По серебряному следу. Дворец из стекла - Корнелия Функе
Уилл смотрел на лицо спящей Шестнадцатой. Да. Им нужно уйти. Рядом с Игроком он чувствовал себя словно заблудившимся в тумане. В серебряном тумане, который каждому лживо обещает исполнение всех желаний. Ему очень не хватало Бастарда. Он почти не сомневался, что тот бы в тумане не заблудился. Возможно, Уилл даже отважится навестить Кмена. Разве не идут герои во всех сказках окольными путями? Разве они, наивные дураки, не совершают зачастую поступки, которых потом стыдятся? Что с твоим братом, Уилл? Нет. Теперь они с Джекобом идут каждый своей дорогой. Пока рядом брат, он никогда не почувствует себя взрослым. Нефритовый гоил из другой сказки.
– Молодой господин. – У него за спиной стоял один из големов. Тета. Они вовсе не так уж похожи друг на друга, как он думал вначале. – Мне поручено кое-что показать вам, когда вернетесь.
Голем отвел его в библиотеку. На секунду Уилл даже подумал: а вдруг Клара все же осталась? Но среди всех этих книг его никто не ждал. На стене висело зеркало, которого он прежде не замечал, – незатейливое и круглое.
Голем оставил его одного, не объяснив, зачем сюда привел. Он ушел, прежде чем Уилл успел спросить.
В зеркале что-то шевельнулось. Сперва Уилл решил, что это его собственное отражение, но потом стекло показало силуэт какой-то женщины. Она стояла к нему спиной, но, когда он подошел ближе, она обернулась.
Мать улыбалась ему, будто они виделись в последний раз всего несколько часов назад. Она выглядела молодой, здоровой. Счастливой.
– Он пообещал мне, что ты придешь, – сказала она. – Он говорит, у тебя все хорошо?
В ее голосе не было боли, не было страха смерти, даже грусти не было, которую он слышал в нем так часто, что считал частью ее сущности.
Комнату, где она находилась, он никогда не видел. Это не по-настоящему, Уилл! Все, что ты видишь, не настоящее. Твоя мать умерла! Это всего лишь зеркало. Заколдованное зеркало.
– Подойди ближе! – Она улыбнулась ему.
Он послушался. Этого не может быть. Он видел, как она умирала.
– Надеюсь, вы с отцом находите общий язык?
Общий язык? Да он отца чуть не убил!
– Я имею в виду твоего настоящего отца. – Она подошла к нему.
Так близко. Уилл протянул руку и коснулся изображения в зеркале. Стекла не чувствовалось. Казалось, пальцы дотрагиваются до ткани, до теплой кожи. Он в испуге отдернул руку:
– Настоящий? Он никогда не был мне настоящим отцом. У меня всегда была только ты.
– Я говорю про Игрока! – Она засмеялась. – Он тебе этого еще не сказал?
Уилл отшатнулся.
– Не бойся. – Она пригладила волосы. Таким знакомым жестом. – Он наверняка хотел, чтобы тебе об этом сказала я. Ты не рад? В конце концов, Джона ты никогда не любил. Словно всегда знал, что он тебе не отец. – Она протянула ему руку. – Уилл, возьми меня за руку. Все уладится. Все будет так, как должно быть.
Нет. Все в нем говорило «нет». Не делай этого, Уилл. Она умерла. Но он шагнул к зеркалу и взял руку, что тянулась к нему из стекла.
Он ощутил ее пальцы на своих, – это было так знакомо. Как и запах ее духов, когда она заключила его в объятия.
Он не понимал, где оказался. Но ни в каком другом месте быть не хотел.
44
Все кончено
Все будет так, как должно быть. Игрок поправил бархат, скрывающий зеркало, что хранило теперь их обоих: женщину, которую он не мог забыть, и его сына. Где они будут в большей безопасности, чем за стеклом? Придет день, когда оба они окажутся рядом с ним, а сейчас нужно прожить новую любовь. И вновь освоиться в этом мире.
Шестнадцатую привел Тета. Он сделал это с явным нежеланием. Они не любили друг друга, его творения, но этот голем, похоже, и впрямь испытывал что-то вроде сочувствия. Понимает ли Шестнадцатая, зачем создатель позвал ее к себе? Возможно.
– Я поеду с Кларой в Аустрию.
– И Уилла возьмешь?! Он ведь вернулся, да?! Где он?! Я его еще не видела.
Нет, она ничего не знает. Она в состоянии думать только о любви, что гнездится в ее серебряном сердце. Его поражало, что они способны так любить.
– Уилл у своей матери. Он пока не вернется. А это значит, что в твоих услугах я больше не нуждаюсь.
Теперь она поняла.
Отчаяние. Да, его они тоже испытывают. Он довольно часто видел его на их лицах.
Игрок хлопнул в ладоши, и Шестнадцатая разлетелась на тысячу осколков.
Они покрывали ковер, словно расколовшийся лед. Среди осколков лежала крупинка серебра. Игрок поднял ее и сунул себе в карман. Он сотворил Шестнадцатую, добавив в нее искру жизни Воина. Еще одна причина, по которой ее жизнь должна была кончиться здесь и сейчас.
Он велел Тете собрать осколки. Перемолоть их и подмешать в землю для растений в теплицах. Это усиливает их магию.
45
Погребенный заживо
В камере пахло свежим цементом, а ее стены еще оставались безупречно серыми: никаких сделанных в отчаянии зарубок для подсчета дней и ночей, никаких имен, сообщавших о прежних арестантах и их страхе быть забытыми. Гоилы перевели Джекоба, как только выудили вместе с Хентцау и принцем из затопленных казематов старой тюрьмы. Когда его вели сюда, он пытался сосчитать камеры, но быстро сдался. Они как колодцы тянулись вдоль вымощенных яшмой дорожек для охранников – бесконечные ряды каменных ям, лишь сверху перекрытых решетками. Весьма эффективный способ содержать заключенных под стражей – и изолировать друг от друга.
Джекоб по-прежнему не догадывался, каким образом Лиса и Хидео устроили потоп в императорских казематах, но стражники вынудили гоилов освободить все камеры в самых нижних подвалах. По прикидкам Джекоба, они перевели около пятидесяти заключенных – даже если камеры-ямы и внушали стойкое ощущение, что ты здесь, внизу, единственное живое существо. Даже гоилы-надзиратели, спускавшие еду сквозь прутья решетки, казались лишь силуэтами во тьме, безликими, как голоса, что он иногда слышал вдали.
Он попытался разговорить надзирателей, но ни оскорбления, ни обманные заверения, что у него есть важная информация о событиях, которые привели к его переводу сюда, никакого эффекта не возымели. Даже големы Игрока были общительнее. И вот Джекоб заполнял тишину в своей открытой каменной могиле звуком собственных шагов, рисуя в воображении, как выглядела Лиска, когда стояла у его камеры, невидимая для его никчемных глаз, – ни голоса услышать, ни дотронуться, за исключением нескольких мимолетных моментов, когда он почувствовал ее пальцы и его рука на ощупь нашла ее тело.
Она ведь была там, верно? Да, Джекоб. Такая же реальная, как вода, внезапно пропитавшая его одежду, и как гнев на лице Хентцау.
Лиса. Он хватал руками воздух, будто таким
