Эовин. Выбор воительницы - Эльвира Цайсслер
Эовин тут же охватило отвращение. В каком же упадке находилась эта стареющая раса, если не видела в своем существовании более высокой цели, чем превращение собственных тел в диковинное произведение искусства. Причем чем диковиннее, тем лучше.
Не стал исключением и ульфаратец на троне, который тихо беседовал с двумя придворными. Эовин моргнула. Неужели это и есть ее дедушка?
Он выглядел старше нее максимум лет на двадцать. С густо подведенными черным глазами, что, судя по всему, являлось последним писком ульфаратской моды. На левой щеке красовалась темная полоса, чем-то похожая на слезу, что придавало мужчине мрачный и безжалостный вид. Его черная густая борода была тщательно подстрижена и как будто покрыта скрепляющим составом, а гладкая кожа блестела от загара. Глаза аметистового оттенка сияли на фоне пурпурных роз с серебристым отливом, которые обвивали его голову, словно венок, и поддерживали корону из черных и серебряных листьев.
Эовин почувствовала, как подкашиваются ноги. Мужчина перед ней выглядел настолько ненатуральным, настолько чуждым, что ей снова захотелось развернуться и уйти. Давно растеряв всю наивность, она понимала, что он никогда не прислушается к ней и не проявит мягкость по отношению к человечеству.
Она медленно повернула голову, чтобы увидеть реакцию Фируниана. Но тот, похоже, совсем не волновался.
Тут ее дед многозначительно кашлянул, и разговоры присутствующих стихли. Теперь все взгляды устремились на них с Фирунианом, как будто придворные, которые, конечно же, давно заметили вошедших, просто ждали разрешения правителя обратить на них внимание.
– Фируниан, как мило, что ты наконец почтил нас своим присутствием.
Ирион проворно поднялся с трона и пружинящей походкой приблизился к ним. Замершая от волнения Эовин попыталась сопоставить этого ульфаратца со своим представлением о дедушке, но в итоге решила, что не стоит. Между ними не наблюдалось ни малейшего сходства. И Эовин мысленно возблагодарила всех богов за то, что ей не пришлось расти среди этого народа.
Фируниан склонил голову в молчаливом почтении.
– Значит, это и есть та самая девушка? – Ирион остановился вплотную к Эовин, изучая ее взглядом, словно какое-то редкое насекомое.
– Привет, дедуля, – дерзко поприветствовала она, осознав, что все равно терять уже нечего.
Ирион в изумлении вскинул густые брови, но на его лице застыло скорее насмешливое выражение. По толпе пронесся тихий ропот – мол, как она посмела, что за неуважение. Но король слегка повысил голос, заставляя свиту замолчать:
– Я много слышал о тебе, Эовин Рокдарн, как, очевидно, и ты о нас. Да, наверное, все мы, – он широким жестом обвел придворных, – кажемся такому юному человечку, как ты, совсем уж древними. Но уверяю тебя, я еще слишком молод, чтобы быть чьим-то дедушкой. – Он сдержанно рассмеялся, но при этом предостерегающе на нее покосился.
Похоже, правитель не желал афишировать их родство. Интересно получалось.
– Что же понадобилось от столь юного человечка, как я, бессмертному ульфаратцу, если его солдату пришлось в течение несколько недель гоняться за мной? – спросила Эовин, отвешивая насмешливый поклон. Этим жестом она решила продемонстрировать деду, что с ней не так-то легко будет сладить, и заодно показать, что не позволит себя запугать.
– С неудачей Фируниана я разберусь позже, – отмахнулся Ирион, и Эовин забеспокоилась. Неужели он действительно накажет Фируниана за задержку? И если да, то насколько серьезным будет наказание?
Тут же разозлившись на себя, она мысленно тряхнула головой. Лучше бы сейчас беспокоиться о собственном будущем. Фируниан и сам знал, во что ввязывается. В отличие от нее.
– Следуйте за мной! – Ирион небрежно махнул рукой и, не дожидаясь реакции, отвернулся. Очевидно, он давно привык к быстрому беспрекословному послушанию со стороны окружающих.
Гордо выпрямившись, Эовин осталась стоять. Ее покорности Ириону придется очень долго ждать. Но тут запястье схватил Фируниан, сжав точно тисками, и потянул вперед с такой силой, что у нее не осталось иного выбора, кроме как последовать за ним, иначе бы потеряла равновесие.
– Отпусти меня! – прошипела Эовин, слыша, как перешептываются придворные, обсуждая каждое ее движение.
– Отпущу, если пообещаешь не делать глупостей! – процедил он сквозь зубы.
Вместо ответа Эовин высвободила руку из хватки. Под глупостями они понимали совершенно разное. К тому же затеяли это все, судя по всему, только для развлечения присутствующих. Не удостоив придворных даже взглядом, она расправила плечи и, высоко подняв голову, покинула зал.
Когда они подошли к Ириону в коридоре, выражение его лица перестало быть таким равнодушным и непроницаемым.
– Я ждал тебя еще две недели назад, – без обиняков обратился он к Фируниану. – Тебе ее преподнесли буквально на серебряном блюдечке, и твоей единственной задачей было доставить ее ко мне!
– Да, я немного… – начал Фируниан, но Эовин не позволила ему договорить.
– Просто она не какая-то там вещь! – хладнокровно проговорила девушка.
Фируниан неловко прочистил горло.
– Собственно, об этом я и собирался сказать.
– То есть ты всерьез утверждаешь, что не сумел с ней совладать?
Эовин приторно улыбнулась.
– А ты от собственной внучки ожидал чего-то меньшего? – Хотелось не столько спасти Фируниана от наказания, сколько дать понять, что в этом деле победу одерживал вовсе не воин. По крайней мере, не в первые несколько дней уж точно.
Ирион сердито сжал губы и приложил ладонь к стене. Между его пальцами Эовин разглядела какой-то узор. Наверное, там была начертана какая-то руна, но, к сожалению, рука Ириона скрывала остальной рисунок. И теперь там, где раньше находилась монолитная стена, появилась дверь. Эовин удивленно вздрогнула. Фируниан, похоже, знал, чего ждать, поскольку снова схватил ее за руку и молча последовал за Ирионом в комнату.
Дверь за ними с глухим стуком закрылась, и когда Эовин обернулась, от прохода не осталось даже намека. Если Ирион таким образом собирался продемонстрировать ей свою силу, пожалуй, стоило признать, что он прекрасно справился. С другой стороны, если вспомнить, что он столетиями практиковал подобные фокусы, не так уж это и впечатляло.
Ирион опустился в мягкое кресло за массивным письменным столом. Для нее с Фирунианом сидячих мест не предусматривалось. Эовин безучастно таращилась на своего деда. Удивительно, но сейчас она почти не нервничала. Девушку не заботили его уважение или привязанность, поэтому и она могла относиться к нему как угодно. По сути, ей стоило бы испытывать благодарность за такой прием. Прояви он больше внимания, ей оказалось бы сложнее сохранить холодным рассудок.
Сложив руки вместе, Ирион сосредоточился на своих покрытых черным ногтях. Эовин с трудом удержалась, чтобы не скривиться. Мужчина с накрашенными ногтями – возможно ли придумать нечто более отталкивающее и непривлекательное?
Он по-прежнему не произносил ни слова, и Эовин скучающе
