Кукла-талисман - Генри Лайон Олди
— Гичин, Хисикава! Вы прибежали сюда первыми. Поведайте дознавателю…
Забывшись, я поднял руку, прерывая господина Цугаву. Хозяин дома умолк, не договорив — должно быть, от удивления. Спасая положение, я низко поклонился Цугаве:
— Мои манеры отвратительны, господин. Единственное моё оправдание — страстное желание быть полезным. Вы позволите мне сперва осмотреть помещение? А потом ваши люди расскажут мне, что здесь произошло. Если вы согласитесь, я буду безмерно признателен вам…
— Хорошо.
— Благодарю вас, Цугава-сан.
Я протянул руку. Слуга подал мне фонарь: кипарисовый ящичек с ручкой и окошками, затянутыми бумагой. Масляный фитиль давал свет ровный и достаточно яркий. Мужчины посторонились, освобождая место, и я двинулся в обход комнаты. Так, тумбочка в головах спящего опрокинута. Рядом — богато вышитый кошелёк. Свалился с тумбочки? Отметим, запомним. Женщина в углу. По ней я лишь мазнул взглядом и поспешил отвернуться. Неприлично пялиться в упор на чужих жён, да ещё в спальне. Всё, что нужно, я и так успел увидеть. Испуг, смятение, тонкие пальцы судорожно вцепились в накидку, из-под которой выглядывает край нижнего кимоно…
Идём дальше.
Пара приземистых шкафчиков с выдвижными ящиками. Поверх сложена верхняя одежда супругов. Лежит аккуратно, но ткань чуть смята. Пояса отсутствуют. Резко обернувшись, я шагнул к спящему — и, не позволив себе задуматься и отступить, совершил очередную вопиющую бестактность. Одним движением я сдёрнул с Ансэя укрывавший его плащ. Руки и ноги молодого господина были крепко связаны двумя поясами: мужским и женским. Стало ясно, почему он не шевелился, несмотря на тревожный сон.
— Умоляю простить меня! — я намеренно произнёс это громче, чем следовало. Спящий и ухом не повёл. — Я должен был убедиться. Ни в коей мере я не хотел оскорбить вас или вашего сына!
В ответ хозяин дома лишь безнадёжно махнул рукой:
— Делайте что должно, Рэйден-сан. Для того вы здесь.
— Тысяча благодарностей, Цугава-сан!
Вновь укрывая Ансэя плащом, я задержался, рассматривая наследника. Лицо бледное, напряжённое, глазные яблоки всё ещё ворочаются под веками. На шее — багровая полоса. Тонкая, как след от шёлкового шнурка. Расправив и подоткнув плащ, я обвёл взглядом присутствующих — и в левой руке Хисикавы углядел то, что искал.
— Благодарю вас, Цугава-сан. Я закончил осмотр.
— У вас есть какие-то просьбы? Пожелания?
— Где я мог бы переговорить с вашими людьми?
— Прошу за мной, — Цугава встал на пороге. — Сэберо, Мэморо! Охраняйте покои моего сына. Если вы понадобитесь, вас сменят. Что бы ни произошло — сразу кричите, мы вернёмся.
— Да, господин!
Глава третья
Борьба с мебелью
1
Ночной переполох
— Позвольте узнать: ваш осмотр был успешен? Вы что-то выяснили?
Господин Цугава пребывал в расстроенных чувствах. Он был зол, растерян и обеспокоен. Господин Цугава очень старался быть вежливым. Моё поведение его неприятно удивило, но он изо всех сил пытался это скрыть.
— Да, Цугава-сан. Я выяснил достаточно.
— Вы поделитесь с нами? Надеюсь, это не служебная тайна?
— Ни в коей мере! Теперь я готов рассказать вам, что произошло в спальне вашего сына. А ваши вассалы поправят меня, если я ошибусь.
Мы расположились в главной зале. В свете ламп матово отблёскивал алтарь-буцудан с курильницами и чашами, свитками в бамбуковых футлярах, гравюрой с праведниками — и мечом в чёрных лаковых ножнах на подставке из дерева кейяки.
Именно здесь молодой господин Ансэй едва не покончил с собой в первый раз.
— Вы, Цугава-сан, проявили достойную восхищения мудрость. Ведь это вы поставили стражу у покоев вашего сына? Велели им не спать ночью? Эта предусмотрительность спасла молодому господину жизнь.
* * *
Такое господин кому попало не поручит, в который раз подумал Хисикава. Он прислушался к страстной возне, что возобновилась за тонкой бумажной стеной. В третий раз, между прочим! Подслушивать за молодожёнами, когда те увлечены любовными играми — верх неприличия. Хуже только подглядывать! Если тебя за этим застанут, жди самого сурового наказания. Но таков приказ господина! Как можно ослушаться? Тем более, если речь идёт о жизни наследника.
Вот и выходит, что поручение Хисикаве дали в высшей степени ответственное и деликатное. Хозяйским доверием можно гордиться! Мимо воли Хисикава снова навострил уши. Охи, вздохи, стоны — обзавидуешься! Эх, молодость! Казалось бы, только недавно молодой господин порол себе живот, чуть не убился до конца, и вот — любится напропалую.
Этому хоть целый весёлый квартал приведи — справится.
Дежурить Хисикаве выпало с начала часа Свиньи до конца часа Крысы[32]. Потом его обещал сменить Гичин. Ничего, завтра поменяемся. Пусть Гичин тоже от зависти помается! Не всё ж одному Хисикаве терпеть?
Молодожёны за стенкой угомонились. Хисикава вздохнул с облегчением, а то у него в штанах всё уже стояло дыбом.
Храмовый колокол в отдалении отбил полночь. Узкий коридор наполнила тьма: густая, вязкая. Хисикава с трудом мог различить кончики пальцев вытянутой руки да чуть более светлый прямоугольник раздвижной двери. В покоях молодого господина царила тишина. Весь дом спал, поскрипывая и постанывая суставами деревянных сочленений.
Время замерло. Чудом, не иначе, Хисикава услышал, как из-за бумажной стенки долетел едва слышный шорох. Самурай навострил уши. Он уже уверился, что шорох ему почудился, когда звук повторился. Шелест ткани? Ансэй во сне перевернулся на другой бок? Не врываться же из-за этого в покои молодого господина?
Снова шорох. Приснился тревожный сон? Неудивительно после вчерашней ночи!
Когда до слуха Хисикавы донёсся сдавленный хрип, самурай отбросил колебания прочь. Раздвижная дверь легко скользнула в сторону. Меж планок бамбуковой шторы в комнату сочились капли лунного молока. Этого оказалось достаточно: глаза Хисикавы успели привыкнуть к темноте.
Молодая госпожа спала как ни в чём не бывало, в то время как её муж, не размыкая глаз, пытался удавить себя шёлковым шнурком!
— Проснитесь, господин! — завопил Хисикава.
Он бросился к Ансэю, попытался вырвать из его пальцев обвивший шею шнурок. Не тут-то было! Молодой господин оказался на диво силён. Он рычал и лягался, ему даже удалось отшвырнуть Хисикаву прочь.
— На помощь! С молодым господином беда!
Хисикава орал во всю мощь своих лёгких, борясь с Ансэем за шнурок. Не просыпаясь, молодой господин тоже кричал, да так, что перекрикивал Хисикаву:
— Мой долг!
— На помощь!
— Верность семье!
— Сюда! Скорей!
Голос Ансэя не имел ничего общего с обычным голосом наследника:
— Я встану на страже! До конца времён!
— Помогите! Он сошёл с ума!
Коридор взорвался топотом ног. Молодая госпожа проснулась: вскрикнула, шарахнулась прочь, в испуге забилась в угол. В спальню вихрем ворвался Гичин. С первого взгляда он понял, что происходит, и пришёл на подмогу Хисикаве. Вдвоём
