Воплощение - Дмитрий Билик
И только после она выяснила, что боги — они там, где-то в Священных Рощах, а кнесы и их дружинники ходят по тем же дорогам, что и ты. Только глупец не поймет, кого действительно стоит почитать, а кого нет.
Лишний раз Одаренная старалась печать не доставать. Где можно было договориться или купить услугу, пользовалась словами или серебром. И лишь в крайний случай вытаскивала козырь от кнеса.
Но все же Юти настояла на своем. Оставаться в приграничной крепости — себе дороже. Если прознают люди Свигожа, что она здесь укрывается, что те сделают? Хватит ли им благоразумия стерпеть поражение или попытаются силой взять свое? А, может, и вовсе оболгут деву, назовут оскверненной и керивены сами выдадут Одаренную.
И они поехали. Под завывания Сертана, что не довезут, что нельзя пускаться в путь с раненым, у которого сломаны ребра. Юти лишь мягко пообещала, что если лекарь не заткнется, то она сначала убьет на его глазах южан, а после перережет горло и ему самому. Лишь тогда Сертан замолчал, но все еще недобро поглядывал на Одаренную, явно не поменяв своего мнения.
К исходу дня они миновали две деревни, которые Юти не понравились — слишком малы, да и знахарки там не было, а вот в третьей, поодаль от основной дороги, остановились. Солнце уже с любопытством заглядывало за горизонт, когда они въехали в обширное поселение.
Юти оставила телегу с раненым и оскверненными на попечение Ерикана, а сама взяла Сертана и отправилась на площадь, преследуя сразу несколько целей. Как поняла Одаренная, больше о жителях, чем они сами, говорили деревянные истуканы. И боги Юти вполне удовлетворили.
Верховодил ими старый земляной Рагно, ведующий лесами, полями и урожаем, подле него стояла огненная Ирга, девственная воительница, покровительствующая семье, а третьим был Сугрогор, присматривающий за заводями и реками.
Первому поклонялись почти все — и кто в лес по ягоды отправится, и в поле в страду выйдет, второму — женщины, третьему — рыбаки. На лучшее Юти и рассчитывать не могла.
На чужаков здесь смотрели с опаской, но камнями не бросались, сжигать не пытались, а пока для Одаренной этого более чем хватало. Юти давно заметила, что чем больше поселение, тем спокойнее люди там относятся к иноземцам. Это в крохотных деревушках все боятся, что захожие разрушат их привычный уклад или принесут нечто новое, опасное. Конечно, нынешнее поселение не шло ни в какое сравнение с Ралендером или тем же Потречьем, но и деревушкой его называть язык не поворачивался. Будь оно на Севере, то староста завел бы дружину и назвался ярлом.
Сертан поговорил то с одним местным, то с другим, в и итоге крохотный парнишка чуть ли не за руку отвел его к самому краю деревни, к Крикухе, местной знахарке. Ткнул на добротную избушку и убежал, сверкая голыми пятками. То ли опасаясь оставаться наедине с южанами, то ли боясь хозяйку.
Юти постучала кулаком в крепкую дверь, подождала немного и уже даже собиралась войти, когда перед ней выросла высокая и еще не старая девка. Лицом она была кругла, румяна, разве что только зад, да ляжки оказались больше, чем нужно. Оттого молодая женщина не шагала — переваливалась с ноги на ноги, как какая-нибудь больная старуха.
— Чего удумали, а? — завопила она. — В чужую избу без позволения!
Голос у хозяйки был громкий, визгливый. Как и есть Крикуха. Юти спокойно посмотрела в глаза женщины, пусть та и оказалась выше ее почти на голову и знахарка осеклась. Губы сомкнула, брови насупила, выжидала.
— Раненый у нас, — негромко сказала Юти. — Нам ехать нужно дальше, а он пути не выдержит. Оставить надо. Если выходишь, серебром не обижу.
— А если умрет, то ты меня мечом своим проткнешь, да?
Даже когда Крикуха не орала, ее голос оставался чересчур громким. Одаренная вздохнула, как бы сюда сейчас вся деревня не сбежалась. Местные и без того видели, куда пришлые пошли. Но теперь уж делать нечего, разговор договорить надо.
— Нет. Но если откажешь, этого не прощу. Одно дело, когда человеку помог, а другое, когда даже не захотел.
— У меня будто бы и выбора нет? — усмехнулась Крикуха. И ее лицо неожиданно стало приятным, даже по-своему красивым.
— Выбор-то он всегда есть, — повторила чужие слова Юти. — Но он может тебе не понравится.
— Какая ты… — восхищенно протянула Крикуха. — Маленькая вроде, а уже такая цельная. Давай своего раненого.
Одаренная кивнула и отправилась за телегой. А уже меньше, чем через четверть часа Крикуха укоризненно цокала языком, разглядывая Латно, лежащего у нее на столе.
— И спрашивать не буду, что с ним приключилось. Неужто кладезному какому дорогу перешел?
— Ты вроде не собиралась спрашивать, — ответила Юти. — Лучше скажи, выживет ли?
— Грудь ему помяло знатно, пара ребер сломана, левая сторона вся отбитая. Ухо точно до конца жизни слышать не будет, а вот с ногой пока непонятно. Может, хромым останется. А так ничего, побегает еще твой суженый.
— Он не мой, — покраснела Юти.
— Ну, не твой, так не твой, — ответила Крикуха, но с таким видом, словно хотела попросту прекратить этот разговор и начать другой. — Лучше скажи, не будут его искать?
— Едва ли. Я слышала, что если люди одного кнеса убьют человека во владениях другого, то судить их станут по местным законами?
— Так, — кивнула Крикуха.
— Тогда не волнуйся. Не придут.
Печать всего одна, потому и едва ли вооруженных дружинников пустят просто так ходить в чужих владениях. Здесь не Север, другие порядки. На открытый конфликт Свигож не пойдет. Латно говорил, что поклонение земляному старику Мгылу отвернуло от кнеса прочих правителей.
— Вот тебе за работу, — сказала Одаренная, протягивая три серебряные монеты.
Были они, конечно, мельче храмовок, но ненамного. И по разумению райдарской девы, плата более, чем щедрая. Крикуха, правда, замахала руками, стала отнекиваться, будто бы брать не хотела, однако Юти настояла.
— Бери, больше я тебе ничем отплатить не смогу, а обязанной оставаться не хочу. Утром мы уйдем.
— И не вернешься за суженым? — удивилась Крикуха.
— Не знаю, — честно сказала Юти. — Как сложится. Если встанет на ноги до моего
