Озаренный Солнцем - Брендон Сандерсон
От слишком быстрого охлаждения земля трескается и разламывается, высвобождая…
– Газы, – догадался Скиталец. – Горючие газы, побочный продукт бомбардировки поверхности солнечной энергией. Но как?.. Обычно метан выделяется при разложении, а здесь этого явно нет…
– Мы подлетаем к границе коридора. – Ребека указала на приборы, регистрировавшие продвижение корабля. – Хорошо укладываемся в срок. У Маяка еще час и три четверти до рассвета.
Скиталец кивнул, глянув на часы.
– Если не нырнем в бурю, скоро столкнемся с разведчиками Рдеющего короля, – продолжила девушка. – Уверен, что мы хотим в нее сунуться?
– Корабль выдержит? – спросил он.
Поблизости вспыхнул сгусток пепла и дыма, взвившись в небо огненным смерчем.
– Наверное, выдержит, – протянул Пыл. – Мы по максимуму снабдили его изоляцией, плюс система охлаждения, плюс броня…
– Время поджимает, – сказал Скиталец, и Пыл кивнул.
У Скитальца время всегда поджимало.
– Заходим.
Ребека щелкнула переключателем, поднимая противоударный щиток на ветровом стекле. Теперь она вела корабль по приборам. У Скитальца так никогда не получалось. Он предпочитал летать с рычагом в руке и встречным ветром в волосах.
Глупо было надеяться, что буря окажется такой, как дома: тьма, хаос и краткие вспышки молний. Он ожидал дождя – тот всегда будил лучшие воспоминания о Рошаре. Стук капель по металлу или камню успокаивал своим первобытным ритмом. Быстрое, взволнованное сердцебиение мира.
Тогдашние друзья Скитальца любили ветер, и трудно было их в этом винить. Но для него самого лучшим проявлением бури оставался дождь. Любил он выйти под ливень, позволить струям воды омыть себя.
Он думал, что способен пережить любую бурю, пока есть дождь.
Здесь же все оказалось иначе. Корабль трепало и швыряло из стороны в сторону, только без успокаивающего стука капель по крыше. Этот вихрь был неправильным. Как истерика без слез, когда забиваешься в угол и пытаешься совладать с эмоциями, но переполняющую тебя боль никак не удается изгнать.
На приборной панели взбесились циферблаты. Пыл указал спутникам на две шкалы: одна отслеживала температуру корпуса, вторая, поменьше, – температуру внутри кабины. На обеих стрелки неуклонно двигались к красной зоне.
– Придется поторопиться, – сказала Ребека.
– Хотелось бы видеть, что происходит снаружи. – Скиталец пригнулся, когда вихрь в очередной раз встряхнул корабль. – Можно было бы уклоняться от струй огня.
– Лучше лететь по приборам, – возразила девушка. – Я веду прямо в коридор Рдеющего короля, к той широте, по которой всегда летает Союз. Доберемся до нужной долготы, и можно будет обшаривать окрестности искателем, пока что-нибудь не обнаружим. Надеюсь, успеем все это проделать прежде, чем испечемся заживо.
Скиталец кивнул. Внезапно запахи обугливающегося камня и горящей серы перекрыли все прочие. Однако он и Пыл, как и другие члены команды, могли лишь стоять и с тревогой наблюдать, как растет температура, пока Ребека вела корабль все дальше вглубь чудовищной огненной бури.
– Прямиком в ад, – прошептал Скиталец.
– Ад – это лес, – пробормотал в ответ Пыл, – полный спокойных деревьев и беспокойных мертвецов.
Пока они добирались до нужного места, в кабине стало так жарко, что даже Скитальцу сделалось неуютно. Для прочих это и вовсе было пыткой. Но никто не жаловался. Ребека сбросила высоту, сканируя радаром рельеф, чтобы не врезаться. Еще она исследовала новорожденную твердь при помощи устройства наподобие металлоискателя, расположенного на днище корабля. Этот прибор предназначался для обнаружения инвеституры, а следовательно, для выявления скрытых под землей солнечных сердец.
Глядя на экран, девушка могла, по крайней мере, избегать больших трещин, а значит, и наиболее мощных выбросов газа. Что, если он ядовитый? Скиталец перестал дышать, но остальным такая перестраховка была недоступна.
Сигнал с пульта искателя, – сказал Помощник.
– Сдай назад, – велел Скиталец. (Пусть Пом использовал его собственные уши, делал он это лучше их хозяина.) – Ребека, разверни корабль. Я что-то услышал.
Обливаясь потом, девушка обернулась к нему и кивнула. Скиталец глянул на датчики температуры. Все стрелки ушли в красную зону. Шквал побери! Да она, похоже, изо всех сил рвется к прохладной тени, в удушающей жаре позабыв про их миссию.
И все же Ребека развернула корабль.
Когда тот завис над указанной точкой, с пульта раздался тишайший писк, едва различимый за буйством бури и скрипом корпуса.
– Тени! – воскликнул Пыл. – Как вам удалось расслышать?
Не ответив, Скиталец бросился к выходу:
– Я наружу. Не улетайте далеко.
Собравшись с духом, он выскользнул из корабля и захлопнул дверь за собой.
Скиталец ослеп от непривычного света полыхающего неба. К счастью, в непосредственной близости не оказалось ни одного адского огневорота, но кожа, несмотря на все защитные механизмы тела, немедленно загорелась. И это было больно! Преисподняя!
Со сформированной из Помощника лопатой в руке Скиталец спрыгнул с палубы на землю. Рухнул на колени в нечто похожее на глинистую почву – моментально высохшие от жары глаза различили лишь смутно коричневую поверхность. Под очередным порывом огненного ветра он посмотрел вверх, с трудом проморгался и понял, что корабль исчез.
Что с ним случилось? Приземлился? Улетел? Провалился глубже в бурю? Не понять, потому что мир вдруг погрузился в темноту: глаза отказали окончательно.
Шквал побери! Скиталец, жар сжигает твои силы с ужасающей скоростью. Уровень инвеституры стремительно падает. Уже меньше пяти процентов скачкового потенциала.
Скиталец застонал и взялся за лопату, превозмогая боль. Та постепенно утихала. Дурной знак. Похоже, кожа прогорела настолько глубоко, что нервы теряют чувствительность. Тело использует накопленную инвеституру, чтобы не погибнуть, но при таких кошмарных повреждениях исцеление сосредоточилось на жизненно важных системах, оставив на произвол судьбы такие незначительные функции, как зрение и восприимчивость нервных окончаний.
Мне кажется, мягко произносит герой, что это была очень-очень плохая идея.
Однако земля казалась холоднее воздуха. Скиталец прекратил охотиться на солнечные сердца, решив, что спасения ради лучше залечь. Он ощущал, как шелушится кожа и волосы опадают пеплом.
Вжавшись как можно глубже в землю, он призвал Помощника в виде щита между собой и небом. Без нервных окончаний судить непросто, но Скиталец надеялся, что ему удалось оградить тело от новых повреждений. Надеялся, что больше не сгорает заживо. Пока мозг и другие внутренние органы функционируют…
Три процента скачкового потенциала.
Скиталец послал в ответ импульс умиротворения, прося оставить эту тему. Ему теперь не нужны регулярные отчеты. Или он выживет, или нет.
Ветер усилился, по щиту заколотили комья грязи и земли. Туманился разум, мысли расплывались. Одолевала усталость от постоянного недосыпания, от вечного бега на полшага впереди неприятностей, что неустанно следуют за жертвой, алкая ее крови. Изнеможение грозило низвергнуть его в бездумную пустоту,
