Эовин. Выбор воительницы - Эльвира Цайсслер
Она усмехнулась.
– Да просто пытаюсь понять, насколько высоко тебя ценит моя родня. Судя по всему, за все эти столетия не слишком-то ты и продвинулся.
Уголки мужского рта слегка дрогнули. Очевидно, насмешка его ничуть не задела.
– Уже интересно, какие покои Ирион предоставит тебе.
К слову, этот вопрос интересовал не только его.
Сопроводив ее в следующий коридор, Фируниан резко остановился.
– Мы почти на месте, – прошептал он так тихо, что даже стоявшая рядом Эовин едва расслышала. Похоже, опасался, что их разговор случайно подслушают другие ульфаратцы. – Ты готова? – Прозвучало очень искренне, как будто Фируниан догадывался о переживаниях Эовин, несмотря на всю ее напускную браваду.
Она постаралась мыслить рационально и не поддаваться эмоциям, хотя его беспокойство все равно тронуло душу. Однако сейчас не следовало проявлять слабости, как и не стоило медлить.
– Покончим уже с этим.
Фируниан мгновение молча смотрел на нее, а потом лицо неожиданно преобразилось, словно он набросил на себя гладкую жесткую маску. Теперь казалось, будто оно высечено из камня, черты заострились, стали более выраженными, но при этом и менее живыми и человечными.
Почему-то Эовин это расстроило. Теперь Фируниан снова напоминал безжалостного воина, с которым она столкнулась в смертельной схватке несколько недель назад.
Возможно, так действовала ульфаратская магия. Или же он сам скрыл свои эмоции? И каково же тогда его истинное лицо? То, которое демонстрировалось ранее, или то, что проявилось сейчас?
Не дав времени на размышления по этому поводу, Фируниан двинулся вперед, и она поспешила за ним. Ни слова не говоря, они свернули в следующий коридор, и Эовин поняла, почему он остановился раньше. Перед массивной двустворчатой дверью, украшенной золотым орнаментом, стояли двое охранников: мужчина и женщина. Судя по высокомерному виду, явно ульфаратцы. На стенах висели ковры и гобелены, достойные дворца в Белленторе, и Эовин невольно задумалась, сколько добра из сокровищницы Гвидиона могло перекочевать сюда. Конечно, официально Беррон не имел доступа к имуществу короны, но вряд ли бы ему это помешало.
Эовин вдруг осознала, какие возможности открывались перед существом, способным принимать абсолютно любое обличье. Правда, Фируниан уверял, будто без практики и подготовки не обойтись. Однако за все эти столетия у Беррона было достаточно времени на усовершенствование своих навыков. Кроме того, значительно легче обмануть окружающих при краткосрочной встрече, чем в долгосрочной перспективе влезть в чужую шкуру, как он это проделал с Гвидионом.
– Ты смотри-ка! Никак сумел наконец-то? – отвлек Эовин от размышлений насмешливый голос мужчины. – Я уж думал, ты никогда не вернешься.
Фируниан усмехнулся.
– Однажды, Лорак, ты поймешь, что живых людей охранять куда сложнее, чем дверь. Но ничего, потерпи еще лет сто или двести – и тоже добьешься чего-то стоящего.
Мужчина рассмеялся и похлопал Фируниана по плечу.
– Рад, что ты вернулся, Ниан. И не только потому, что ты уже неделю как должен был сменить меня на посту, – весело подмигнул он.
Эовин с недоумением посмотрела на мужчин, сама не понимая, почему ее так удивили их дружеские подначки, ведь в сущности ульфаратцы мало чем отличались от людей.
– Почему ты ее не связал?
Женщина смерила Эовин недоверчивым взглядом. Золотистые глаза незнакомки оказались густо подведены черными тенями, что делало ее похожей на хищную кошку. А обрамлявшая лицо грива красно-каштановых вьющихся волос лишь усиливала это впечатление. Эовин не удивилась бы, если бы обнаружила у нее на макушке кончики кошачьих ушек.
– Так она ведь всего лишь человек, – небрежно бросил Лорак, порядком разозлив Эовин. Пальцы начало покалывать от желания здесь и сейчас продемонстрировать этому напыщенному придурку, на что способен этот человек.
– Вот именно. К тому же тебе ли не знать, как на меня обычно реагируют женщины, – с такой же небрежностью отозвался Фируниан. Эовин буквально вскипела от возмущения, когда он окинул ее прямо-таки собственническим взглядом. Ситуация подавалась так, будто она во всем слушалась ульфаратца, и выглядел он при этом еще большим ублюдком, чем она могла себе представить.
– Твое эго поистине не знает границ, – хмыкнула женщина.
Он доверительно наклонился вперед.
– Если вдруг передумаешь, дорогая Дарина, я с радостью докажу, что моя уверенность в себе – не единственная крупная вещь в моем арсенале.
– О нет, не надейся! – Она заливисто рассмеялась. – Но я с радостью передам твое предложение подругам. Думаю, Каца точно ему обрадуется. А я потом с удовольствием послушаю, правда это или так, хвастовство.
Фируниан поднял руки в притворном ужасе.
– Думаю, будет лучше, если ты поверишь мне на слово.
Она снова рассмеялась.
– А вот это мудрое решение.
– Ладно, бывайте, потом еще поболтаем, – проговорил Фируниан, протягивая ладонь к дверной ручке.
– Эй, ты хоть обыскал ее? При ней точно нет оружия? – остановила его Дарина.
– Все чисто, – заверил Фируниан.
А Эовин задумалась, действительно ли он не знал о двух колышках, которые она выточила его кинжалом и спрятала в инкрустированные ножны на сапогах. Он ведь ни разу и не обыскивал ее с тех пор, как захватил.
Что это? Доверчивость? Уверенность в собственном превосходстве? Или предоставление ей шанса дать отпор в случае крайней необходимости? А всю эту словесную перепалку он затеял случаем не для отвода глаз? Но зачем ему это делать?
Двое охранников отошли в сторону, освобождая путь к двери. Эовин понятия не имела, что ожидала обнаружить в тронном зале, но явно не такое. Лорак и Дарина выглядели вполне нормально, неотличимо от людей. Однако увидев придворных ульфаратцев, она застыла в изумлении.
Сразу захотелось отступить, спрятаться, даже сбежать куда-нибудь подальше, но Эовин решительно подавила в себе это желание и мысленно прокляла Фируниана за то, что тот не предупредил заранее. Теперь она понимала, что он имел в виду, утверждая, будто с первого же взгляда будет ясно, что она не такая, как все. Кстати, то же самое сейчас можно было сказать и о нем.
В тронном зале собралось около двадцати ульфаратцев. Назвать их внешность гротескной стало бы явным преуменьшением. У одних вокруг головы переплетались в замысловатых композициях веточки деревьев, у других имелись рога. Одна женщина вообще обладала косой из терновых веток, увенчанной лилиями, лепестки которых обвивали ее голову, создавая некое подобие клетки. Некоторые так изменили цвет фрагментов своей кожи, что казалось, словно она покрыта различными узорами. По крайней мере, сама Эовин подозревала, что это не макияж и не рисунок. А у иных и вовсе на руках либо только на плечах росли короткий мех или перья. Создавалось впечатление, будто ульфаратцы пытались перещеголять друг друга в способности сделать свою внешность как можно
