Разбегающиеся миры, или Вселенская толкотня локтями - Олег Владимирович Фурашов
Дальше раскрепощённая брюнеточка и вовсе так «понеслась ягодицами по кочкам», и вообще принялась выделывать такое!…что Лупоглазый едва не выпал с балкона…
Порноэротическое шоу настолько захватило неформальный квартет, что участники его отчасти прозевали радикальные перемены в пасторальном антураже уголка селигерской природы. Резкие перемены выразились в том, что над запретной для непосвящённых зоной сначала на средней высоте, а затем на бреющем полёте пронеслись два вертолёта, а к центральным воротам под вой тревожных сирен подкатило до десятка машин. В довершение, невесть откуда появившийся самолёт выбросил из небесной синевы десант парашютистов. К чести Лонской следует признать, что, играя в петтинг-шоу «первую скрипку», она прежде трёх самцов почуяла неладное. Женская интуиция шепнула ей об опасности.
Выходя из чувственного транса, девушка резко перевернулась на живот, явив напоследок прелестнейшую из попок. С пригорка подходы к лесной резиденции прекрасно просматривались, и она просто не могла не заметить, что у парадных и запасных ворот скопились автомобили с характерной расцветкой службы безопасности фирмы «Олл Райт Ойл». То есть, то были коммандос Льва Максимовича Лонского. Отовсюду доносились крики, слышалось клацанье оружия. От испуга у Дианы кровь заледенела в жилах: только этого ей не хватало – попасть в когти кровожадного супруга в столь пикантной ситуации!
«Чего выпялился, придурок! – заорала она на Лупоглазого, указывая шаловливым пальчиком в направлении центрального КПП. – Атас! Менты! Облава!» От главных ворот раздался вой тревожной сирены. Пока Диана реактивно натягивала стринги, мини-топик и прочие символические «повязки стыдливости», Лупоглазый с сотоварищами уже стремглав неслись от коттеджа к главному контрольно-пропускному пункту. Об их недавнем пребывании в коттедже напоминал только сиротливо раскачивающийся бинокль, зацепившийся за балясину, да затуманившееся от возбуждённого мужского дыхания стекло наблюдательного окна. В сторону КПП бежали и остальные охранники.
Обстановка менялась ежесекундно. Равным образом и решение в смышленой головке студентки созрело мгновенно. Она дикой кошкой бросилась в коттедж, грациозными прыжками достигла брошенной без присмотра штабной комнаты, набрала шифр на кодовом замке и проникла внутрь. На пульте управления Диана перевела тумблер входа «Омега» в положение «открыто» (за минувшие сутки Лонская уже выведала, где находятся замаскированные ворота). Отныне путь на волю был для неё открыт.
Приближаясь к полуподземным воротам, закамуфлированными высоким кустарником, беглянка увидела, что метрах в пятидесяти над ней навис парашютист. Теперь многое зависело от того, кто из них окажется проворнее: она раньше минует последнюю преграду, или десантник опередит её с приземлением. Диана издала звук, напоминающий мяуканье пантеры, и длинными скачками бросилась прочь.
7
Диана Лонская дикой кошкой неслась по тайге прочь от лесной резиденции Рокецкого. Главное для неё заключалось в том, чтобы скрыться от погони и не сбиться с выбранного наугад направления – на запад от озера. Почему на запад? Да потому, что её всегда тянуло на Запад. И ещё потому, что путь на восток преграждал Селигер, а при следовании вдоль берега озера на север или на юг, её легче было засечь. Несколько раз поодаль от беглянки пролетали вертолёты, но пилоты её не заметили.
Бешеный побег продолжался часа три, пока девушка совсем не выбилась из сил. Тогда неведомый сторонний голос шепнул ей: «Сядь на пенёк, съешь пирожок!» Так она и поступила: остановилась у ручья, утолила жажду, поела ягод, и далее побрела уже без спешки, пытаясь обнаружить какую-нибудь дорогу, следы присутствия человека, признаки жилья. Вскоре впереди просветлело, и она выбралась на просёлочную дорогу, по которой прошагала не менее километра, прежде чем позади себя услышала далёкое тарахтение какой-то техники.
Лонская выбрала для наблюдения ложбинку обок дороги, и принялась дожидаться машины. Вскоре та вынырнула из-за поворота. Это был задрипанный сельскохозяйственный вездеход марки «Чернозём-2», прозванный селянами «Дерьмотопом». Избалованной москвичке вовсе «не улыбалось» трястись на захудалой колымаге, вот только в её положении капризничать не приходилось. Зато «Дерьмотоп» сам по себе представлял стопроцентную гарантию того, что уж в нём-то Диана не напорется ни на опричников своего мужа, ни на лизоблюдов Рокецкого.
Потому, поколебавшись, красотка выскочила из укрытия на просёлок и изящно «проголосовала» опущенным книзу большим пальцем правой руки. Обдав её облаком пыли, вездеход противно заскрипел тормозами и остановился. Ближняя к ней пассажирская дверца распахнулась, и перед разбитной девицей предстал детина в засаленных майке и шортах. Морда мужика была испитой, с синеватым отливом, а тело – в татуировках. Шофёр-тракторист являл собой приблизительно такое же зрелище, что и детина. «У-у-у, рожи протокольные!», – махом «классифицировала» их студентка, и садиться в вездеход ей моментально расхотелось.
– Опа! – смачно изрёк детина, окинув вероятную попутчицу с головы до ног и застопорив взгляд на подоле её короткой юбчонки.
– До-о-о…деревни ещё далеко? – с деланным безразличием
осведомилась Лонская.
– А те какую деревню-то надо? – в свою очередь спросил громила.
– Ну-у, ту-у…, – неопределённо махнула Диана в западном направлении.
– Километров десять, – сделав ударение в первом слове на первой букве «о», проинформировала её «рожа протокольная», сидевшая за рулём.
– Хо! Так я пешочком прогуляюсь, – изображая беззаботность, махнула ручкой несостоявшаяся пассажирка.
И она попыталась отступить назад. Ан не тут-то было!
– Куды! – рявкнул громила-мужик, по-медвежьи хватая ускользающую «добычу» за руку.
Не успела «столичная штучка» и рта раскрыть, как «рожа протокольная» втащила её в салон, завалила на дешёвое дерматиновое ложе, отработанным движением откинув спинки сидений, и уселась сверху. Спесивая девица попыталась спихнуть детину с себя и пнуть его в пах, да куда там – она и трепыхнуться не смогла! От злобы и бессилия, что какой-то скотник из сельпо беспардонно обращается с ней, будто с курицей на занюханном насесте, Диана не нашла ничего лучшего, чем заорать:
– Руки! Руки убери, сельпо немытое! Ублюдок! Да знаешь кто я?…Да тебе за меня твой поганый член отрежут! Я жена Лонского!
– Ну, если ты жена Лонского, то я…то я активный хахаль Рокецкого, – не растерялось «сельпо немытое». – Верно, Миха? Гы-гы-гы!
– Ага, Боцман! – хихикнул его напарник.
И Миха за компанию с Боцманом зашёлся в обидном жеребячьем гоготе. Девушка хотела, было, зубами вцепиться насильнику в кисть, но заполучила по уху такую увесистую оплеуху массивной пятернёй, что на пару-тройку секунд отключилась от реальности. Придя в себя, она ощутила, что плавочек-стрингов на ней уже нет, а Боцман, взгромождаясь на неё тушей, примирительно пыхтит:
– Ну, чего, чего ты, сучонка, брыкаешься? Впервой, чо ли? Щас
мы тебя с Михой отымеем, и вали в свою деревню.
– Я того…венерическая…У меня…У меня сифилис! – в лихорадочной спешке утратив способность к импровизации, «нащупала» довольно малодейственный аргумент студентка МГУ.
– А
