Что мы натворили (ЛП) - Лоуренс Дж. Т.

— Тогда расскажи мне. Расскажи по-простому.

Взгляды Зака и Кейт встречаются.

— Мне нужно, чтобы ты сохраняла непредвзятость.

Дыхание Сета ухудшается. Он бьет себя по груди, пытаясь прочистить дыхательные пути, но от этого лишь сильнее кашляет. Сейчас с его платка капает кровь.

— Боже. Просто скажи, — говорит Кеке.

Зак втягивает воздух. Очевидно, что он морально готовится к тому, что собирается сказать.

— Вы когда-нибудь задумывались, как мне удалось стереть себя с записи с камер видеонаблюдения на угольном заводе?

— Конечно, задумывались, — говорит Кеке. — Не только с записи, но и из памяти людей тоже. Я опросила каждого присяжного, с которым мы работали, и никто не помнил, чтобы ты присутствовал на суде над Ланди.

— Это невозможно, — говорит Кейт.

— Не невозможно, — говорит Зак. — Мы всегда это делали.

— Делали что?

— Перепрограммировали мысли. Изменяли воспоминания. Сглаживали кое-какие моменты.

— О чем ты, бл*ть?

— Ты уверена, что не знаешь? — спрашивает Зак. — Так как я думаю, что глубоко внутри, ты знаешь.

— Я ничего не знаю, — говорит Кейт. — Скажи мне, что происходит.

Зак прочищает горло, складывает пальцы домиком.

— Это симуляция.

Кейт моргает. Она не понимает.

— Что симуляция? Эта комната? Этот день?

— Он имеет в виду все, — говорит Кеке. — Все и есть симуляция. Он имеет в виду, что наши жизни были симуляцией.

— Есть симуляция, — поправляет Зак.

— Заткнись, — говорит Кейт.

— Я знаю, что это тяжело услышать, очень тяжело, но клянусь, что это правда.

Кейт пялится на него. Она начинала верить в часть того, о чем он говорил, но сейчас мужик зашел слишком далеко. Он заблуждается и опасен, ему самое место в Крим-колонии. Зачем, бл*ть, она рисковала жизнью, чтобы помочь ему сбежать?

— Поэтому появилась суицидальная болезнь, — говорит Зак. — Поэтому все больше и больше людей здесь кончают жизнь самоубийством. Не потому, что суицидники, а потому, что узнают правду — что нужно умереть в этой симуляции, чтобы вернуться в реальный мир.

— Воу, — произносит Кеке. — Иди домой, Гердлер, ты пьян.

— Это ожидаемо, конечно же. Что вы будете скептически настроены, — говорит он.

Кеке смеется.

— Сеть знает, что я люблю хороший мозготрах, Закери Гердлер, но ты зашел слишком далеко.

Кейт вообще не считает это забавным.

— Ладно, я не могу, — говорит она. — Я сдаюсь. Я больше этого не вынесу.

Сет кашляет.

— Это не невозможно.

— Что? — Кейт резко разворачивается, чтобы посмотреть на него.

— То, что он говорит. Это хорошо подкрепленная теория. С научной точки зрения, шансы на то, что этот мир — симуляция, намного выше, чем на то, что не симуляция.

— Только не ты тоже, — говорит Кейт. — Мистер-никогда-не-пейте-Кул-Эйд. У меня для тебя новости. Это «Кул-Эйд». Именно таков на вкус еб*ный культовый «Кул-Эйд».

— Нет, — говорит Сет. — Кейт. Я знаю, что ты не хочешь этого услышать, но математически это имеет смысл. Вероятность того, что мы живем не в симуляции, очень мала.

— Заткнись, — говорит Кеке, хлопая огромными глазами.

— Но я чувствую, что реальна, — говорит Кейт. — Глубоко внутри я знаю, что реальна. Ничто из того, что ты скажешь, этого не изменит.

Зак мягок с ней.

— Ты чувствуешь себя реальной, потому что тебя запрограммировали так себя чувствовать. Как робосапиенсов запрограммировали чувствовать себя людьми, и они чувствуют, так как не знают другого. Поэтому тебе так сложно примириться с этим знанием. Ты никогда не должна была услышать правду. Тебя создали для функционирования по правилам игры, а не для того, чтобы разрушать их. Это естественно, что ты не можешь мыслить вне рамок.

Быть запертой в невидимой коробке все равно, что быть запертой в коробке.

— Но нейронное «кружево» расширяет твое сознание, — говорит Солан. — Ты прежде не могла видеть истину, но теперь можешь, если решишь ее увидеть.

— Кварки, — бормочет Сет.

— Что теперь? — спрашивает Кеке.

— Кварки. Правила, управляющие поведением субатомных частиц, почти идентичны компьютерным кодам, которые исправляют ошибки при манипулировании данными на компьютерах, ― когда Кейт смотрит на него, не понимая, он говорит: — По сути, похоже на то, что частицы управляются компьютерными кодами. Вселенная — это математика. Все это может указывать лишь на одну вещь — что она спроектирована. Ты же знаешь про соотношение Фибоначчи, Кейт. Мы говорили о нем в день, когда снова встретились.

— Я помню, — говорит она.

— Оно применимо ко многим космическим аспектам, и это лишь начало. Константы, существующие в природе, такие как величины физических сил — имеют значения, которые словно довели до совершенства. Даже малейшее изменение приведет к тому, что атомы станут нестабильны. Планеты сойдут со своих орбит. Есть лишь одно возможное объяснение. Вселенная — эта Вселенная, по крайней мере, была создана.

Кейт не хочет соглашаться с тем, что говорит ее брат. Слишком сумасшедшая, конспирологическая теория. Конспирология всех конспирологий.

— Посмотри на гиперреальность, которую достигли в играх, в которые Сильвер играет в «Атриуме». Наши технологии все еще не на высоте, но придет время, когда будет возможно создать нечто похожее на нашу Вселенную — что позволит нам поиграть в Бога. Тогда будет логичным предположить, что цивилизация на один уровень выше нас с продвинутыми компьютерными технологиями сделала то же самое, и что их работа — причина, по которой мы с тобой живем и дышим.

— Из всех людей ты, — говорит Кейт Сету. Гениальному циничному Сет. — Как ты можешь в это верить?

— Дело не в вере, Кейт. Это математика. Я не единственный, кто в это верит. Бустрем. Мински. Маск. Они все говорят одно и то же. Нельзя не соглашаться с наукой. Это не просто правдоподобно… это единственное объяснение. Если ты присмотришься повнимательнее, некоторые могут сказать слишком внимательно, на молекулярном уровне, ты увидишь, что картинку можно увеличивать лишь до тех пор, пока она не станет размытой. Нечеткой.

— Будто состоит из пикселей? — спрашивает Кейт.

— Именно, — отвечает Сет. — Посмотри достаточно пристально, и поймешь, что все состоит из еб*ных пикселей.

Глава 101

Киберкосмическая пыль

— Помните все те времена, когда вы гадали, и это все? — спрашивает Зак. — Знаете то чувство? Ощущение уверенности, что в этой жизни чего-то не хватает? Что ж, теперь вы знаете, почему. Потому что интуитивно, вы всегда знали, что это не все. Кейт, ты всегда это знала.

Кейт понимает, что это правда — черная дыра была с ней всегда. Зияла всю ее жизнь, несмотря на то, что она нашла своего потерянного близнеца, несмотря на то, что воссоединилась со своими биологическими родителями, несмотря на то, что сама родила ребенка и получила дар в виде Мэлли. Темный вакуум преследует ее, сколько она себя помнит.

Сет трет лицо.

— Я тоже это чувствую.

— Есть и другие подсказки, — говорит Зак. — Подсказки, которых вы до этого момента не замечали. До того, как установили «кружево».

— Например? — спрашивает Кейт.

— Твоя синестезия. Твои цифры и цвета, фигуры и запахи. Это отголоски реального мира.

Кейт снова вспоминает капсулу Сильвер и вспоминает слоган, написанный фиолетовым на стене.

«Как мы творим, так, вероятно, создали и нас».

Кейт смотрит на Сильвер.

— Игра, в которую ты играешь. Ты создаешь симуляции.

Сильвер кивает.

— Симуляции, как эта.

Девочка снова кивает.

— Это называется сотворение. Важна красота и посыл, как в искусстве. Игроки вместе создают миры, в которых играют.

— Так ты понимаешь, о чем они говорят.

— Да, — отвечает Сильвер.

— Сильвер поведет тебя, — говорит Солан. — Она была рождена для этого.

***

Хаос приближается. Скоро они будут здесь, и все будет кончено в любом случае. Даже, если ничто из того, что говорит Зак, не является правдой, быстрый, безболезненный суицид здесь лучше, чем, когда тебя убивает кровожадная толпа дикарей. Кто знает, что они с ней сделают, что сделают с Сильвер?