Александр Ломм - Ночной орёл

Приняв такое решение, барон отправился к генералу Рейниксу.

Не получив от рейхсинспектора никаких определенных указаний, начальник штаба вспомнил о давнишнем намерении генерала Петерса прибегнуть к чрезвычайным мерам и решил осуществить желание убитого командира.

В тот же день был объявлен новый приказ военных властей:

«В связи с подлым убийством командующего вооруженными силами генерал-лейтенанта Вальтера Петерса, совершенным преступниками из банды «Ночной Орел», объявляется:

1. На основании параграфа 1 распоряжения имперского протектора Чехии и Моравии о чрезвычайном положении от 27 августа 1941 года, на всей территории района, начиная с сегодняшнего дня, вводится чрезвычайное положение.

2. На основании параграфа 2 вышеуказанного распоряжения объявляю: тот, кто укрывает лиц, совершивших преступление, или других лиц из банды «Ночной Орел», или оказывает им помощь, или, зная что-либо об их местопребывании, не сообщит об этом, будет расстрелян вместе со всей своей семьей.

3. Данное распоряжение вступает в силу сразу после объявления его по местному радио.

Б., 3 декабря 1944 года.

Норденшельд знал, что шаг, предпринятый усердным начальником штаба, опасен и чреват неприятными последствиями, но он даже не попытался помешать этому. Все мысли его были теперь заняты Ночным Орлом. Несколько дней он посвятил составлению обширной докладной записки, в которой изложил все свои взгляды на летающего человека и на возможности его использования в военном деле.

После этого он стал срочно готовиться к возвращению в Берлин.

При последнем свидании с генералом Рейниксом барон передал ему подробную диспозицию о генеральной карательной экспедиции против партизанских отрядов.

Разгром местных партизан Норденшельд считал самой действенной мерой по созданию благоприятных условий для поимки Ночного Орла. Оказавшись в мертвой зоне, лишенный баз и помощи единомышленников, Ночной Орел неизбежно попадает в одну из хитро расставленных ловушек. Кое-кого придется посвятить в эти планы. Лучше всего, пожалуй, кого-нибудь из офицеров танкового дивизиона.

Устроив все дела, барон стал готовиться к отъезду. Выбор времени для поездки на аэродром заставил Норденшельда задуматься. Очень не хотелось ему оказаться жертвой Ночного Орла. Сначала решил ехать днем, но потом, вспомнив, как сокрушительно действовал летающий человек среди белого дня, решил все же ехать ночью.

В середине декабря, когда в горах уже выпал первый снег, барон фон Норденшельд выехал из Б. к аэродрому. Для охраны его генерал Рейникс выделил взвод егерей и три бронетранспортера.

Ночь выдалась ненастная, вьюжная.

37

Четыре раза уже встречалась Ивета с Иваном Кожиным, четыре раза передавала ему письма от Локтева, а от Ивана доставляла в штаб рулоны карт, фотоснимки и документы, похищенные у фашистов — четыре раза по целому часу говорила она с любимым в густых вечерних сумерках на вершине горы. Но положение его так и осталось для Иветы тайной.

У нее снова появились смутные подозрения, что Иван действует не по приказу командования, а по собственной воле, вопреки желанию майора Локтева. Она понимала, что Иван оказывает отряду неоценимые услуги, но при этом от нее не ускользнуло, что Локтев им недоволен, и, как это ни странно, чем ценнее были документы, добытые Иваном с огромным риском, тем сильнее становилось недовольство его командира. А это могло означать лишь одно — Локтев не одобряет отчаянно смелые вылазки своего сержанта.

Сегодня Ивета пришла на пятое свидание с Кожиным.

Лесные тропинки и поляны были уже заметены снегом. До Нового года оставалось десять дней.

Вместе с белым покровом в леса пришла глубокая и немножко тоскливая тишина. В суматохе партизанского лагеря она не замечалась, но стоило отойти подальше в лесную чащу, как она обступала со всех сторон, заставляла замирать сердце. И все же в этой томительной зимней тишине было что-то странное, непривычное, волнующее. Особенно отчетливо улавливалось о н о в вечерние часы.

Вот и теперь, добравшись до заветного дуба и убедившись, что Ивана еще нет, Ивета прижалась к шершавому стволу лесного великана и, затаив дыхание, стала вслушиваться в густые синие сумерки. Волнующая странность не заставила себя ждать. Вот она, вот, вот!..

Откуда-то издали, из-за невидимого темного горизонта и вместе с тем словно бы из-под земли, поплыл едва уловимый тяжелый грозный гул. Ивета радостно улыбнулась. Она уже знала, что это такое.

Это фронт!

Где-то там, за сотню километров от нее, шли грандиозные сражения, и тысячи тысяч смелых парней, похожих на ее Ивана, громили фашистские полчища уже на земле ее родины. Фашистский исполин, покоривший всю Европу, пятится, отступает, истекает кровью под ударами еще более могучего исполина, несокрушимую силу которого и представить себе невозможно.

«Что было бы с нами без советских людей! — думала девушка. — Что было бы со всеми народами мира!»

Она вздохнула, перевела взгляд на темные лесные заросли и прислушалась уже по-иному — не скрипят ли по склону шаги ее Ивана? Не спешит ли он к ней через лесную чащу?…

Нет, ничего не слышно. Не идет еще. А может быть, он и не прилетит сегодня?

Может быть, с ним случилось что-нибудь ужасное и непоправимое? Ведь прежде всякий раз, когда она приходила, он ждал ее уже близ дуба и даже выходил навстречу, чуть-чуть припадая на правую ногу.

Но Кожин прилетел. Он бесшумно приземлился неподалеку, за спиной Иветы. Едва коснувшись ногами мягкого снега, он тотчас же крикнул в темноту:

— Ветушка, ты здесь?

Она вздрогнула от неожиданности и со всех ног бросилась к нему:

— Здесь, Иван! Здравствуй!.. Ты так тихо подлетаешь, что я ни разу еще не видела, как ты опускаешься на землю!

Он крепко обнял ее, торопливо расцеловал и лишь после этого ответил:

— Ничего, Ветушка. Придет время, буду летать только для тебя! Сегодня мы последний раз встречаемся здесь тайком. Скоро все переменится. Слышишь, наши идут!

Они вместе прислушались к ночной тишине. Уловив далекий гул фронта, Кожин взволнованно повторил:

— Идут!.. Три дня назад еще ничего не было слышно. Значит, идут! А как у вас?

Что нового?

— Тебе опять письмо от майора.

Ивета принялась расстегивать полушубок, чтобы вынуть пакет. Кожин сразу помрачнел.

— Тяжело мне, Ивета. Возможно, Локтев и прав. А впрочем, он наверняка прав. Только я иначе не могу!.. Вот отпразднуем победу, тогда и будем делать то, чего требует майор. А сейчас нужно воевать, всем воевать!.. Ну, давай, что ли, письмо… А майору скажи, что с профессором, когда он прилетит, я встретиться не отказываюсь. Но в отряд пока вернуться не могу. Особенно сейчас!