Ярче, чем Жар-птица - Диана Анатольевна Будко
– Рассказывала ли тебе бабушка, что с самого твоего рождения князь Адас выделил деньги на твое содержание?
– Нет.
– Конечно, как ты понимаешь, прямо он обеспечивать тебя не мог, но жалование ей он поднял, а после смерти твоих родителей ежегодно она получала сверх еще мешочек серебра. Как ты думаешь, почему?
– Не знаю. Видимо, он очень любил бабушкину стряпню и не хотел, чтобы она покидала службу ради меня.
– М-да… Сирота. – Тулий покрутил головой и автоматически потрепал молодого человека по волосам, как мальчишку. – Да, сирот много. К тому же, согласно нашим обычаям, тебя не бросили ни бабушка, ни дедушка. Они воспитали тебя в достатке, не чая в тебе души. Но вспомни – когда ты достиг шестнадцати лет, то с легкостью попал на королевскую службу, молниеносно преодолел десятки ступеней и все время находишься подле меня. С самого начала.
– Вы правы, ваша светлость. – У Карнеола чуть задергался правый глаз, и он всячески отводил взгляд от Туллия. И принц, и его подданный говорили словно в пустоту.
– Значит, ты никогда не задумывался, почему так происходит?
– Видимо, я хороший придворный, – робко предположил молодой человек.
– Не только, – уклончиво ответил Туллий. – Спрошу иначе, – глубоко вздохнул он, – что ты думаешь по поводу досужих сплетен, связанных с маленьким сыном князя Адаса – якобы зверски мной убитым или чудом выжившим опять-таки после моих пыток его погубить.
– Я могу сказать, что ни разу не видел никакого наследника и даже не сталкивался с чем-то, что указывает на его появление на свет. Не бывает секретов, которые можно полностью утаить. Все равно кто-то из ваших министров или пожилых придворных рано или поздно намекнул бы на правдивость сих разговоров.
– Твое благоразумие меня радует. – Туллий сложил руки на груди, плотнее завернувшись в кафтан. – Особенно сейчас, когда Харркон чуть ли не объявляет себя этим самым наследником.
– Харркон продаст все на свете, лишь бы оказаться над всеми. Он таким был еще в детстве.
– А если я скажу, что часть слухов о сыне князя Адаса – правда?
– Вам виднее, ваша светлость. Думаю, это вряд ли сильно отразится на моей судьбе.
– Как знать. – Туллий усилием воли заставил заглянуть в глаза придворного, теперь совершенно равнодушные. – У князя Адаса действительно был маленький сын. Он родился, когда мне было семнадцать. Я держал его на руках, когда ему от роду не было и часа.
– Ваша светлость… – прошептал Карнеол.
– Не перебивай меня, пожалуйста. Его мама умерла почти сразу после родов. Он был признан законным сыном Адаса в соответствии со всеми ритуалами. Мой дядя… – Туллий с трудом выдавливал из себя каждое слово. – Он уже знал о своей болезни и боялся, что с ребенком что-то случится. Я к тому времени уже давно был назначен наследником. Дядя поручил мне заботы о малыше. Я должен был вырастить его втайне и передать ему страну. Все это время он был здесь, в Балтинии. Конечно, ради безопасности я никому не раскрывал его имя. Шли годы, а мой секрет так и не раскрыли. Никто ничего не заподозрил. Это все выглядит как череда поступков душевнобольного, но, поверь мне, события тех лет сделали всех правителей островов мнительными и не доверяющими никому.
– Почему он не назначил вас регентом?
– Потому что избавиться от правителя гораздо сложнее.
– Ваша светлость, почему вы рассказываете именно мне все это?
– Ты еще не понял? Ты – наследник князя Адаса. Согласно его воле, ты будешь править Балтинией после моей смерти.
Карнеол отшатнулся от Туллия. На его лице было написано не торжество, а некая покорность тому, что его ожидает. Будто он заранее знал всю эту историю, просто тщательно скрывал от всех, включая самого себя.
– Я не знаю, что мне делать…
– Пока мы не будем никому ничего говорить ради твоей безопасности. Делай вид, что все по-прежнему. Ты – мой придворный.
– Почему вы только сейчас сказали мне об этом?
Туллий пожал плечами:
– Мы снова живем не в самом безопасном мире. Лучше знать о своем будущем, чтобы оно не стало неожиданностью. Тем более тебе уже двадцать четыре, ты не первый год находишься на службе. Понимаешь, что к чему. Потом мы поговорим обо всем подробнее, а сейчас, пожалуйста, уходи. У меня встреча с министрами. Они и так ждут слишком долго.
– Хорошо, ваша светлость!
Туллий посмотрел вслед своему придворному. Стоило тому узнать о своем происхождении, как весь он исполнился особой важности. Походка стала гладкой и неспешной. Голова высоко поднята.
– Ваша светлость, извините за беспокойство! – В зал стремительно вошел Эмеральд.
– С дороги уйди, – огрызнулся Карнеол и оттолкнул его от двери.
Придворный растерянно посмотрел на Туллия: такое поведение было непозволительной грубостью, прежде всего по отношению к самому принцу.
– Не обращай внимания. Что случилось?
– Ваша светлость, пришло сообщение от пелагейцев. Похоже, у них эпидемия, несколько человек умерло.
Туллий вздернул бровь. Перед мысленным взором пронеслась картина собственной агонии. Сердце пропустило удар. Проблема была слишком серьезной, чтобы перепоручить ее кому-то другому. «Так должно», – приободрил он себя.
– Значит, не зря я хотел сегодня к ним поехать. Как чувствовал. Распорядись, чтобы подготовили лодку. Да, и отправь за придворными лекарями. Они поедут со мной. Мы не можем допустить эпидемию!
* * *
Много лет Туллий не посещал ни один из трех островов. Ему не хотелось навещать Клисет. Скучен ему был и Йемадж, населенный сплошь рыбаками и их семьями, где только и умели – плести прочнейшие сети, делать крепчайшие лодки и ловить самую дорогую рыбу и морепродукты. И все это получалось у них лучше, чем у каких-либо других жителей островных государств. А пустынный Тангле, не располагающий к существованию ничего живого, Туллий бы вовсе вовек не навестил, если бы не пелагейцы.
Приютить этот народ, изгнанный принцем Пионом из Флорандии, да еще и ссудить им денег оказалось самым большим политическим просчетом Туллия последних месяцев. Пока он не смог выяснить у них ничего. А ведь принц вспоминал их великое прошлое, намекал на баснословные богатства, обещал создания министерства по вопросам благополучия переселенцев. Однако вопреки всем уловкам представители пелагейцев в замке принца не были сговорчивы и лишь пялились на все с такой вызывающей наглостью, что невольно наталкивали на мысль, что скрывают нечто гадкое и представляющее громадную ценность.
Лодка с Туллием ладно покачивалась на воде. Кроме него и пары гребцов в ней никого не было, поэтому тишину нарушал лишь всплеск весел. Лекари и несколько придворных плыли на некотором отдалении, чтобы лишний
