Выход воспрещен - Харитон Байконурович Мамбурин
— Вы знаете обо мне больше, чем я сам, — с намеком поднял выслушавший историю я руку с массивными «часами» стакомского неосапа, — Зачем спрашивать?
— А, — вялый взмах рукой и внезапный кинжальный взгляд посерьезневшей женщины, совмещенный с вопросом, — Ты на кой институт-то покинул? Ты же у нас хулиган и беспредельщик?
— Может быть, вы определитесь уже! — тут же взвился я, — То мне зачехляют, что вся предыдущая легенда туфта и нужна была, чтобы меня здесь Лещенко в благоприятных условиях раком поставил под наркоту! То потом назад отыгрывают, оставляют должность лейтехи-гэбиста! То теперь мне предъявляют, что пожелание деканата выполнил, а не в хулигана сыграл! Что за дела, товарищ майор?!
Окалина закаменела лицом, но ничего не сказала. Юлька висела с ней рядом, светя в полутьме своим идеальным похерфейсом, но, в принципе, не отсвечивая. А нафига ей проявлять инициативу?
— Ладно, забудь, — Нелла Аркадьевна вяло шлепнула рукой по столу, — Накладка это. Мы не можем незаметно приставить к тебе телохрана. Да и нет их у меня. Старайся просто из института никуда не соваться. И с Коморской.
— Э…, — опух я, перебивая майора.
— Пока не овладеешь способностями, Изотов, — потёрла валькирия лицо ладонями, затем уставившись на меня, — Ты вообще в курсе, что я тебя скоро убью?
— А за что? — осторожно спросил я. Взгляд у женщины был полон нездорового желания сделать это прямо сейчас.
— Ты экспатическая бомба у нас, Виктор Анатольевич, — Окалина посерьезнела, — Если твои занятия с трансформациями идут плохо, то поверь мне, вторая способность, эта самая экспатия, прогрессирует великолепно, так как на тебе КАПНИМ и ты среди людей. Углубляться в мысли для резонанса вовсе не нужно. Костюм рано или поздно не справится, а значит, ты доведешь кого-нибудь до ручки. Станешь опасным.
Я об этом не думал. В словах большой блондинки можно было не сомневаться. Даже полный идиот бы уже понял, кто она такая и что это у нас за «НИИ селекции и утилизации крупного рогатого скота города Стакомска». Ликвидаторы опасных неогенов. А я, по мнению всех и каждого, раньше был потенциально опасным. Теперь еще больше. Неудивительно, что постоянно под прицелом, а живу вместе с безэмоциональным призраком, который, скорее всего, может шарахнуть электричеством куда сильнее, чем мне раньше доставалось. Палатенцо у нас криптид, как и я. Мы, криптиды, развиваемся…
Черт, жить хочется.
— А может, просто изолируете? — хмуро спросил я, расслабленно откидываясь на пол.
— Нет, Изотов. Вдруг ты начнешь влиять сквозь стены? Есть такая возможность, аналитики говорят, что немалая. А знаешь, у чего шансы еще выше? Что твоя экспатия начнет действовать на большем расстоянии. Ты, конечно, мальчик-который-всех-задолбал, насчет тебя вообще многое непонятно, но, поверь мне. Лучше пуля. Раз и всё.
— Да уж, подкузьмили родители…, — фраза вырвалась сама собой, подсердечно. Что мать с отцом, экспериментаторы отчаянные, что дядя-идиот…
Правда, изменившееся выражение лица Окалины, бросившей быстрый взгляд на свою беззаботно болтающуюся в воздухе дочурку, сказало мне, что мой выпад ударил и по ней.
— Я не хотел.
— Не бери в голову, — еще один усталый взмах, а после, раздраженный взгляд на часы и возглас, — Ну, где Наташка-то?!
— Наталья Константиновна уже была, — ожила Палатенцо, — Встретила нас возле машины, полечила Виктора, передала, что всех целует. Уехала. Тебя тоже, мама.
— А раньше ты сказать не могла?! — взглядом тужащегося от запора и от того злого слона попотчевала мать дочь, — Какого лешего мы тут с этим Симулянтом беседы ведем?! Мне заняться нечем?!!
— Ты не спрашивала, — пофигизма в Юльке тонна, я бы даже уважал, если б она была бы живой.
— Всё! — нажала какую-то кнопку душевно измученная нами валькирия, — Валите отсюда!
Зашли четверо и меня понесли на выход. Юлька тут же привычно пристроилась сзади. И чего приносили? Попугать? Спросить? Рассказать? Полечить? Не понятно. Зато понятно, что мне нужно что-то делать. Если аналитики правы, то мои часики теперь тикают с совсем неприятной скоростью. Очевидный выход? А его нет. Неочевидный? Тут подумаем…
Я хочу жить. Но не психопатом, распространяющим вокруг себя поле, в котором подсознание людей рождает гибридные кошмары из обрывков наших общих мыслей, страхов и эмоций. В задницу такую жизнь. Переродился один раз, может повезти и еще. Я хороший, добрый и умный мальчик Витя, а не… монстр.
Кто сказал «четыре трупа»? Не виноватая я. Они первые начали!
Дом, родной дом. Родная кровать. Полный сервис от института селекции и утилизации. Правильно, я пока селекционируюсь, можно и на кровать положить. Тут мягонько. Наконец-то мне мягонько. Еще б отлить…
«Всё! Готово! Этому лежать до завтра! Ссать и срать под себя! Не двигаться! Покушать дайте как следует! С утра будет как новенький!» — кристально четко вспоминаются мне слова шарообразной лечильной тетки, а по спине табуном проносятся мурашки с ледяными коготками.
Эй. Эээээй. Люди? Человеки? Вите надо пи-пи. И пожрать. Или хотя бы на пол, чтобы не надуть на матрас!!
Люди? …где вы, люди?
Глава 18. Как закалялась сталь
Сегодня настал тот самый день, когда я остался один. Юльку-Палатенцо, известную теперь также как Спасительница, Держательница и Кормилица, увлекли новые съемки какой-то фигни государственного масштаба. Буквально пять минут назад, но времени терять я себе позволить не мог. Как и две недели до этого.
Размеренные интенсивные тренировки, что были ранее, я превратил в остервенелые, как только встал следующим утром со своего одра, здоровым и бодрым. Незапачканного, причем, одра, спасибо Держательнице. Призраку многое пришлось простить, хотя, если кто-нибудь узнает, что я молодую звезду советского кино вынудил работать медсестрой с уткой (бутылкой), то меня точно прикопают. Ну, как вынудил? Попросил, она и согласилась. Даже потом согласилась
