверях кабины. – Артур, оценивайте вероятность успеха.
Паша стиснул руки на штурвале. Самолет тряхнуло, как автобус на ухабе, раз, другой, третий.
– Вряд ли, – прошептал Артур.
Он сидел, выпрямив спину, не глядя на брата, но будучи с ним на прямой связи. Той связи, которую пытались порвать учителя и психологи и которую удалось разрушить только Сашке, – и связь восстановилась потом не на животном, биологическом, а на грамматическом уровне. Артур частица, он слепой штурман, он должен вывести Сашку вслед за интуицией и за отражением Ярослава, которое он носит в себе. А Павел должен направить его своей волей.
Снова изменился курс.
– Едва ли. – Артур шевелил губами. Он пытался сформулировать истинный Смысл, пользуясь при этом человеческим языком: все равно что рисовать ветреный закат мизинцем, вымазанным в зеленке. – Вряд ли…
Сашка насторожилась. Это все еще штурман – или растерянный первокурсник? Это пилот – или мальчишка, заблудившийся в темноте? Неуверенность переходит в автоколебание, они люди, подростки, они зависят друг от друга с той поры, как плавали в одном плодном пузыре…
– Вовсе не. – Артур терял голос, мог уже только сипеть. – Далеко не. Никак.
Самолет завалился на крыло, готовый уйти в штопор. Внутренняя обшивка кабины замерцала, как рыбья чешуя, подернулась знаками и символами. Сашка теряла власть над синтезированной моделью.
– Граждане пассажиры, – снова заговорил голос в динамиках, и он звучал теперь по-другому, тихо и очень властно. – Мы находимся в зоне турбулентности, но есть я. Я есть. Я здесь.
– Именно! – почти без звука закричал Артур. – Как раз! Прямо! Мы здесь! Папа!
Сашка не знала, что или кого Артур увидел в эту секунду, но и Пашка тоже это увидел и завопил невнятно и счастливо.
Пазлы сошлись. Событие, вероятность которого была так мала, что для нее даже чисел не существовало, – состоялось. Сашка добралась до точки старта – без массы, гравитации, объема, температуры, до точки первого младенческого писка без
