Сергей Фомичев - Серая Орда
Заводилу со сломанным носом, как выяснилось, звали Бушуем. В большом почёте он у мужиков был. Если его убедить в чём, считай, всё село поддержит. Замирился Бушуй с вурдами. С Рыжим отдельно переговорил, подробности выясняя. После этого сходку созвали.
На сходе долго не говорили. Выступил Бушуй, предложил поучаствовать в деле. Его поддержал кудрявый парень, по прозвищу Мерлушка, что верховодил у молодёжи. Остальные не спорили. Порешили к завтрашнему дню подготовиться, достать из схронов оружие, семьи пристроить, да погулять, как полагается перед серьёзной битвой. Ну а когда время придёт, Рыжий за ними заедет, или весть пришлёт, что пора, мол.
Долго ещё после сходки народ вурдов не отпускал. В диковинку людям были союзные вурды. Долго расспрашивали про бедовое их племя. Потом спорили о вопросах кулачного боя, да хвастались умением ножами вертеть. Тут уж вурды показали, на что способны. В зависть вогнали которовцев учёностью своей.
Расставались тепло.
— В Туме, знаю, бойцы неплохие есть, — советовал, прощаясь, Бушуй. — Но мало их, да и не близко до Тумы. А здесь в округе ополчение аховое. Что соберёшь наспех, всё в первом же бою и растеряешь. Только вдов наплодишь.
Так что, Роман, особо не обольщайся. Лучше закругляй дела, да сюда приходи. Ещё обтереть надо, как ловчее со стаей управиться.
Поблагодарив вожака за совет, Рыжий позвал вурдов и они отправились дальше.
Червленый Яр. Июнь.
Жмень встретил пленника с нескрываемым облегчением. Видно крепко досталось ему от начальников за то, что княжича упустил. Пахомий молча бросил монаху повод, передав коня вместе с добычей, а сам в траву рухнул. Подгрёб под голову всякий мусор и уснул.
Жмень тихонько отвёл коня в сторону, и только тогда снял Варунка с седла.
— Ну, что, щенок, — злорадно сказал он. — Трижды сбежал, трижды и попался. Бог Троицу любит, а значит конец твоему везению. Да и вообще конец.
Варунок промолчал.
— Ну пошли… — Жмень схватил его за руку.
Ёкнуло сердце у Варунка. Неужто прямо сейчас и бросят в Старицу? Знал, на что шёл, а всё равно страшно. Ноги гибкими сделались, что пруты ивовые, какие вокруг торчат.
Однако жуткая смерть до поры откладывалась. Жмень взял чуть в сторону и скоро привёл княжича к небольшой землянке. Совсем свежей выглядела землянка. Не заросла ещё травой и почва вокруг ветром не приглажена. Значит, не туда его привели, где монахи таились. Отдельную, особо для него отрыли.
Оказалось не для него одного.
Когда тяжёлую дверь, скорее даже крышку, отворили, чтобы его втолкнуть, увидел юноша ещё одного пленника. Но толком разглядеть не успел. Отсекая свет, крышка глухо легла на место. Даже сквозь её щели ни единого лучика не пробивалось. Темница
— Будь здоров, человек, — прогудел низкий голос.
— Ты кто таков будешь? — спросил Варунок.
— Купец из Мещёрска.
— А как звать тебя?
— Палмей.
— А! С посада, — узнал Варунок. — На охотном ряду торгуешь?
— Так и есть, — согласился тот. — А ты кто же будешь?
— Я князя Ука сын младший.
— Да ну? — удивился купец. — И тебя злыдни схватили?
Палмей поохал, поахал, завернул крепкое словцо и пожаловался:
— Вот только зачем нас здесь держат, не пойму никак. Ничего не говорят, сколько не расспрашивал.
— Лучше бы тебе и не знать, купец, — ответил Варунок мрачно.
Оба замолчали. Варунок про собственные страхи и думать забыл. Иная забота в голове угнездилась. Прав оказался Сокол. Сцапали купца монахи. Да не простого. Палмей и купец и охотник. Зверя по всей Мещере промышляет. Каждый угол со своей артелью излазил. Как раз то, что извергам и нужно.
Конечно, может и про запас купца сцапали, когда его упустили. А может и нет. Тогда зря получается он вернулся. Зря своих обнадёжил. И погибнет теперь ни за что.
Тоскливо стало княжичу. Надо же, непруха какая…
И вдруг его озарило. Он принялся шарить в темноте, надеясь нащупать хоть что-нибудь, годное как оружие. Замысел созрел жуткий — прикончить купца, чтобы выбора у монахов не осталось. Чтобы наверняка на Сосновку орду направить.
Но с оружием вышла загвоздка. Руками-то эдакого медведя не удавить. Сил у купца куда больше. Да и монахи на шум прибегут. Вот чего-нибудь острое найти, да к горлу подобраться или к глазу. Тогда можно одним коротким ударом дело завершить. И бедолаге мучений меньше и стране польза.
— Чего ищешь, князь? — заметил возню Палмей.
Варунок вздрогнул, потом решил, почему бы и не ответить:
— Оружие, или что за него сойдёт.
— Так есть у меня нож, — обрадовался купец. — Припрятал от них в сапоге, успел. А зачем тебе? Никак выбраться отсюда задумал?
— Угу.
— Дело! — обрадовался купец. — Вдвоём может и получится. На, держи…
— А ты сам?
— Я и так подсоблю. Давай, тяни руку на голос.
Пошарив по сторонам, Варунок скоро наткнулся на соседа по темнице. И вздрогнул, ощутив в ладони рукоятку тяжёлого ножа.
Мещера. Июнь.
За пару дней они с вурдами ещё с десяток деревенек обошли. Там, конечно, забияк обитало поменьше, но соседство с Которовом на всех отпечаток наложило. Дюжина там, полторы здесь, так и копилось ополчение. От бесконечных разговоров даже язык у Рыжего устал. Чтобы дух перевести, из последнего в этом конце села он отправился налегке, оставив вещи в повозке. Вурды, завернув в сторону, «чтобы ужин поймать», пообещали скоро нагнать.
Собственно спешить было некуда. Вряд ли ополченцы могли понадобиться прямо сейчас, скорее всего дня через три-четыре народ выводить надо будет. Сокол и сам раньше у переправы не появится, а без него всё равно оборону не упорядочить. Поэтому Рыжий шёл не спеша, часто сходил с дороги, собирая на солнечных местах растущую в изобилии землянику. Поедая ягоду, он размышлял. То, что которовских, да их ближних соседей удалось уговорить конечно успех немалый, но этого недостаточно. Людей гораздо больше требуется, а где бы их взять? В Сельцах мало на кого можно рассчитывать. Запугал отец Леонтий народ православный, остерёг с поганой властью дело иметь. В Свищеве и вовсе народ озлоблен после недавнего усмирения. А прочие великие сёла больно уж далеко лежат…
— Так, так… — послышался из-за дерева знакомый голос.
Раздавив ногой земляничный куст, дорогу заступил Лохматый. Рядом с ним возник один из давешних знакомых по имени Пытюх. Оба держали сабли, и не похоже, что собирались косить ими траву. Видимо не светило Рыжему сегодня дух перевести.
— Вот и свиделись, — улыбался вожак. — Дважды тебе удалось меня облапошить, но теперь за всё предстоит расплатиться. Запомнишь урок мой, до конца жизни запомнишь…
