Пустая - Яна Летт
Я вспомнила женщину в красном, призрака девочки, грустно смотревшего на меня, десятки маленьких мертвых пустых… Джонован Вайс в своих предположениях был недалек от истины, но говорить ему об этом я не собиралась.
– …Конечно, у меня ничего не вышло, но в конце концов надмагия увлекла меня. Сама по себе. Это была моя судьба – и она нагнала меня. Так и должно было случиться. Постепенно я терял осторожность… Там, на войне… сама реальность порой расслаивалась. До осторожности ли там было. – Его взгляд затуманился, на лицо упала тень. – Однажды мне удалось воздействовать на кости. Кости целого взвода вражеских солдат. – Заметив мое выражение лица, он вздохнул. – Прости. Уверен, подробности тебе ни к чему. Важно одно: меня видели… Мою надмагию видели. Теперь ты понимаешь, почему Джонован Вайс должен был исчезнуть, а точнее… получить свое искупление, стать для правителя безопасным. Я решил вернуться Эреном Райсвоном – молодым героем осады Инсбура. В те годы родиться из ничего было легко. Кругом царил хаос, а под Инсбуром была такая мясорубка… Никто из тех, кто знал меня в лицо, не уцелел. Я отослал вместо себя другого – сумасшедшего, утратившего себя… Если хочешь знать, это было милосердием. Он получил дом и уход – и безопасность. Какой спрос с лишившегося рассудка? А я… Я получил свободу.
– А как же ваша дочь? – рискнула спросить я, и он помрачнел. – Вы были согласны на то, что она никогда не увидит вас снова?
– Разумеется, нет, – резко ответил он. – Но перед моим возвращением с войны – незадолго до ее окончания – случилось кое-что еще.
На улице стало совсем темно, а по крыше и листьям деревьев начал накрапывать дождь. Похолодало, но ни один из нас не поднялся с места, чтобы закрыть окно.
– Война казалась бесконечной, и я стал готовить почву для освобождения Бирентии от надмагов, черпавших ее силу. С полком я перемещался по всей стране – кровь в то время лилась рекой, и затеряться во всей это бойне было легче легкого. Да. Несколько надмагов у Инсбура… Один в районе Минты, когда мы стояли там перед переправой через Яру. Еще один – на тракте… Против надмагов я использовал надмагию и однажды, разумеется, совершил ошибку… Один из них ушел от меня. Поползли слухи об одиночке, отлавливающем немногих оставшихся в Бирентии в обход полевого суда. Должно быть, они считали меня безумцем. Но в любом случае им стоило обезопасить себя. Гнев знает, зачем вообще некоторые надмаги оставались в Бирентии… Возможно, были лазутчиками Арты? Наверное, имелись причины… Так или иначе, оставшиеся заметные, сильные надмаги – дюжина – обезопасили себя с помощью очень мощного… назовем это проклятием.
Судья сделал несколько глотков чая, явно ожидая уточняющих вопросов, но я молчала, и ему пришлось продолжить.
– Тот, кто убил бы одного из них, и сам ненадолго пережил бы свою жертву. Я стал думать, как добиться своего и не попасть в ловушку. И вот тут-то… мне и пришло на ум сделать из них пустых. Они остались бы в живых – но были бы для меня не опасны. Малли Бликвуд была известной мастерицей в изготовлении пустых… Взамен я пообещал ей защиту после окончания войны.
– Но вы не сдержали обещание, – заметила я, вспомнив тяжелый, пряный запах Малли, полумрак ее тайной мастерской.
– Сдержал бы – если бы она сдержала свое. Она и вправду помогла мне – когда кто-то из надмагов попадал ко мне в руки, Бликвуд лишала их памяти и лица. После этого они становились для меня неопасны… Потому что не сумели бы зачерпнуть надмагию, даже если бы захотели. Все шло хорошо… пока не остался один из них – не считая мелких, деревенских ворожеек, на которых и силы тратить не стоило… Этот один – о, он стоил десятка других. Узнав, что я сделал с его товарищами, он решил не просто убить меня – но и отомстить. Он узнал, что у меня есть дочь, – и решил отнять самое дорогое. И не просто убить ее, а сотворить с ней то же, что я сам сотворил с другими. Вытащить из нее личность. Лишить воспоминаний… Отобрать ее у меня самым жестоким способом из возможных. Он рассказал мне о том, что сделал… Он себя переоценивал. Моя дочь была отомщена, Брина… Уж поверь. Убить я его не мог – но многое поведал ему о жизни и смерти, боли и любви перед тем, как отдать его Бликвуд. Уже гораздо позже я узнал, что эта продажная тварь помогла ему осуществить свое возмездие.
– Даже интересно, почему она вас недолюбливала, – пробормотала я, и Джонован Вайс улыбнулся.
– А мне неинтересно… Больше нет. Я мог оставить в Бирентии некоторое количество надмагов, которые не повлияли бы на мой замысел…
– Как это… милосердно с вашей стороны.
Он предпочел не заметить моей иронии.
– Она могла быть одной из них – но, видно, то, что предложил ей тот мерзавец, оказалось ценнее. Что ж, это ее выбор… Что было после? Я вернулся домой героем, Райсвоном, – который после превратился в Слепого Судью.
– Вы использовали надмагию, чтобы заслужить доверие правителя?
Вайс приподнял бровь:
– Это особенно и не требовалось. Нынешний правитель не чета своему отцу. Ему куда интереснее лапать служанок и ездить на охоту, чем управлять страной… Он был только рад, что его новый друг готов помочь. Когда он все понял, стало слишком поздно. Большая часть нитей уже в моих руках – и его попытки что-то выяснить, подослать ко мне шпионов… Думаю, я не погрешу против истины, если скажу, что они выглядят жалко.
«Подослать ко мне шпионов».
– Это он нанял Сороку?
– И не его одного. Но он может нанять хоть в десять раз больше – это уже ничего не изменит. В моих руках храмовые служители и министры, хозяйственники и блюстители… Но главное – в моих руках надмагия. И все уже почти готово… Вопрос нескольких недель, может, месяцев. Родится новая Бирентия – Бирентия без войн и произвола правителей.
– Зачем вы все это мне рассказываете? – Створка окна качнулась под порывом ветра, и дождь закапал прямо на дубовый пол.
– Ты уже сама знаешь зачем, Брина. Ты ведь спрашивала о гранте Прют? Что ж, я отвечу. Да, это я лишил ее гранта. Я убедил правителя и членов научного совета передать его Севвинтон… Ради тебя. Ради того, чтобы помочь тебе, моя девочка.
Воздух загудел – может быть, в окно, спасаясь от дождя, залетела пчела или муха, а может, кровь прилила к вискам.
– Что?..
Девочка на портрете. Синие глаза. Темные вьющиеся волосы. Обруч, забытый в руке. Нарядное платье…
– Все это какой-то бред, – сказала я, но мой голос звучал потерянно. – Этого не может быть…
– Я тоже так думал. Я не верил… Не верил, что мне удастся тебя разыскать. И все-таки это случилось. Судьба… Она благоволит мне. Нам. Значит, и остальное получится.
– Если это правда… Выходит, чтобы помочь мне, – медленно произнесла я, – вы лишили гранта человека, который мог бы найти лекарство?..
– Лекарство давно найдено… Вот, смотри. – Не сводя с меня глаз, словно боясь, что я растаю в воздухе, Вайс выдвинул ящик стола и выставил на стол неприметный пузырек из зеленого стекла.
Время в комнате замерло – даже дождь умолк, только падали с листьев редкие капли. Я почему-то сразу почувствовала, что Вайс говорит правду, – и смотрела, смотрела на пузырек, на его равнодушный, до странности будничный зеленый бок.
В его тусклом отблеске было все – улыбка матери и ее смех, тепло родного дома и игры с друзьями, любимые книги и маленькие трагедии, школьная влюбленность и первая утрата… В нем было все это – и совсем ничего.
– Я вам не верю. Это… Как мне узнать, что это не яд?
– Я искал лекарство с тех пор, как вернулся в Уондерсмин. На меня работали
