Трон сломленных богов - Эмбер Николь
Я почувствовал, как что-то во мне сломалось, – моя грудь физически заболела от этих слов. Судьбы хоть и раздражали, но все же не умели лгать.
Рука Роккаррема взметнулась вверх, из кончиков его пальцев вырвалось туманное облако звезд. Оно парило над нашими головами, демонстрируя образы прошлого. Все мое существо сжалось, когда я узнал себя и Дианну. Мы были на фестивале. Услышав ее смех, даже искаженный и далекий, я едва не упал на колени. Боги, сколько времени прошло с тех пор, как я слышал этот звук? Мне хотелось бежать за ним.
Я смотрел, отчаянно желая увидеть ее лицо. В ее руке было это странное пушистое лакомство. Она повернулась и улыбнулась мне – прекрасная, яркая и полная жизни. Куртка, которую я ей дал, соскользнула с ее плеча. Сцена изменилась, и мы снова оказались в саду у Дрейка. Я протянул ей желтый цветок. Ее глаза расширились, удивляясь этому жесту, губы изогнулись в нежной улыбке. В ее глазах вспыхнули чувства – искра чего-то нежного, искреннего и бесконечно особенного. Почему я не замечал этого раньше?
– Это проблема и для нее. – Он слегка повернул запястье, и изображение изменилось. – Воспоминания резонируют с чувством вины.
Дианна закричала и разнесла здание на куски. Я вздрогнул. Боль, наполнившая этот крик, преследовала меня каждую ночь и подпитывала мои кошмары.
– Она считает, что ее чувства привели к кончине ее сестры, что любовь к тебе была слабостью.
Комната вернулась в нормальное состояние, и он сложил руки перед собой. Ксавье опустил оружие, и зал погрузился в гулкую, мрачную тишину. Мои руки дрожали. Я боролся с отчаянием и с болью – не только моей, но и ее.
– Какой у тебя план, Роккаррем?
– Когда она придет в город, впусти ее. Ты должен следовать по этому пути, чтобы все сработало.
– Сработало что? – прорычал я.
– Все, – сказал он.
Его белые, непрозрачные глаза распахнулись – по паре снизу и сверху обычных глаз.
– У тебя мало времени. – Он посмотрел на Ксавье позади меня. – У вас всех.
Эти слова! Неужели это Судьба шептала их мне на ухо?
Я сжал рукоять меча, все еще приставленного к его горлу.
– У меня нет ни времени, ни терпения на загадки и игры. Не сейчас и не когда дело касается ее. Где она?
Комната вибрировала от неудержимой энергии, требовавшей выхода. Искры силы, словно электрические разряды, бегали по моей коже
– Каден говорил с ней. Это создало еще один надлом в и без того поврежденной психике.
– Если он прикоснется к ней, я…
– Он это сделал, но не физически, и все же его слова резали острее любого клинка.
– Она ранена?
– Глубоко, но ты и сам это чувствуешь, не так ли? Ты заботишься не только о ее физическом благополучии, но и о психическом.
– Я знаю, что одиночество может сделать с израненным разумом и сердцем. Кроме того, я знаю, что Каден пойдет на все, чтобы еще сильнее отдалить ее от меня. Что он ей сказал?
Роккаррем кивнул, не обращая внимания на то, что лезвие впилось ему в горло.
– Дианна знает о плане твоего отца относительно помолвки.
Мой клинок дрогнул. Энергия корчилась и отчаянно сопротивлялась моему слабеющему контролю. Я не осознавал, что комната трясется, пока не заметил, как Ксавье отчаянно пытается удержать лежащие на столе бумаги.
– Каден использовал часть твоего прошлого, чтобы уничтожить любой достигнутый тобой прогресс.
Меня тошнило, сердце бешено колотилось.
– Но мы с Имоджин никогда… Этот договор недействителен. Началась война, и в союзе не было необходимости.
– Она этого не знает.
Я опустил свой клинок, призывая его обратно в кольцо.
– Мне нужно найти ее, поговорить с ней. Пожалуйста. Это очень важно.
Он отступил назад, масса звезд закружились у его ног, напоминая мне, что он лишь носил оболочку человека.
– Тебе не нужно умолять меня, Король-бог, потому что она сама к тебе придет. Тебе просто нужно ее впустить. Она ищет предмет, который у тебя есть, и возьмет его, но если вместо этого тебе удастся ее поймать, то у тебя будет надежда на лучшее будущее – на лучший исход, чем тот, который я видел. Она построила стену вокруг себя и своих эмоций. Тебе просто нужно найти трещину, проход внутрь.
Я сглотнул, зная, что он собирается уйти, и даже моя сила не сможет удержать Судьбу.
– Как? – огрызнулся я. – Скажи мне как.
Космическое облако у его ног росло. Роккаррем растворился в звездной материи, но по комнате эхом разнеслись его последние слова:
– Каден забрал у нее семью. Верни ее.
26. Кэмерон
Несколько дней спустя
Солнце выглянуло из-за одного из больших серебряных небоскребов. Машины гудели, люди разговаривали, кричали и смеялись. Я протер глаза, пытаясь проснуться.
– Ты снова спишь?
Быстрый удар по голени заставил меня вздрогнуть. Я вскочил и выпрямился, как будто ничего не было. Ксавье покачал головой.
– Эй, кто из нас спал последние несколько дней? Вместо этого мы искали темноволосого Иг’Моррутена и Неверру. – Моя бровь дернулась вверх.
– Да, ты прав, – кивнул он.
Мы сидели за маленьким круглым столиком у оживленного кафе. Так назвала это место Имоджин. Их язык так отличался от нашего. После того как Логан и Самкиэль ознакомили нас с огромной базой данных, содержащей информацию об их языках, привычках и пище, мы с Ксавье были совершенно измотаны. Самкиэль разделил нас на команды, но мы с Ксавье были всегда вместе. С первого дня формирования Руки Раширима мы были неразлучны, словно две половинки одного целого.
Я откинулся на спинку стула, потирая затылок. Теперь мои волосы стали намного короче. У Ксавье тоже была новая стрижка, но на макушке все еще оставались его привычные дреды.
– Интересно, это вкусно?
Ксавье фыркнул и покачал головой, поднося к губам вилку с фруктами. Я жадно проследил за тем, как вилка исчезла у него во рту.
– Конечно, ты только об этом и думаешь.
– Я бы хотел знать, о чем думает Самкиэль. Он никогда ничего подобного не делал, даже с Имоджин. Они с Логаном совсем не спят, только носятся как сумасшедшие.
– Однажды ты тоже в кого-нибудь влюбишься и все поймешь.
– Думаешь, он влюблен?
– Как я могу думать иначе после шоу, которое устроил Роккаррем? – спросил Ксавье.
Я потянулся вперед, стащив кусочек с его тарелки.
– Какой смысл тебе заказывать еду, если ты всегда ешь мою, – возмутился Ксавье, тыкая в меня вилкой.
– Твоя всегда вкуснее. – Я усмехнулся
