Эвис: Повелитель Ненастья - Василий Горъ

Убедившись в бессмысленности и такого подхода, арр Магнус ускорился до предела, выложился в двух уж очень хитрых комбинациях, а когда убедился, что не прошла ни одна, разорвал дистанцию и… признал поражение! А когда увидел изумленное лицо своей сестры, развел руками:

— Лан, поверь, если бы они захотели, то набили бы три победных касания за одну-две атаки!

Приблизительно то же самое он сказал и Дарующим:

— Большое спасибо за прекрасный бой, арессы! Знаете, последние лет пять мне казалось, что я если не достиг вершины своих возможностей, то приблизился к ней вплотную. А сегодня и вы, и ваш уважаемый муж позволили почувствовать, что вершины не существует, а Путь Меча бесконечен. И сделали меня счастливым!

— Арр Магнус, а можно маленькую-премаленькую просьбу? — поклонившись ему в ответ, улыбнулась Вэйлька.

— Можете не волноваться — об этом поединке мы с Ирланой даже не заикнемся! — без тени улыбки пообещал он. А когда его сестра удивленно поинтересовалась, почему, объяснил: — Если я скажу, что не смог пробить защиту двух женщин, меня назовут лжецом. Не в лицо, так за глаза. А потом, когда до меня дойдут эти разговоры, я буду вынужден убивать. Тех, кто не в состоянии понять простую истину — по Пути Меча может идти каждый. Было бы желание и упорство.

— Каждый? — лукаво переспросила его сестра. — То есть, даже я?

Ар Койрен утвердительно кивнул:

— Даже ты.

Потом склонил голову к плечу и усмехнулся:

— А знаешь, закажу-ка я тебе пару таких костюмов! Но с одним условием…

Девушка посмотрела на брата с немым обожанием и подалась вперед:

— С каким⁈

— Носить только во время тренировок со мной или в доме у ар Эвисов.

После счастливого вопля девушки я поинтересовался у арра Магнуса, нет ли у него желания ополоснуться, а когда он отказался, сказав, что совсем не взмок, предложил ему спуститься вниз. Он нехотя согласился, хотя, по моим ощущениям, предпочел бы провести все время до отъезда домой в этом зале. Голоса Майры и Ивицы мы услышали еще на втором этаже, а мелодичный перезвон струн дайры — с лестницы, ведущей на первый.

— Жена обожает петь с детства! — мягко улыбнулся ар Койрен. — И иногда мне кажется, что она вкладывает в пение столько же души, сколько я — в свои тренировки.

— Вам не кажется! — прислушавшись к красивому и очень душевному пению, заключил я. — Ваша супруга идет по своему Пути, и ее Путь ничуть не хуже нашего.

— Ваш род действительно странный! — остановившись на последней ступеньке лестницы, воскликнул арр Магнус. — Ни один мужчина из тех, кого я знаю, не сказал бы ничего подобного даже под страхом смерти! А вы говорите, как ни в чем не бывало, и совершенно не боитесь показаться смешным.

— А чего бояться-то? — удивился я. — Голоса красивые, мелодия и слова — тоже, поют с душой и мне действительно нравится.

— Счастлив, что Пресветлая свела наши пути! — предельно серьезно выдохнул первый меч Маллора, а затем поклонился.

Я ответил тем же. И озвучил мысль, которую обдумывал все последнее кольцо:

— Знаете, мой отец считал, что большая часть тех людей, которых мы видим вокруг, лишь пустые оболочки, в которых нет Души. А тех, кто не растратил изначального дара Пресветлой, и чья душа, подобно лучам Ати, готова согревать весь мир, в разы меньше.

— Он был прав! — согласно кивнул мужчина.

— Кроме того, он советовал проходить мимо первых, ибо я для них — лишь средство достижения цели или ступенька на пути вверх. А насчет вторых сказал следующее: «Найдешь кого-то из таких — умри, но удержи своей душой. Ибо ничем иным их удержать невозможно!»

— Соглашусь и с этим…

— Так вот, вы один из немногих людей, общение с которыми доставляет мне истинное удовольствие. Поэтому я хотел бы предложить вам дружбу.

Ар Койрен не задумался ни на мгновение — вытянул руку и обхватил пальцами мое предплечье. А когда я ответил тем же, посмотрел мне в глаза и твердо сказал:

— Нейл ар Эвис, мой меч — твой меч. Отныне и навсегда!

Я повторил ту же клятву, а потом добавил:

— Нейл. В смысле, без всяких там «вы» и «арров».

— Магнус. Мог бы не объяснять…

…В обеденный зал мы вошли только после того, как женщины закончили петь. Уселись за стол, подняли кубки и пригубили. Потом переглянулись и рассмеялись — оба пили взвар, а не вино! Когда объяснили окружающим причину своего веселья, попросили дам спеть что-нибудь еще. Они, естественно, согласились. А я вдруг заметил, что за время нашего отсутствия в помещении существенно «потеплело»: на лице арессы Ивицы, успевшей пересесть к Майре и Тине, заиграл румянец, глаза заблестели, а в эмоциях появились радость и удовольствие. Хельга (или Хильда?) нашлась рядом с Диттом, а ее сестра — между Конгером и Фиддином. Причем чувствовалось, что эта заинтересовалась вторым. И хотя во время пения вся пятерка молчала, можно было поспорить, что взаимная симпатия между парочками уже появилась.

Следующую песню — шуточную балладу про невезучего трубадура, вечно попадавшего в неприятности из-за своей смазливой физиономии и острого языка — пели уже втроем: услышав ее первые строчки, в зал ураганом ворвалась Найта, плюхнулась в кресло рядом с Тиной и подхватила припев. Кстати, это исполнение получилось куда красивее и веселее, чем у любой из групп когда-либо слышанных мною профессиональных певцов. Во-первых, потому, что три очень сильных, очень чистых и очень глубоких голоса вытворяли такое, что от восторга кружилась голова. Во-вторых, женщины очень здорово разделили роли — если одна пела за трубадура, то вторая — за его мучителей, а третья — за возмущенную или радующуюся толпу. И, в-третьих, они видели, что нам нравится — а моя старшая жена с Дарующей еще и чувствовали — поэтому развлекались от всей души. И заставляли нас хохотать чуть ли не на весь Верхний город.

Когда «история» закончилась, троице рукоплескали с таким пылом, что отбили себе ладони. Поэтому дамы, промочив горло глотком-другим взвара, немножечко пошептались и запели следующую песенку. Детскую — про похождения щенка, отправившегося изучать окружающий мир. При этом Ивица озвучивала