Корона льда и лепестков - Шеннон Майер
Крики Цинт звенели в голове, терзали уши, и я вдруг поняла, что забираю все больше энергии из окружающего мира. Руки гудели от напряжения, я готовилась защищать подругу любой ценой.
У дверей в коридоре толпилась кучка женщин. Всего один взгляд на мою черную хламиду, и они преклонили колени, принимая меня за Жрицу. Ну, то есть я и есть Жрица, но… почему они не помогали Цинт?
Мой разум никак не мог сложить все воедино. Я даже не обратила внимания, что все они в белых фартуках и хирургических перчатках, а рядом все необходимое. И только когда я ворвалась в двери, в мозгах щелкнуло.
Цинт лежала на спине, под белой простыней вздымался огромный живот. Вцепившись в край кровати, подруга застонала. Стон перешел в крик, и рядом стоящий Рябинник сжал ее руку.
Между ног Цинт сидела женщина-фейри с белыми волосами и глубоко посаженными сине-зелеными глазами.
– Тужьтесь, ваше высочество. Дети крупные, скажите спасибо тому башковитому мужчине, без которого, как вы решили, вы не можете жить.
Цинт всхлипнула:
– Не могу. Я слишком устала, я больше не могу…
Цинт подняла на меня глаза, и я поняла, что она не узнала. В этом вся прелесть капюшона. Я присела на корточки, взяла ее за руку и улыбнулась, хотя в уголках глаз собрались слезы.
– Цинт.
Она судорожно заморгала, пытаясь сфокусировать взгляд. Я откинула капюшон, и она тут же завопила. Спустя мгновение я уже сидела рядом с ней на постели, обнимая, пока она рыдала, и рыдала вместе с ней одним клубком путанных эмоций.
Затем я наконец отстранилась, желая видеть ее лицо.
– Ты тут… слегка занята?
Цинт напряглась, у нее вырвался низкий стон.
– Все оказалось не так… как я ожидала.
Я глянула на Рябинника и тут почувствовала, что в комнату вошел Лан.
Рябинник побледнел и рухнул на колени.
– Я не понимаю… – пробормотал он, словно увидел привидение, а не всего лишь какого-то мертвого друга.
– Давайте поможем Цинт, а потом все обсудим. – Я взяла Цинт за руку и влила немного своей магии, индиго и золото смешались с ее нежно-розовым. – Дыши, Цинт, – прошептала я. – Я здесь, я тебя больше не покину.
Она крепко сжала мои пальцы, улыбаясь дрожащими губами.
Я улыбалась не лучше и стискивала ее ладонь в ответ.
– Ты справишься.
Через час и четырнадцать минут родился первый из двойняшек. Мальчик, с ревом которого мог поспорить только вопль восторга его отца. Его сестренка не хотела, чтобы он один оставался в центре внимания, и последовала за ним меньше чем через минуту, вереща во всю глотку.
– Живенько, – прошептала я Цинт, пока та плакала и прижимая к себе двух малышей.
Я чмокнула их обоих в макушки, поцеловала Цинт и попыталась слинять.
– Не уходи! – вскрикнула Цинт.
– Я только приведу себя в порядок, – успокоила я ее. – И потом мы поговорим.
Как только мы вышли из комнаты и оказались в боковом коридоре, Лан прижал меня к себе, и я дала волю слезам. Я была так счастлива за Цинт, и все же сердце рвалось на части при мысли о девочке с темно-каштановыми кудрями и темными глазами. Моя девочка, которой не будет никогда. Я дышала сквозь боль, позволяя ей вытекать, не притворяясь, что я ничего не чувствую.
– Оно того стоило, – пробормотала я, уткнувшись в грудь Лана. – Но все равно больно.
Он обнял меня чуть крепче, его сердце забилось чуть быстрее.
– Знаю, – проговорил он глухо.
Я подняла голову, увидела в его лице отголоски ребенка, которого никогда не родится. Зато всегда будет боль. Боль от того, что, пусть я знала ее лишь мгновение, я приняла ее как свою дочь. И плевать, что она никогда не сделает вздох.
– Мы и с этим справимся, – прошептал Лан.
Я стрела слезу с его щеки.
– Боюсь, мы заплатили не просто тем, что отказались, но будем с этим жить, – проговорила я. – Как бы там ни было, я не хочу ее забывать. Я хочу чтить память того, что могло быть.
Лан кивнул и закрыл глаза.
– Да.
Вот так просто. Всего одно слово, и я поняла, насколько он прав. Мы поможем другу пережить даже это.
– Давай сходим перекусить, – сказал Лан и кашлянул. – Умираю с голоду. И, если нам повезет, Цинт научит кого-нибудь из своих поваров готовить свекольные щекотки.
Улыбнувшись, я притянула его голову к себе и коснулась закрытого века губами.
– Да.
Следующие несколько дней пролетели как в тумане.
Оказалось, что, когда мы с Ланом наконец-то оказались вдвоем без одежды после воскрешения, мы все еще, чисто технически, находились в версии Андерхилл, и время там вело себя… странно. Высвобожденная нами магия повлияла на все фейри-население Унимака. Не только мы увлеклись, но и все остальные тоже.
Наш магический взрыв буквально вызвал оргию фейри. Не могу сказать, что я этим не гордилась.
Родильные дома были переполнены, ежедневно помогая новым фейри появиться на свет. Неслыханный прецедент, учитывая низкие показатели нашей расы.
Именно это я видела, заключая сделку с Неравновесием, – взрыв рождаемости. Но я и представить себе не могла, что мы Ланом станем тому причиной.
– Думаешь, так будет каждый раз, когда мы займемся сексом? – зашептал мне на ухо Лан в нашу вторую ночь на Унимаке, и я поморщилась.
– Цинт не простит, если из-за нас она снова забеременеет двойняшками, – усмехнулась я, и Лан ответил тем же, двигаясь надо мной.
– На всякий случай. Лучше знать наверняка, – пробормотал он мне в губы, а потом полностью взял контроль и довел меня до кульминации, пока я изо всех сил пыталась сохранить остатки здравого мышления.
На следующий день мы появились при Неблагом дворе, и генерал Стрик тут же попытался передать мне трон.
– Нет, мне больше не идти этим путем. – Прикрыв глаза, я ясно увидела его путь. – Твой первенец займет трон, достигнув совершеннолетия.
– Я не женат, – проворчал генерал.
Я оглянулась.
– А кто трахнул средних лет вдову восемь месяцев назад?
Стрик побледнел, изумленно распахнув глаза.
– И… прошлое тоже видно?
– Готовься к сыну, – ухмыльнулась я, хлопнув его по плечу. – Он будет волевым фейри, дьявольски красивым и…
Я замолчала, разглядывая вероятные пути, по которым пойдет сын генерала. Он мог доставить серьезные неприятности, а с другой стороны, мог стать таким же легендарным, как Луг, в зависимости, как все обернется и какие пути он выберет.
– Я
